Ване было лет 5, когда я, вернувшись из морей, остался с ним на неделю один.
На следующий поле отъезда Ирины день, мы пошли с ним в Камышевую бухту в яхт – клуб. Мы сидели на яхте у Гены, а тот самый Димка, который кинул помидорину в воспитательницу в детском саду, рассказывал мне, какой он стал большой, и у него ручки большие и ножки тоже большие. Яхт – клуб тогда был в порту и мое судно «Ихтиандр» стояло в отстое после рейса. На судне была только вахта, но обед для них был приготовлен. Кают-компания была закрыта и мы пошли в столовую команды.
Ваня, в которого загнать дома обед было почти подвигом, с большим аппетитом метнул хилый борщ, с еще большим съел печенку, зажаренную до состояния подошвы. Мне было даже несколько неловко, будто бы дома голодом его морили. С продуктами тогда, да и как всегда, было трудно, и я нашел судового артельщика и купил пару кило той печенки, что перележала замороженной все немыслимые сроки. На следующий день я с большим энтузиазмом приготовил печенку в сметане и собирался наблюдать здоровый аппетит моего сына. Шиш, Ваня делал нехорошее лицо и есть печенку категорически отказался. Я пришел в бешенство, ведь столько сил потрачено и столько надежд.
Я сказал ему то, что сказал бы любой разгневанный отец:
- Пока все не съешь, из-за стола не выйдешь-
Я ушел в другую комнату и слушал подозрительную тишину на кухне. Минут через десять оттуда раздался Ванин детский голос:
- Я все съел –
- Не может быть,- завопил я,- ты все выбросил в окно.-
- Нет, я не выбросил, я все облил вареньем и съел.