В СОАВТОРСТВЕ С АЛЕКСАНДРОМ ЖЕЛЕЗНОГОРОВЫМ
Севка вернулся в постель со своим огромным бутербродом, заставив Анну от души похохотать.Они лежали рядом , тесно прижавшись друг к другу , им было удивительно спокойно и... щекотно, потому что обжора , доедая бутерброд, изрядно накрошил на простыню.
Они стали, не вставая,сметать крошки, возиться и дурачиться. Изловчившись,Севка обнял Анну, крепко прижался к ней всем телом, желание вновь всколыхнулось в них , но в этот момент зазвонил телефон.
Сначала звонил Севкин. Корча уморительные рожи, тот показал, что не возьмёт его ни за какие коврижки. Позвонив ещё немного, аппарат смолк, но через секунду, зазвучала другая мелодия - ожил телефон Анны.
Шутливо отбившись от Севки, Анна взяла трубку и, увидев, что звонит Крымов, сделала страшные глаза и характерный жест большим пальцем наверх.
Не успела она произнести: - Я слушаю Вас, - как Севка отобрал у неё телефон и радостным голосом прокричал в трубку :
- Привет, старик ! И что это тебе не спится в такую рань ? Как это 9 часов ? А у нас так только 8. Да, да ! Всё хорошо, настроение чудное, самочувствие отличное, балет ? Балет – классический! Увидимся. Даю тебе Анну.
Во время разговора с шефом Анна попыталась освободиться из Севкиных объятий, но не тут – то было, обхватив её сзади, он держал свою добычу нежно, но крепко.
- Боже, как это восхитительно, чувствовать тепло его тела и находиться внутри его рук-крыльев.
Ещё с самого начала Анне понравились его руки, она вообще считала, что глаза и руки –главное , на что надо обращать внимание в мужчине при первой встрече. И вот сейчас она была в их сладком плену.
- А гори всё синим огнём !Мне хорошо с ним, как же мне хорошо,- она повернулась к нему всем телом и крепко обняла его.
Их горячее дыхание слилось воедино, их тела пришли в движение, пока - еле заметное, но всё более ощутимое. Он почувствовал, как смело и податливо двигаются её бёдра, навстречу его вполне предсказуемым намерениям.
-Я хочу тебя, - горячо выдохнул Севка и, обхватив губами её приоткрытые , покорные губы, начал их страстно целовать.
От этого неистового поцелуя волна желания пробежала по их телам, пробуждая сильнейшую жажду наслаждения и любви.
- Ты чувствуешь, как сильно бьётся моё сердце? Ты чувствуешь, как твердеют мои мышцы, ты чувствуешь меня? Анечка, желанная , ласковая моя, я хочу тебя, - обжигая жарким дыханием её ухо, шептал Севка. - я очень хочу тебя.
Не отрываясь от её губ, он взял её за талию и послал вперёд свои бёдра и пылающее страстью нежное копье.
...Что делать? Они опять любили друг друга. Любили так, что крышу сносило, что больше ни о ком, и ни о чём не вспоминали и не думали, так, что только от одного прикосновения друг к другу - наступал оргазм.
Часом позже опять позвонил Крымов. Он сказал, что с поездкой в Ростов всё улажено; что едут туда они с Анной , вдвоём, т.к. ему надо срочно вылететь к своим, на Кипр; что билеты на фирменный поезд, в СВ, им заказаны и скоро будут в офисе.
- В общем, всё подготовлено, надеюсь вы справитесь. Удачи тебе, чертяка везучий,- закончил своё напутствие старому другу Крымов.
За время жизни в далёкой, маленькой стране Севка всего несколько раз удосужился сесть в поезд. Ну что хорошего, за два часа можно проехать всю страну?
Ни тебе подвыпивших проводниц , ни тебе разговоров за рюмкой (читай стаканом)
водки под неизменную отварную курочку, купленную в привокзальном буфете. Даже запаха вокзала нет, сплошное безобразие...
... Когда они вместе с Анной зашли в новенький,сверкающий вагон , он почувствовал этот запах - запах детства, запах задушевных разговоров, запах романтических свиданий под стук вагонных колёс.
-Это сотый?- смерив проводницу серьёзным взглядом,спросила Анна,
-Да! До Ростова- на- Дону, ваши билетики !
-Очень носталгично,- подумал Севка -Лихо проводница откомпостировала билеты.
Купе оказалось очень уютным, с цветочком в стеклянной вазе и рюшечками на занавесках с вензелем МПС.
-Утром будем на месте, у нас встреча с главой администрации района и... на поля,- с теплой улыбкой проговорила Анна и стала приводить в порядок багаж, попутно знакомясь с содержимым сумок, которые подвезли из офиса прямо на вокзал.
-Гляди-ка, тебе Крымов целый ресторан с собой спроворил, ты слышишь, иноземец?
Севка сидел, облокотившись на столик, глаза его были закрыты, на лице застыло мечтательное выражение.
-Ты где Сева!?-
-Да тихо ты, я слушаю запахи...
-Опять паштетик?
-А как ты догадалась?- он совершенно бесцеремонно схватил Анну за плечи, глаза его сияли , он зарылся лицом в её , пахнущие чем-то дурманящим, волосы, затем
принялся целовать её в шею, глаза, щеки, и , наконец, буквально впился губами в её тёплые, милые, трепетные губы. Из её груди вырвался тихий стон и она, нежно обняв Севку за шею, закрыла глаза.
Его руки продолжали осторожно гладить её плечи, скользя всё ниже , коснулись тонкой ткани блузки на спине,опустились на её бёдра .Едва сдерживаясь от непреодолимого желания,
вздрагивающими от волнения и возбуждения пальцами, Севка добрался до узелка на её пояске и начал развязывать его...
- Севка! Мы с ума сошли,-Анна мягко, с явным сожалением, отстранилась от него,- сейчас проводница войдёт...
-И ей будет очень завидно! - по -мальчишески озорно, воскликнул Севка.
Заиграла музыка и поезд медленно тронулся вдоль перрона. Знакомая картина: провожающие , кто платочком, кто руками , махали вслед уходящему поезду.
-Ну, раз тут некоторые не хотят питаться любовью, самое время подкрепиться,- знакомым жестом, потирая руки , провозгласил Севка.
-Любите вы, евреи, покушать,-иронично заметила Анна и стала выкладывать на столик содержимое вместительной корзины.
В отдельном пакете, уже помытые и завернутые в салфетку – свежие огурцы, помидоры, зелёный лучок , укропчик, кинзу и рейган.
В пластмасовом контейнере – цыплёнка табака; аппетитные упаковки деликатесов – сырокопченой грудинки, мраморной колбаски, сиврюжки и сёмужки; баночку красной икры.
Ещё один пакет содержал несколько сортов сыра, в том числе любимый Севкин – Дор блю., а также десяток варёных перепелиных яиц.
Довершали картину 2 французских багета, буханка Бородинского,батон «Нарезной», пачка сливочного масла, банка шпротного паштета и крупная головка чеснока...
-А сие не зависит от национальной принадлежности, - парировал Севка, с удовольствием наблюдая за тем, что на столике уже совсем не остаётся пустого места.
- А ну –ка! Он ловко выудил из корзины бутылку "Хеннесси"
- Молодец «Блиц», настоящий друг !
-Не знаю сколько продлится этот романтический сон, но я ни о чем не
жалею,- Анна первой подняла символичный гранёный стакан с золотистым напитком, который чудесно наполнил купе пряными запахами Парижа.
-Ты знаешь, давай не будем говорить о грустном, это не сон, мы существуем в реальном времени, ты и я , и мы – вместе. – Севка взял ее руку и прижал к своим губам, покрывая поцелуями каждый её палец, потом взял стакан из её руки, отставил его в сторону, но вдруг остановился...
-я чувствую запах...моего любимого паштета.
- Золелан ! - в сердцах воскликнула Анна , сама испугавшись своего иврита.
Около полуночи Севка почувствовал головную боль и легкую тошноту, а также неприятную внутреннюю резь. Он еле добрался до туалета и тут-то всё и началось: рвота, понос, сильные боли в животе.
После похода в туалет на некоторое время наступало незначительное улучшение состояния, но затем всё возвращалось с ещё большей силой.
-Вот тебя Бог и наказал за обжорство,- кладя холодный влажный платок ему на лоб, заметила Анна,- но надо срочно врача, я сейчас .
Она направилась сначала к проводнице, затем к начальнику поезда, который даже объявил по громкой связи, чтобы врачи( если таковые есть среди пассажиров) подошли к нему, в штабной вагон , но , к сожалению, помощь не пришла.
Между тем, Севке становилось всё хуже.
-Минут через 20 будет разъез, а там недалеко - участковая больница, всегда фельдшер дежурит, собирайте быстро вещи, стоим 1 минуту,- посоветовала проводница – уроженка здешних мест.
Через несколько минут ночная мгла поглотила весёлую цепочку поезда , и они остались одни на пустынном перроне. Здание, мало походившее на вокзал, было закрыто.
-Так в какую сторону идем?-держась за живот, ослабевшим голосом спросил Севка.
- Не падай духом, милый друг, ты - то как ,можешь ещё идти?
-Только скажи куда,- криво усмехнулся Севка.
Тем временем из-за поворота показался старенький мотоцикл с коляской , водитель резко затормозил и...обдал их многодневным перегаром.
-Куда путь держите в такой поздний час?- подмигнул он
-Мы с поезда , нам бы в больницу или , на худой конец , в медпункт.
-Мигом доброшу, стоит полтинник, с каждого!
Ехали минут пять, видно было, что он плутал по поселку специально, Севка сидел в люльке, скоpчившись от боли.
Избушка с белым флагом и красным крестом выросла неожиданно из тьмы, двери и ставни были закрыты наглухо.
-Надо стучать по-сильнее, так как фершел наш немного глуховат,Семенычем кличут,- забрав деньги , кинул на прощанье лихой мотоциклист.
Достучались они только через полчаса, когда из окна выглянула суровая, заспанная физиономия.
- Что надо,- грозно спросила она.
- Мы тут с поезда, у нас тяжелый случай, обезвоживание, помогите,- плачущим голосом , путаясь в словах,- объяснила Анна.
-Езжайте в район, а там и до Воронежа неделеко ,- отозвалась физиономия.
-Он иностранец, помогите...
-Иностранец? Так бы и сказала, тоже мне выдерга,-открывая запор двери проворчал фельдшер.
- Заходите.
Первое,что бросилось в глаза, - большая доска почета работников Ф.П( фельдшерского пункта)., где на первом месте, в цвете и со значком "Отличник здравоохранениа", висела уже знакомая физиономия, по имени - Александр Семёнович.
Через 2 минуты, уже в халате с фонендоскопом наперевес, Александр Семёнович пригласил их в кабинет.
-Так, что случилось?-
-Да вот,видимо, съел что- то в поезде, полощет его из всех дыр , совсем ослаб,-Анна сменила холодный платок на лбу Севки.
-А что, он по- русски не говорит? - спросил фельдшер.
- Да говорит! Он наш, то есть бывшый наш, он из Израйля.
- А!? Яврей значит! А страхоука у яго есть?
-Да не обидим, помогите только.
Семёныч осматривал бледного Севку медленно:
- Рот,шея, сердце и ,наконец , живот, болезненный при пальпации, язык сухой - отравление, надо в вену капать жидкость.
Фельдшер медленно вошел в вену поставил раствор, начал капать. Неторопливо сделал укол папаверина и стал заполнять историю болезни.
-Ты что, точно из Израиля ? – спросил он, внимательно посмотрев в глаза Севки, и ,не дожавшись ответа, продолжал,- Как же вам не стыдно убивать ни в чем не повинных палестинских детей?
Севка хотел ему возразить, но у него не было никаких сил полемизировать с политически подкованным фельдшером.
-Вот ты , стало быть, по- ихнему балакаешь, по-басурмански,значит, так скажи : ну что это у вас за нация - всюду совать свой нос, куда ни кинь - везде яуреи.
Анна не стала дожидаться международного скандала и мягко так решила перевести разговор на другую тему.Тем более , что Севка уже порозовел, боли стали утихать.
-Семёныч, может быть у Вас найдётся что-нибудь поесть, а то наша закуска совсем пропала, а отметить пребывание в вашем чудном поселке сам бог велел, смотрите, уже светает.Глаза у фельдшера загорелись, он громко вздохнул и так же громко выдохнул.
Анна протянула ему конверт с деньгами, Семёныч на "вес" прикинул и понял, что тут всё серьёзно, засуетился и через 5 мин стол был накрыт: вчерашняя картошка, селедочка с зеленым луком, хлеб и ещё, с гордостью и умилением, нарезал свежесолёного сала.
Комнату заполнил запах чеснока. К Севке опять подступила тошнота.
-Да, мил человек, а тебе теперь дня два, а то и три есть не придётся, только пить.
Приняв на грудь два по сто коньяка, Семёныч совсем расчувствовался:
- А куда вам спешить , можете и у меня пожить пару дней, в аккурат я его на ноги окончательно поставлю, ежели конечно...
-У нас вообще - то дела,- пыталась мягко возразить Анна.
-Согласны, - впервые за весь вечер проронил Севка. Боль прошла, тошнота отступила, и , измученный, обессиленный заморский гость провалился в сон.
Утром, открыв глаза, он долго не мог понять, где находится и что с ним, во всем теле он чувствовал легкую слабость. Он лежал, раскинувшись, на широкой деревенской кровати с никелированными спинками, взгляд его остановился на плюшевом коврике, который был прибит к стенке, над кроватью : огромный лесной олень бил копытами в мерзлую землю, и крепкие, ветвистые рога его устрашающе готовились к очередной смертельной схватке.
- Вставайте,Граф, рассвет уже полощется - пропела Анна , давно забытые,но хорошо известные им обоим слова песни Визбора.
-Слушай! А как бы нам побыстрее выбраться из этой дыры? – Севка приподнялся на локтях, но почувствовал такую слабость, что закружилась голова.
-Ага ! Лежи уж, а я буду за тобой ухаживать, как за ребенком. Правда , кроме куска чёрного хлеба с солью и стакана воды, мне ничем не позволено освежить твою измученную душу.
Она подошла к нему так близко, что невольно рука "тяжелобольного» потянулась к той замечательной округлости, которая так популярна у мужчин старше 50 лет.
- Товарисчь, вижу,что Вы не такой уж и больной , но к Вам с минуты на минуту прибудет местный фельдшер, - лихо увернувшись , засмеялась Анна.
Семёныч как ветер влетел в комнату, в руках он держал замшелую, темно-зелёную бутылку.
-Ну что, оклемался, израйлитосик, слабенький ты против нашей простой еды, привык, понимаешь, кушать кушерную пищу.
Вот тебе первейшее лекарство, ты не смотри, что вид у него не того, а ты попей пару дней настой этих трав и все как рукой сымет, будешь как новый !
Да не серчай, мы народ простой ежели надо помочь - завсегда. Да ещё и баба твоя спасибо скажет,- понизив голос сказал Семёныч, кивнув в сторону Анны. Он поставил на стол бутыль с серо-зелёным настоем и исчез , так же быстро, как и появился.
Выпив Семёнычевого зелья, Севка опять, на удивление быстро, заснул и проспал до самого вечера. Сначала Анна сидела рядом, но, убедившись, что он спокойно и крепко спит, взяла свой и его мобильники и вышла на крыльцо.
Оба аппарата намертво замолчали ещё в вагоне . Севка включил в сеть зарядные устройства, а подключить к ним телефоны так и не успел.
При срочной эвакуации они остались в купе, как впрочем и вся закуска, правда Хеннесси, несмотря на ужасное самочувствие, Севка всё же успел запихнуть Анне в сумку.
Ступеньки лестницы , на которых сидела Анна , были тёплыми и уютными , на душе её было покойно и радостно. Прислонившись к балясине , она и не заметила как задремала.
-Красота,ляпота,-голосом Ю.Яковлева проговорил над самым Аниным ухом, вышедший из дома Севка.
Дом Семёныча стоял на краю поселка, невдалеке виднелась роща, которую ровно пополам разрезала плавно текущая небольшая речушка.Типичная картина средней полосы России.
Свежий ветерок доносил запах свежескошенного сена, над огромной навозной кучей крутился рой мух, которые по очереди атаковали какие -то , только им знакомые, цели.
- Во многих странах был, но такое нигде не увидешь - удивительная ширь и гладь, и полное умиротворение, место ,где надо лечить от нервных стрессов.
-Скажи,Сева,ты меня осужаешь?-
-Анютка, ты что!?
-Знаешь мы ведь уже не молоды и можем посмотреть на свои поступки трезво.Скажи мне, что я буду такая ещё неделю назад ... А сейчас...Поверь, мне по барабану, что обо мне скажут или подумают: «Вот прыгнула в койку к мужику под 60 лет, ну чем интересным мог он её привлечь...»
- А ты не привлёк, а просто отобрал и моё сердце и мою волю, а мне она и не нужна – мне чудесно с тобой, тянет как магнитом. Если б ты знал, какое счастье ты мне даришь...
Севка оторопело молчал, он и предположить не мог, что услышит из уст замкнутой Анны такие речи.Она посмотрела в его совершенно синие глаза, видно было, что всегда ироничный Севка, взволнован и глубоко тронут.
- Не говори ничего, пока ты здесь, ты –мой! И её руки бережно обхватили его шею.
-Милый друг, нам так хорошо вместе,- он прижал её к себе, увлекая в дом..
...Олень сурово смотрел со стенки на двух влюбленных, старинные никилерованные наболдашники на кровати синхронно звенели в такт движению, создавая очаровательный сельский уют и неповторимую прелесть общения.
Анна проснулась от стука в дверь, тело её ещё пребывало в невообразимо сладкой неге.
-Семёныч прибыл!
-Ну как наш иностранец?- пытясь не замечать развал "на кукурузном поле",- спросил хозяин дома.
-Вы я вижу время не теряли...я понимаю, что лечение должно быть комплексное,- он заговорчески подмигнул и рассмеялся.
-Скажите , Семёныч, мы можем позвонить от вас в Ростов или ,на худой конец, в Москву, а то нас, наверно, потеряли.-смущённо спросила Анна.
-В медпункте есть телефон, цивилизация нас тоже коснулась,-заметил Семёныч,- пойдём, провожу.
Оставшись один, Севка уснул как ребёнок. Свежий деревенский воздух и последние события перевернули с ног на голову всю его размеренную жизнь.
Привыкший работать месяцами без выходных, Севка вдыхал этот воздух с таким наслаждением и жадностью, что сон свалил его незаметно.
Анна пришла спустя час , в руках она держала огромный букет полевых цветов.
-Ну вот и всё, доложила на верх о наших приключениах,завтра утром поезд,ты как?
-Я пребываю в отличном состоянии души и тела,- Севка скривил уморительно смешную рожицу.
-Ну вот и хорошо, приводи себя в порядок, пойдем пройдемся по поселку.
Поселок представлял из себя довольно скучное зрелище: деревянные тротуары, покосившиеся заборы,люди, которые смотрели на них как на пришельцев из космоса.
Севка с Анной медленно дошли до речки, на том берегу которой , собрались местные девки и ребята. Они о чём –то оживлённо разговаривали и весело смеялись .
Странно и непривычно, но за рекой... заиграла гармошка! Одна за другой посыпались частушки и до них донеслась одна из них :
У меня трусы в горошек - хороши, да, хороши!
Все ребята приставают: "Покажи да покажи!"
Ну а ты чего стоишь, ко мне не приставаешь?
У меня трусы в горошек, разве ты не знаешь?!
... Они оба прыснули, но потом посерьёзневший Севка твёрдо сказал : Я ни этого дня, ни тебя никогда не забуду. Давай , когда будем вдвоём ( сколько бы лет ни прошло ) ты
будешь называть меня только - Севка, а я тебя - Нюрка.И потом, я настаиваю, чтобы ты купила себе трусы в горошек и встречала меня только в них !
- Идёт,- счастливо улыбаясь, сразу со всем согласилась Анна.
- Смотри, я обязательно проверю.
...Они опять ехали в поезде, как будто и не было этих трёх дней. Но они были!!!
И, может быть, самые важные и решающие для них...
Севина голова безмятежно покоилась на Аниных коленях, которые он обнимал. Он счастливо улыбался во сне, слегка похрапывая и время от времени что-то бормоча. Удивительное дело, ей казалось, что нет на свете ближе и роднее этого, ещё неделю назад, совершенно незнакомого человека.
Она попыталась собраться с мыслями, проанализировать всё, как это она давно привыкла делать, но, как только начинала думать о нём, вся логика тут же рассыпалась, её окатывало такой неистово-горячей волной, что думать вовсе не получалось,
а нестерпимо тянуло обнять этого великовозрастного шалопая и целовать, целовать его синие, искрящиеся, наполненные до краёв нежностью и желанием глаза, чувствовать, как жадно отвечают на поцелуи его губы, как крепки и бережно-властны его руки.
Анна вспомнила тяжёлый разговор с Александром, которому рассказала всё, без утайки. Он, практически, повторял до боли знакомый монолог Ипполита из «Иронии судьбы» о том, что разрушить всё легко, создавать трудно, что израильтянин уедет, всё забудется,
что не надо уничтожать того, что складывалось годами, что, наконец, он любит её и не представляет без неё дальнейшей жизни. Как ждала Анна этих слов всё время их знакомства, но, услышав их, наконец, теперь, поняла, что они для неё - пустой звук.
Было ясно – она никогда не любила этого очень красивого, высокого, во всех отношениях положительного – состоятельного, свободного, готового хоть сейчас жениться на ней – человека. Вот интересно, почему так бывает?
Севка лежал на жёсткой вагонной полке, голова - на коленях Анны, а руки, обхватывали её полные бедра. Спина его затекла, но он боялся пошевелиться, чтобы не обнаружить, что он давно уже не спал, думал. Было о чём.
Прошла всего неделя, а он потерялся не только в пространстве, но и во времени, а главное – в чувствах. Откровенно говоря, он от себя такого даже не ожидал.
Нет, волочиться за хорошенькими женщинами было частью его творческой натуры, а что Севка был в душе, да и по жизни, артистом, не подлежало сомнению. В школе, в академии и, даже на поселении, он активно участвовал в художественной самодеятельности :
пародировал известных личностей : политиков, ведущих, артистов. Он знал наизусть весь репертуар Райкина, все рассказы Жванецкого, очень, похоже, говорил голосом Леонида Ильича, рассказывая про него же самого анекдоты.
А как он пел! Помнится, в стройотряде ежевечерне, на танцах, несмотря на усталость и хронический недосып, он в клочья рвал девичьи сердца сладкими песнями Элвиса, Хампердинга, Синатры.
Уже годам к 15 –ти он преодолел свою робость и стеснительность по отношению к противоположному полу, тем более что примерно в то же время пионервожатая в летнем лагере помогла ему вкусить запретного плода грядущих наслаждений.
Коммуникабельный,стильный,всегда в хорошем настроении, с широкой улыбкой и новым анекдотом, Севка был душой любой компании. Девушки окружали его постоянно, и он с удовольствием пользовался их расположением, но, в то же время, как-то так умел построить отношения, что никаких надежд на серьёзное продолжение не подавал, а оставался для них своим парнем, хорошим приятелем, улыбчивым и доброжелательным, но и только. С некоторых пор у него появился бзик, что все его подружки только и ждут, как бы его окольцевать, а жениться он совсем ещё не собирался. Однако, как он ни сторожился, но жениться пришлось. Уж очень непростая попалась девочка : изучила добрую Севкину душу, податливую на ласку и нежные слова, сделала ставку на его исключительную порядочность и...забеременела.
Сгорел артист! К слову сказать, о своей женитьбе в последствие он ни разу не пожалел: жена ему досталась симпатичная, понимающая и умная.
Когда переехали в Израиль, все трудности и тяготы делила с ним пополам, а, увидев, что в Севке ещё бурно бродит кровь любителя хмельных застолий и недавнего бабника … опять родила.
Бог послал двойню, мгновенно уравновесив прежние привычки и желания новыми заботами о малышах, доме, работе.
Сложился устойчивый быт, регулярный секс, привычный уклад жизни. Как сказали бы американцы, они были хорошей командой : работали на достаток в доме, на детей, на возможность достойно принять и угостить родственников и друзей, купить престижные вещи, всем вместе отдохнуть за границей. В общем, зажиточная, добропорядочная семья.
... – Ну, ты теперь молодцом,- придирчиво осматривая, выслушивая, пальпируя и выстукивая Севку, констатировал Семёныч, - а ещё не хотел пить мой отвар.
В больнице бы тебя не меньше недели продержали, а узнай, что ты – иностранец, и все две. Так что, как ни крути, а с тебе – бутылка!
- Да что ты, Семёныч, разве твоему лечению и гостеприимству цена – бутылка ?- прочувственно сказал Севка, - на вот, на добрую память. Он снял свои дорогие часы и протянул старику.
- А бутылка, само собой. Вот тебе деньги, ты купи на свой вкус.
Семёныч не нашёлся, что ответить, глаза его наполнились слезами, он только и смог, что замахать руками и выскочить за порог.
- Спасибо тебе, как здорово ты это придумал, а я голову ломала, как бы его отблагодарить, - Анна нежно обняла Севку и поцеловала в висок.
Фельдшер обернулся моментально, молниеносно накрыл на стол и позвал постояльцев.
- Привык я к вам, може совсем останетесь?
- Нет, дорогой, завтра с утра – поезд, так что давай сразу и отвальную. Только мы немного посидим, вставать завтра рано.
- А как же погулять? Только начали...
- А ты позови своего дружка-соседа, да и гуляйте себе...
- Ой! А где же вам в таком разе спать - то? Може на сеновал полезете? Ох, и добрый у меня сеновал, просторный – дверь не закрывайте – не душно будет и звёзды видать...
Сеновалом Семёныч называл верхнюю часть сарая. Она была забита сеном уже этого года – упругим, светло-зелёным, с попадающимися засушенными, как из гербария, цветками клевера, донника, фиалки, ещё не потерявшими цвета и запаха.
По шаткой лестнице они забрались наверх. От сена шло тепло и дурманящий аромат. Анна набила им наволочки, расстелила плотную полотняную простыню и положила поверх яркое лоскутное одеяло – получилось королевское ложе, куда тут же прыгнул Севка, он блаженно растянулся и запел: - Месяц спрятался за рощу, спят речные берега, Хороши июльской ночью сенокосные луга …
- Надо же, забыл, а как дальше ? Ты помнишь?
- Конечно,- Анна села рядышком на одеяло и запела
-Вспомнил! Вспомнил! – обрадовался Севка и теперь они продолжали петь уже на два голоса:
Два цветочка с лепестками
Зацепились у виска
Я оставлю их на память
От любимого дружка...
-Хорошо поёте ! – в проёме показалась Семёнычева голова,- вот вам два ведра и ковшик. Одно – с водой – може пить захотите или помыться, а второе – куда мыться , да и вообще, чтобы не спускаться вниз за каждым разом .
- Спасибо, Семёныч! – хором ответили Севка и Анна.
- Ну, Нюрка, держись! Я нападаю!
- Ты не очень-то старайся, на крепости давно белый флаг, - со смехом парировала Анна и тут же, застигнутая страстным Севкиным поцелуем, упала в омут блаженства. Она трепетала и пылала в его объятиях, а он, скинув лет двадцать, был изобретательно-разнообразен и неистово-неутомим.
Потом они лежали головами к открытому лазу и смотрели на чёрное, южное, все в крупных звёздах небо, и тихонько разговаривали:
-Нюрка ты моя, Нюрка... Как я теперь буду жить без тебя?
Анна ничего не сказала в ответ, она сразу решила для себя, что все разговоры и мечты о их совместном будущем – табу. Спасибо Господу за то, что есть сейчас, а что будет... Бог управит.
-Одно знаю, я буду помнить все наши мгновения и очень тосковать,- опять заговорил Севка, - а ты?
Анна опять промолчала, только глубоко вздохнула.
- Вот бабы !- с негодованием воскликнул Севка ,- при живом-то ...,- он на секундочку задумался и тут же продолжил, - при живом-то мне она ничего не говорит, а когда я уеду...
- Ну что ты, зачем? Ты же всё знаешь...
-Знаю, знаю, мой любимый дружок, всё знаю...
- Расскажи-ка мне лучше о своём детстве, родителях, как ты рос, о чём мечтал ?
-Ладно, золотой мой Анютик, слушай!
Это была ночь откровений. Он позволил ей заглянуть в самые потаённые уголки его души – рассказал как стал мужчиной; как получил и отбыл срок, что чувствовал, когда всё пришлось начинать заново;
как боялся, что не сможет устроиться, обеспечить семью, детей; как буквально дневал и ночевал на работе, чтобы выбиться – стать лучшим, незаменимым, единственным.
Все получилось – выбился и стал!
- Так почему же мне так грустно, доцент? – процитировал он генерала Черноту из Булгаковского «Бега»
- Видимо, по пути ты что-то потерял,- отозвалась Анна.
-Да! И я точно знаю что. Я потерял Севку, я стал Шлемой. Понимаешь ты это?
- Отлично понимаю. И очень рада, что он нашёлся. Наверно, он живёт здесь и, чтобы встретиться с ним вновь, надо было сюда вернуться.
- А ты? Как ты жила? «Блиц» говорил, что ты совсем одна, как это? Почему?
И Севка услышал рассказ Анны о счастливом детстве, студенчестве, несостоявшемся замужестве и материнстве, о потере всех родных и любимых разом. Севка обнял Анну.
- Девочка моя, бедненькая ты моя, сколько же тебе выпало. Он чувствовал к ней такую жалость и нежность, как будто она была его ребёнком – беззащитным и очень родным. Ему хотелось заслонить её от всех неприятностей и бед и он всё крепче сжимал её в кольце своих рук – крыльев.
Удобно устроившись в них, утомлённая Анна задремала, а Севка бережно баюкая её, так и не сомкнул глаз до рассвета.
... Мерно постукивали колёса, плавно покачивало вагон, Севка всё-таки пошевелился и открыл глаза:
- Вы нас не ждали тут, а мы припёрлися...,- пропел он дурашливым голосом,- Ань, скоро приедем-то?
- Почти уже,- посмотрела она на часы,- минут через сорок – Ростов
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
http://www.proza.ru/2009/07/22/530