Над великим Римом сияло полуденное солнце и своими обжигающими лучами загоняло людей в тень.
Во внутреннем дворике императорского дворца находилось лишь два человека.
У края маленького пруда склонился раб, кормящий рыб. Прозрачная, как слеза вода, отражала свет раскаленного добела солнца, и отбрасывала блик на смуглое лицо невольника. Не приносивший прохлады теплый ветер раскачивал листья кипарисов и разносил по воздуху сладкий запах роз.
В тени мраморного портика прятался от палящего солнца и теплого ветра грозный император Нерон.
Легкие порывы ветерка развевали короткие курчавые волосы, примятые золотым венцом. Кесарь откинулся на спинку широкого кресла и, сцепив руки в замок, мрачно оглядел раскинувшийся внизу город. Потом его взгляд переместился куда- то в сторону и теперь император смотрел вдаль, город исчез из поля зрения, и в глазах осталась только рябь от горевших в солнечных лучах золотых статуй.
Нерон погрузился в думы, не отпускавшие его уже несколько дней. Он перестал замечать все вокруг: не слышал больше плеска рыб в пруду и даже не ощущал жар раскаленного мрамора.
Император был мрачен оттого, что уже много дней он бился над созданием поэмы. Ему хотелось возродить в этом произведении все то, что случилось в Трое, но, увы – слова не подчинялись ему. Не подчинялись человеку, по мановению руки которого начинались войны и вершились судьбы народов!
Но стоило Нерону подумать о войне, и он вспомнил о последнем победоносном походе римских легионов. Вместе с другими рабами в плен попал и греческий поэт. Император перевел на невольника полный злобы и зависти взгляд. Он ненавидел этого жалкого раба, который в ожидании приказов кесаря спрятался в тени деревьев и тоже смотрел куда- то мимо кипарисов и города.
Невольник ничем не отличался от сотен таких же рабов живущих при дворе, но его глаза были другими. В них читалась ничем не истребимая свобода и живой ум талантливого человека.
Но кесарь ненавидел его не за эту свободу и не за талант (император и сам был талантлив), а за то, что этому рабу, этому безвольному зверю подчинялись слова и рифмы. И каждый раз, когда Нерон видел этого невольника, он спрашивал богов, почему он, император, одним словом решает судьбы людей и народов, но не может заставить свои слова также легко и просто слагаться в стихи, как может делать этот раб. Это было ужасно несправедливо!
- Эй, ты раб, - увидев поэта позвал его Нерон.
Услышав голос императора, раб торопливо выскочил из спасительной тени и склонился в низком поклоне, ожидая приказа.
- Скажи, раб, - Заговорил Нерон, - мог бы ты придумать стих об этом мече?
Император неторопливо вынул из ножен свой короткий меч. Солнце тут же подожгло своими лучами грозное оружие и принялось разбрасывать по двору яркие блики. Один такой отблеск упал на лицо цезаря, отчего его глаза зловеще блеснули.
Невольник же прищурившись, взглянул на объятый солнечным пламенем клинок и робко проговорил:
- Да кесарь, я смог бы….
Раб замолчал и задумался и вдруг, взглянув на небо над городом, он странно оживился, будто увидев в облаках прекрасную Мельпомену. Поэт, кивнув каким- то своим мыслям, начал неторопливо читать стихотворение.
Император, поняв вдруг, какое прекрасное произведение он слышит, еще больше озлобился на раба. Он завидовал этому жалкому невольнику, осознавая, что никогда не сможет написать такого. В порыве злобы Нерон сорвался с места и ужасным ударом гладиуса проломил несчастному рабу голову. И в момент , когда бездыханное тело рухнуло к его ногам, на ум кесарю пришли хорошие строки.
- Благодарю тебя, о великий Марс, - воскликнул Нерон. – Благодарю за столь прекрасные строки ниспосланные мне тобою!
И, бросив взгляд на неподвижное тело, подумал: «О, как ничтожна плата за чудесную рифму! А какую же жертву я должен принести богам, чтобы мое произведение было лучше, чем у Овидия?»
Нерон вернулся в кресло и снова погрузился в думу, но новые строки не приходили на ум, и он никак не мог продолжить поэму.
День клонился к закату, солнце окрасилось в розовый цвет, и по улицам города стал разливаться сумрак.
Император подошел к парапету и окинул взглядом огромный город. Дома, дворцы, статуи – все было окутано розовыми лучами солнца. Рим, тонувший в огне заката, показался Нерону легендарной Троей, окутанной заревом пожара, а розовые облака – языками пламени, поднявшимися до небес.
Император резко повернулся и хлопнул в ладоши. Тут же на площадку выбежали слуги. Нерон, освещенный красными лучами заката, был страшен, и столь же ужасны были его слова.
От приказа правителя Римской империи содрогнулись не только слуги, наверное, и сами боги.
- Подожгите Рим!
… И чем сильнее разгорался пожар в великом городе, тем лучше получалась поэма у императора….