Я бы сказала, что это лето самое жаркое, самое горячее. Нет, нет, не потому что на улице стоит жара, и все изнемогают от знойного солнца. Просто сердца плавятся от испепеляющего огня любви. А люди то, люди надеются, верят, мечтают, ждут свою половинку. Да. Банально, но это так. Конечно, каждый называет это ожидание по своему, пытается придумать оригинальное название, задрапировать свою мечту, завернуть в красивую обертку и жить ей. Может даже в этом смысл то существования и состоит? Но любовь то, любовь в результате оказывается сложной, заковыристой штукой. Вот ты ее поймал, а она зараза, как уж на сковородке, вьется у тебя в руках. Вьется, вьется, фьють, и как не бывало ее. И ты стоишь, смотришь на руки и думаешь, а есть ли она вообще? Может это мираж? И что ты тогда так бережно украшал и заворачивал в красивую обертку?
Нет, нет! Любовь есть! И с этим не поспоришь. Просто любовь у всех своя. Может в этом и заключается ее прелесть. У тебя могут отнять все. Но как можно отнять любовь?
Вот, например, представим волшебный дворец. В нем живет Василиса Прекрасная и Дон Карлионе. В этом дворце могут происходить самые неожиданные вещи, такие, что даже самый заядлый выдумщик никогда не сможет представить. Естественно, Василиса Прекрасная и Дон Карлионе любят друг друга. Все бы было хорошо, но по соседству живет огромный злой и страшный змей Горыныч. Целыми днями он лежит на песчаном береге, греет огромный живот под палящими солнечными лучами и выдувает огненные шарики. Конечно, как и в любой сказке, он любит делать пакости. Ну и однажды, мечтательно всматриваясь вдаль и щурясь от солнца, он придумал: «Украду любовь!» Ну и похитил. Открывает мешок с любовью, а там песок. «Как так? Что за безобразие?» - возмущенно топает ножкой. Смотрит в бинокль, а Карлионе поет серенаду Василисе. Понял, наконец, Горыныч, что нельзя украсть то, что каждый определяет по-своему.
Ну, вот все во дворце наладилось, а Василиса сидит щеки надула. Карлионе и так и сяк, и прыгает и скачет вокруг нее, а она как статуя, с места не сдвинется, не рассмеется. Карлионе почесал затылок, ушел. Возвращается, а она ревет. «Ну что случилось?» - думает он. Придумал он, наконец, что делать. Выкупил у гномов мыслечиталку и начал мысли читать. Читает и удивляется. Думает: «Заклинило аппарат что ли?» Он только и выдает одно: «Он такой хороший, а я такая плохая». Никак не мог понять сие явление. Мучился, мучился, не выдержал! Приходит Дон Карлионе к Василисе Прекрасной и говорит: « Если ты сейчас же, мне не расскажешь, что да как, уйду далеко, и не увидишь ты меня. Иди, свищи, а все равно не найдешь. Уплыву за семеро морей, ветер следы мои заметет, ветер дух мой задует, солнышко образ засветит, и будешь тогда плакать горькими слезами».
Пришлось Василисе признаться: «Карлионушка, ты прости меня, душу мою черную, душу мою темную. Мы ведь с тобой такие разные: по-разному живем, по-разному дышим, по-разному любим. Что для тебя не правильно, для меня хорошо, что для тебя аморально, для меня непринципиально. И весь ты такой, как богатырь из сказки, а я дура грешная, неутешная. Не могу я жить по правилам, не могу я жить по принципам. Много ты еще обо мне узнаешь: и о прошлом моем, и о будущем. И рассуждения тебе мои покажутся глупыми. Ну, вот такая я уродилась. Уж не гневайся на меня». Дон Карлионе нахмурился, ус надул и сидит унылее Василисы. Что же делать? Как быть? Вот она любовь. А вот не соответствие его идеалам.
Эх, любовь от Горыныча спас, выдержит ли он новое испытание: душу Василисы узнать. Ох, жизнь покажет.
А любовь то, как уж, вьется, вьется в руках, извивается.
Скалит зубы она, во весь огненный рот улыбается.