Получил ваши фотографии с Байкала.
Ребята-девчата, какие вы красивые и счастливые. Аж сердце замирает! А потом снова стучит, но уже быстрее. Стучит и ругает меня:
- Где были твои глаза, балбес! - а я ему отвечаю:
- Вот этих инсинуаций нам не надо! Я с ними ходил в горы, три или даже четыре раза, охранял, помогал , оберегал, создавал климат дружной команды и психологической совместимости.
- Фи, как сложно, - сказало сердце, отдышалось, вздохнуло ещё раз и добавило:
- А всё равно ты дурак!
И я молча с ним согласился…
Посидели, помолчали, думая каждый о своём. Я про свою жизнь, полосатую, как шкура у зебры, то ударно-парадную, то жершаво-занозную. От первой остались благодарности в трудовой книжке и пенсия, как соломенная подстилка, когда в очередной раз приложат мордой об асфальт, а от второй - занозы в душе и рубцы на сердце, ощущение того, что мог да не сделал, не подумал, не увидел, не успел.
- Эй, ты живой ещё? – торкнулось сердце, - я тут про любовь подумало! Хорошую мы с тобой жизнь прожили. Не зря. Даром я что ли подмётки в кровь рвало, из груди выпрыгивало, загонял ты меня ,хозяин, в доску своими любовными приключениями. Ты их , как грибы в лесу собирал: один срезаешь, второй увидел, а третий глазами ищешь. Полигамный ты наш…
- Ну, начинается, кто о чём, а вшивый… Не утихомирилось ещё? Про любовь, про любовь, - проворчал я, потирая что-то занывшую грудь. Там заворочалось сердце, успокаиваясь и тяжело вздыхая.
- Ну, будет тебе, распустило слюни, глядя на фотографии, успокойся, а то опять давление подскочит. А всё-таки не зря мы с тобой жизнь прожили: есть, что вспомнить, «Любили женщины и нас, но мы, влюбляясь, не любили…», что там дальше? – пропел я.
- И вот сидим одни в пустой квартире, - проворчало, фальшивя и перевирая слова, сердце.
Опять помолчали. Я думал: «Что с этого сердца взять, живёт всю жизнь одними эмоциями, а у меня-то башка на плечах».
«Никогда, никогда не о чём не жалейте…» - святой принцип, которого надо придерживаться всю оставшуюся жизнь, чтобы сберечь это глупое сердце, которое никогда не смотрело на себя в зеркало и не знает, как меняют человека годы. Мы все и каждый в отдельности, как галактики в расширяющейся Вселенной, сначала вроде все вместе летим в одной куче, а потом старшие улетают от младших всё быстрее и быстрее в Бесконечность.
На все наши органы чувств, которыми мы чувствуем однозначно и грубо-осязаемо, у нас есть ещё одно чувство – чувство Времени, которое мы ощущаем даже не мозгами, а где-то подкоркой, как оно, Время, свистит сквозь тебя, с разным ускорением в разные годы твоей жизни. И ускоряясь и ускоряясь к концу её.
Минуты – тянутся, часы – идут, дни с неделями – проскакивают, а годы летят. Вот словесное выражение, ускорения времени во времени. Спасибо нашему могучему и великому русскому языку.
- Эй, кончай ты эти философии, - опять защемило где-то в груди сердце, - живи, пока живётся и нечего нюни распускать. Все там будем, - закончило оно «оптимистично».
- На себя посмотри, - разозлился я, - обленилось, жирком обросло, сто метров за автобусом пробежать не можешь, так стучишь, хоть рот закрывай, а то вывалишься. Про любовь оно думает… Там тоже, знаешь, нагрузки не слабые, как в гору бегом. Помнишь ещё? Любовь-морковь едрёна корень! Спи лучше и не забивай мне голову всякими глупостями.
Обругал я в сердцах это глупое сердце, спустил пары и успокоился.
Ведь оно опять правым оказалось.
Вы действительно расцвели, девушки. Все ваши заботы и хлопоты на вас влияют исключительно в лучшую сторону. И конечно отдых на Байкале! Обнимаю. Целую, Олег.