Посетительница была довольно бедно одета. Ее широкое и доброе, славянское лицо казалось очень милым.
— Их бин кранк, — грустно сказала женщина. — В общем, зуб у меня болит, доктор...
— Вас ист дас? — не понял доктор Крюге.
— Зуб, зуб!.. — женщина показала пальцем на свою полную, розовую щеку. — А денег нихт. Ферштейн?..
Доктор Крюге кивнул. Он был интеллигентным человеком и довольно терпимо относился к русским, прибывающим на заработки в Германию. Доктор вздохнул и жестом пригласил женщину в зубоврачебное кресло.
Посетительница мотнула головой и обвела рукой кабинет.
— Слушайте, давайте я уберу тут, а? — предложила она врачу. — Вроде, как в уплату.
Доктор не понял.
— Уберу! — женщина повысила голос, словно разговаривала с глухим. — Ферштейн?.. А ты мне за это, — она снова показала на щеку, — зуб каюк сделаешь. Лады?
— Найн, — не согласился доктор Крюге и с трудом произнес фразу, которую выучил, общаясь с темпераментными русскими. — Давай лучше дарьом, братан!..
— Даром я не хочу, — заупрямилась женщина. — Что у меня рук, что ли нет?!
Доктор Крюге не привык спорить с женщинами, и уж тем белее с молодыми и симпатичными. Он вздохнул и показал не совсем обычной пациентке, где находится рабочий инструмент уборщицы.
— Только бистро, пожалуйста, — попросил он и кивнул на дверь. — Там ждут больной...
— А пусть заходят, — простодушно улыбнулась женщина. — Они мне мешать не будут.
Доктор Крюге отрицательно покачал головой.
— Найн заходить во время уборка!
Женщина работала быстро и охотно. Впрочем, кабинет врача без того блестел чистотой.
Доктор Крюге ждал. Между делом, женщина решила рассказать врачу историю своей семьи.
— Немцы-то в наше село в сорок третьем году пришли, — непринужденно болтала она. — Ну, а как заявились, так сразу, как говориться, не за свое взялись. «Матка, — лопочут, — давай курки и яйки!..» Матери моей тогда годика четыре было, но одного рыжего немца она очень хорошо запомнила: он у нее кусочек сала отнял. Подлец, в общем...
Доктор Крюге был тоже рыжим. Ему стало очень стыдно за своих прожорливых соотечественников-оккупантов и он покраснел. Следующие два эпизода рассказанные женщиной: о том, как немцы своровали картошку у ее прабабушки и о том, как те же немцы свели со двора удоистую козу, заставили доктора Крюге покраснеть еще больше. Можно было подумать, что в далеком сорок третьем году тихая и заснеженная, русская деревушка подверглась нападению голодной саранчи.
Через долгих пятнадцать минут женщина наконец-то закончила свою уборку и села в кресло. Доктор Крюге внимательно осмотрел зубы пациентки. Все они были вызывающе здоровы на вид.
— Какой... Кранк? — растерянно спросил врач.
Женщина закрыла рот и провела языком по зубам. Сначала по верхним, а потом по нижним.
— Странно, — сказала она после недолгого размышления. — Прошел!..
— Кто прошьел?
— Зуб прошел, то есть не болит, — пояснила женщина.
Доктор Крюге растерянно моргнул рыжими ресницами.
Женщина нехотя встала и осмотрела кабинет.
— Ну, приборку вам сделала, — грустно сказала она. — Теперь пошла я...
Посетительница направилась к двери.
Доктор Крюге вспомнил «курки-яйки» и кусочек сала, отнятый рыжим соотечественником у беззащитной девочки. Сердце врача дрогнуло, и он быстро нашарил в кармане бумажник.
Женщина внимательно посмотрела деньги и отрицательно покачала головой. Доктор Крюге добавил несколько банкнот.
— Пожалуйста, — попросил он. — Это за ваша арбайтен...
Скромно потупившись, женщина взяла деньги. Когда за пациенткой закрылась, доктор Крюге сел в зубоврачебное кресло и долго думал о торжестве мировой справедливости...
…На улице посетительницу доктора Крюге ждала подруга в цветастом платке.
— У тебя сколько? — хитро улыбнувшись, спросила она.
— Сто марок.
— А у меня сто двадцать, — похвасталась «цветастая». — В гинекологических кабинетах всегда больше дают.
— В Гамбург ехать надо, — задумчиво сказала посетительница доктора Крюге. — Примелькались мы уже тут... Сегодня «уберем» еще по парочке кабинетов и сматываемся.
— Переводы мужьям отправлять будем?
— Будем. Только немного, им и по тысяче марок за глаза хватит, — женщина притворно вздохнула. — Ох, и тяжела ты наша бабья доля!..
— И не говори, подруга!..
Женщины рассмеялись и направились в сторону ресторана...