Пачка соли
- И мы должны, да-да, должны решительно выступить против ненавистной буржуазии! Мы напомним, что пролетариат есть господствующий класс! Хватит им наживаться на нашем горбу! Даешь революцию, братва! Бей проклятых угнетателей!
Толпа одобрительно зашумела, тут и там взметнулись в воздух сжатые кулаки. Кое-кто уже наклонялся к земле за камнем — громить витрины «буржуйских» салонов. Над заполонившими улицы людьми грозно и весело реяли красные флаги, хлопая на весеннем ветру.
Василий Петрович окинул взглядом толпу, гудящую как растревоженный муравейник, дюжую фигуру в десантном камуфляже, потрясающую кулаком на крыше автобуса, зияющие свежевыбитыми стеклами окна супермаркета «Никитский двор». «Что же вы делаете?!» - хотелось кричать ему. - «Революцию вам подавай, а забыли, чем это кончается?» Он-то прекрасно помнил, как непослушными от холода пальцами рисовал чернильным карандашом номер на ладошке, как добросовестно дожидался, пока его сменят в хлебной очереди папа и мама, как под шумок в эту очередь пытался вклиниться какой-то мужичок с затравленным взглядом, и как его потом молча и страшно били за углом... Талоны на сахар и табак («Точно как в войну» - горько шутил, бывало, дед-фронтовик.), от которых все равно не было толку, потому что в магазинах не было ни табаку, ни сахара... Штурм универмага, где неожиданно «выбросили» партию осенних женских сапог... Как таксисты перестали брать за услуги деньги, а брали только водкой и сигаретами, потому что страшнее дефицита просто не было... И как металась мать по городу, чтобы купить самых обыкновенных конфет к Новому году... И ужасную, вонючую морскую капусту — единственный товар в «рыбном» отделе гастронома... Он вспомнил все это разом и зябко передернул плечами. Неужели все сначала?
«Надо бы соли запасти пару пачек, и спички купить, и еще мыла хозяйственного несколько упаковок. Мыло и соль пропадают первыми.» - подумал Василий Петрович. Он заторопился — происходящее на митинге больше не интересовало его. Некоторые люди, вдруг помрачнев лицом, тоже разворачивались и уходили, будто вспомнив внезапно что-то важное. Он прошел мимо гастронома, на дверях которого молодая, еще не успевшая располнеть продавщица, прилаживала табличку «Закрыто», мимо хозяйственного, в который яростно рвались какие-то люди, а седой охранник их не пускал, мимо аптеки с наглухо закрытой стальными занавесками витриной... «Вот и закупился. Соли-то дома на донышке.» - досадливо подумал Василий Петрович. - «А может, на рынок податься?»
Его толкали — прохожие торопились, почти бежали. Откуда-то в руках многих появились давно забытые сетчатые авоськи. Выскочившие из подворотни пацанята вырвали у пожилой женщины сумку, из которой торчали длинные картонные пачки макарон, и скрылись с ней во дворах. Все это было знакомо, и вызывало ощущение дежа-вю. Неожиданно прямо навстречу Василию Петровичу из переулка вышел, звонко цокая подкованными ботинками, отряд матросов, опоясанных крест-накрест пулеметными лентами. Солнце весело играло на длинных трехгранных штыках карабинов. «Сюр...»- подумал Василий Петрович. - «Откуда у нас матросы?» - и... проснулся.
За окном весело щебетала какая-то птаха. Соседский сынок Пашка как обычно ковырялся в песочнице сотовым телефоном. Сам сосед Витька возился, натирая до блеска лакированные бока своего «Мерседеса». «У, буржуй проклятый!» - привычно подумал Василий Петрович и сам над собой засмеялся. - «Однако, приснится же такое! Революция, ишь ты...» Потом прошел на кухню — поставить чайник. Проходя мимо солонки, он нахмурился — соли в ней и впрямь было на донышке. «А все-таки надо пару пачек купить» - подумал он. - «Так, на всякий случай...»