Сепулькейя
Книга первая
Песнь восьмая
Мозговой штурм.
Умела богиня любви Афродита с любым
контингентом с древнейших времен обращаться.
А с пьяным поэтом или художником глупоразумным
даже в новой России занятно ей было свиданье иметь,
хоть, казалось бы, все повидала богиня и всех. Даже
авторов прозы видала, тех, у кого после прозы точка идет
и две буквы, звук, на урчанье зверей походящий
рождают те буквы, что нравится очень богам, в комитетах
своих олимпийских сидящим и пьющим вино без похмелья,
не то что какой-то там Эд Босановых. Выбрала нужное время богиня
и визит нанесла Эдуарду, когда Эдуард после встречи с махатмой
был озадачен слегка, недоступен, тяжел, спал он, короче,
подобно моржу на пляжах чукотских или пиндюжнику, павшему
вдруг ни с того, ни с сего прямо на бреге в Одессе. Тихо богиня
окно растворила и скользнула к постели, где возлежал
пропащий на данный момент муж негламурного вида
и хрюкал в манере рэгтайма. – Кто тут? Пойди в холодильник, там есть…
- прогудел муж спросонья, но, присмотревшись и с удивленьем
узнав с кем он дело имеет, решил элегантность придать, как своей позе
медузеподобной, так и словам – пред ним среди ночи была Катерина,
богоподобного Юрия дочь из славного Маминых рода,
обитает тот род в северных дальних краях, где Эос
садиться не хочет, бывает, на островах и брегах рукотворных каналов
с музами дружбу водя, что летают вкруг шпиля, где ангела есть изваянье
в самом его натуральном размере, а также воюя с племенем
критиков жутких, что питаются кровью поэтов и печень их
в жертву приносят своим божествам, чей формат неизвестен.
Светлоокая дева Елена, знал Эдуард, была тоже из этих
загадочных мест, так что доволен он был волшебством и гостью
учтиво просил быть как дома, дело свое изложить,
сам приготовился слушать. Нетрудно понять, что ночное свиданье
причиной имело искусство. Эд так и понял – с чего бы еще
к нему обращаться известной актрисе? Но прежде
спросил он ее, уточняя, она ли кентавра любила в кино. Отчего-то
был важен ему этот тонкий, довольно интимный момент
и когда Катерина сказала, что было дело такое, стал рад Эдуард несказанно.
- «Споемся!» - воскликнул и даже хотел побежать открывать
ананасы в колечках, на кухне они где-то были. Но, вспомнив,
что гол как король, постеснялся бежать и остался на месте,
на койке своей, что, случалось, мог шконкой назвать, забываясь.
А дело касалось, ни много, ни мало спектакля, что Эд
прямо завтра с утра и поставит. Поведала гостья, что музы
скучают, пока он сепульками занят, а нужен сценарий!
Как ни был тяжел Эдуард, но спросил рассудительно, как получилось,
что именно он нужен музам, а не, скажем, Кустурица и гостья
ему объяснила, что заметили пьесу его на Олимпе (так и сказала).
- Какую же пьесу? – спросил Эдуард, не совсем понимая.
- Конечно, love story, где Юрий Гагарин роман закрутил
с лейтенантом по имени Рипли. – Ах, эта! – слегка удивлен был
художник: - Но что же сейчас музам нужно? Поведала гостья ему о сюжете,
«Ночлег журавлей» - предложила названье. Там два персонажа
по берегу моря бредут и смотрят на нас, с высоты обсуждая свои
и чужие проблемы, с ракурсов разных взирая продуманным взглядом
на сценки из жизни роскошнофривольные наши, а главное – на номера,
где вокал есть и танцы. – Антониони. – сказал Эдуард,
а Катерина ему отвечала: – Допустим. Когда же назвала она имена
тех двоих, поразился тогда избалованный музами муж
и проникся, как следует, питерским духом. Северный славный
Аркадий и Мао, великий поэт, по берегу моря бродили,
а море само омывало Гондвану. За горизонт континент тот исчез,
карты его примитивны, Эд Босановых лишь помнил, что город
там есть для туристов закрытый, только названье забыл –
то ли Гель-Гью, то ли Туле, а может Ктулхуевск.
(Нет, последнее – нет. Ктулхуевск не город – рабочий поселок)
- А на кого они смотрят? – Эд волновался. – На нас. – отвечала
волшебница с милой улыбкой: - Аркадий и Мао слушают нас,
наши песни, стихи, монологи и скетчи. – И скетчи?! – И скетчи.
Ты их напишешь. Знаешь, как я представляю тебя в нашем мире?
Все очень просто, я говорю – это Эд Босановых,
кинодраматург, писатель, поэт и музыкант.
– Ну что же…толково. – Эд согласился с актрисой: - Не знаю,
кого мне бы взять на Аркашину роль… Пола Ньюмена?
Еще подошел бы Брандауэр Клаус-Мария. Эх, нет Солоницына…
- Да сам Юрий Мамин сыграет. – прервала его Катерина. – Неплохо.
– одобрил ее предложение муж богоравный, протрезвев
окончательно и желая немедленно браться за дело: - А Лема
нельзя пристегнуть к нашей паре? Так сказать, третьим?
– Вот все вы такие. – сказала богиня, увидев, что дело пошло так как надо:
- Не хочешь работать в бинарной системе, втроем только хочешь…
- Ну хорошо. – уступил Эдуард: - А где мы устроим премьеру?
– Да хоть в Зурбагане! – Это круто. Я бы хотел в Сингапуре. – сказал Эдуард
и напел про бананно-лимоновский город. В таком положении Катя,
вновь став Афродитой, оставила дома героя и устремилась
в подвластное только бессмертным пространство,
назвав напоследок счастливого Эда профессиональным поэтом.