Солнце только поднималось на горизонте, и еще не сильно припекало. Артем шел по росе, сбивая крупные капли с выросшего по щиколотку, густого спорыша. В поднимающихся от земли тонких, едва заметных испарениях витали ароматы свежего домашнего хлеба и парного молока. Эти запахи вызывали у него воспоминания о деревне, в которой часто проводил лето с дедом, старым пасечником, навсегда оставшимся в памяти со свежим, почти без морщин на лице и черными, как смола, волосами в свои семьдесят лет.
Мягкая трава свежо щекотала босые ступни, игриво прогибаясь под весом и просачиваясь сквозь пальцы. Ностальгия, всплывшая от давно вида забытых просторов, была на удивление радостной. Как же давно он не был здесь? Последний отпуск он брал года три назад, но тогда поехал за границу, значит — четыре. Вот где он, настоящий отдых — на родине, а не общепринятых курортах. Нет, на них, конечно, не плохо, но лощеный блеск гостиничного номера и приготовленный в ресторане завтрак не заменят чистого, хоть ведрами пей, воздуха, которым не успеваешь надышаться. К тому же в городе всегда есть шум, только жители с ним свыкаются: рокот моторов на улицах и едва слышное покашливание соседа, плеск воды за стенкой и шелест резины по асфальту — все это, и не только,сливается в единую, неразрывную какафонию. Оторванный от нее человек города, попавший в деревню, несколько дней чувствует себя неуютно, и лишь расслабившись, перестав искать привычной суеты, начинает отдыхать не только телом, но и душой. Ведь ничто не заменит ощущения своего и родного, пусть и сжатого зачастую до размеров одной-единственной квартиры.
Тропинка, вдоль которой шел Артем, огибала увешанные ягодами заросли бузины. Из них навстречу, виляя хвостом, медленно, с достоинством английского аристократа, вышла, отливая чернотой, переливающейся глубокой, почти мистической синевой, собака без определенной породы, размером с мелкого теленка. Не доходя пару метров до парня, остановилась, зевнув во всю пасть, обнажая стершиеся почти до корней молочно-белые зубы . В широко открытых глазах проскакивали озорные искорки.- Ну что, так и будем глазки строить? - весело спросил он у собаки, присаживаясь, словно рассчитывая на понимание. Зверь подошел, и наклонив голову, ткнулся мордой в колени, весело вращая головой. Постояв так некоторое время, собака фыркнула, положив лапу на предплечье и призывно заглянув в глаза, кивая носом в сторону. Артем весело потрепал кобеля по холке, который, отойдя на пару шагов, развернулся и мотнул головой, словно приглашая за собой. - Ну веди, если хочешь. Ответом было веселое полувсхрапывание прикрытой пастью и улыбка почти до ушей. Они прошли сквозь кусты, стена которых хоть и выглядела внушительно, в глубину была меньше метра и не такой густой, как казалось. За ней ждала южнорусская овчарка - переросток, которая при встрече встала на задние лапы, а передние - положила на плечи парня, лизнув его в лицо - имея целью охватить большим и шершавым розовым языком только нос.- Привет и тебе, не ожидал. Приятный сюрприз искренне удивил Артема, который зарылся пальцами в густую шерсть, с удовольствием и аккуратно разглаживая ее пятерней.
Овчарка сняла с него лапы, и обойдя сзади, пристроилась слева. Беспородная - справа. Невдалеке из небольшого оврага поднимались клубы пара. Спорыш сменился люцерной и кострецом, доходившим Артему до груди. Пройдя еще немного, он ощутил пару тычков в икры. Обернувшись, увидел среди густых стеблей двух небольших беспородных собачек с пухленькими мордочками и слегка выпученными глазами. Присев на корточки, погладил их, почесав каждую за ухом.
Два небольших меховых комочка съежились на плотном покрытии. Несмотря на сорокаградусную жару, их сотрясала крупная дрожь. От свалявшейся в тугие комки шерсти исходил кисловатый, чем-то напоминающий силос смешанный смрад, в котором преобладали миазмы разлагающегося белка. В ответ на осторожное прикосновение руки обе собачки вздрогнули, не в силах отползти.
Тут же развернулись крупные, следовавшие по бокам, и ткнулись головами под руки. Синхронно, вновь требуя своей доли ласки. Да, на природе, с животными он отдыхал, - Все, все хорошие - сказал Артем, почесывая их за ухом.
Путь к оврагу был короткий. На дне раскинулся каскад озер с чистой поверхностью, в которых отражалось глубокое голубое небо и клубы пара, источаемого самой водой. В какой-то момент в отражении пара мелькнул солнечный зайчик.
В этом блике Артему вспомнился матовый блеск операционного стола и отражения театрального софита на керамической плитке, покрывавшей стены. Прямо перед лицом - чуть замаранная салфетка, держащаяся несколькими зажимами на рваной ране. Черная, матовая от налипшей пыли шерсть вокруг.
Позевывание одной из собак показалось ему тяжелым вздохом; но длился мираж мгновение - пока блик не скрылся за поднимающимся паром. Он подошел почти к самой кромке воды. Берег покрывал мелкий сероватый песок. Парень медленно разделся и с разбегу бросился в воду, пустив вокруг себя круги. Было глубоко - стоя в воде, можно было дышать лишь носом. Артем выплыл на середину, где небыстрое течение начало увлекать его за собой; а потом уверенными движениями вернулся и отдуваясь, вылез на берег. Казалось, этого ждала вся небольшая стая - собаки окружили его со всех сторон, словно истосковались по человеческой ласке. Под чуткими пальцами Артема промелькнула спина меленькой собачки, в которой явно чувствовалось отсутствие двух позвонков. Она уставилась глубокими, круглыми глазами на живот парня и пронзительно звонко чихнула.
Чуть в стороне от берега росла небольшая вишня, увешанная переспелыми, темными ягодами.. Оставив одежду на траве у берега, Артем направился к ней. Первый же плод был кисло-сладким и терпковатым; выплюнув косточку Артем обернулся. Белая шерсть переливалась волнами на широкой спине. Голова собаки была опущена в траву. - Ты думаешь, это вкусно? - Артем усмехнулся. И очистив от косточки следующую ягоду, протянул ее собаке. Сок тек по пальцам; собака принюхалась....
Смотровой стол прогибался под весом животного; красноватая густая пена безумно медленно стекала в подставленный лоток. Абсолютная, даже не звенящая тишина, в которой плотным желе повисло напряжение, в котором, казалось, может зависнуть нож. От лап к черному, в футляре, корпусу кардиографа, тянутся нити проводов, послушно передающих импульсы. Даже змеей ползущая лента, на которой плясало в мягкой истерике перо, казалось, передававшее состояние стоявшего рядом спортивно подтянутого мужчины с седой, в мелких табачных крошках, бородкой. Артем внешне был спокойной глыбой льда, но под этой маской в стакане тела разразилась буря переживаний, выражавшихся одной мыслью: «Успеть». Остановив бумажного змея нажатием клавиши, он приложил в нескольких местах к кривому графику штангенциркуль.
Резкий кашляющий звук заставил Артема вздрогнут вздрогнуть. Собака выплюнула резкую на вкус ягоду, и ухмыляясь, смотрела своими карими глазами в глаза парня. Взгляды они отвели одновременно.
Потом долго гуляли вдоль берега, на котором нашелся пологий и неглубокий спуск. Туман постепенно развеялся; в воде отражались прибрежные заросли, на другой стороне виднелись
Тут же развернулись крупные, следовавшие по бокам, и ткнулись головами под руки. Синхронно, вновь требуя своей доли ласки. Да, на природе, с животными он отдыхал, - Все, все хорошие - сказал Артем, почесывая их за ухом.
Путь к оврагу был короткий. На дне раскинулся каскад озер с чистой поверхностью, в которых отражалось глубокое голубое небо и клубы пара, источаемого самой водой. В какой-то момент в отражении пара мелькнул солнечный зайчик.
В этом блике Артему вспомнился матовый блеск операционного стола и отражения театрального софита на керамической плитке, покрывавшей стены. Прямо перед лицом - чуть замаранная салфетка, держащаяся несколькими зажимами на рваной ране. Черная, матовая от налипшей пыли шерсть вокруг.
Позевывание одной из собак показалось ему тяжелым вздохом; но длился мираж мгновение - пока блик не скрылся за поднимающимся паром. Он подошел почти к самой кромке воды. Берег покрывал мелкий сероватый песок. Парень медленно разделся и с разбегу бросился в воду, пустив вокруг себя круги. Было глубоко - стоя в воде, можно было дышать лишь носом. Артем выплыл на середину, где небыстрое течение начало увлекать его за собой; а потом уверенными движениями вернулся и отдуваясь, вылез на берег. Казалось, этого ждала вся небольшая стая - собаки окружили его со всех сторон, словно истосковались по человеческой ласке. Под чуткими пальцами Артема промелькнула спина меленькой собачки, в которой явно чувствовалось отсутствие двух позвонков. Она уставилась глубокими, круглыми глазами на живот парня и пронзительно звонко чихнула.
Чуть в стороне от берега росла небольшая вишня, увешанная переспелыми, темными ягодами.. Оставив одежду на траве у берега, Артем направился к ней. Первый же плод был кисло-сладким и терпковатым; выплюнув косточку Артем обернулся. Белая шерсть переливалась волнами на широкой спине. Голова собаки была опущена в траву. - Ты думаешь, это вкусно? - Артем усмехнулся. И очистив от косточки следующую ягоду, протянул ее собаке. Сок тек по пальцам; собака принюхалась....
Смотровой стол прогибался под весом животного; красноватая густая пена безумно медленно стекала в подставленный лоток. Абсолютная, даже не звенящая тишина, в которой плотным желе повисло напряжение, в котором, казалось, может зависнуть нож. От лап к черному, в футляре, корпусу кардиографа, тянутся нити проводов, послушно передающих импульсы. Даже змеей ползущая лента, на которой плясало в мягкой истерике перо, казалось, передававшее состояние стоявшего рядом спортивно подтянутого мужчины с седой, в мелких табачных крошках, бородкой. Артем внешне был спокойной глыбой льда, но под этой маской в стакане тела разразилась буря переживаний, выражавшихся одной мыслью: «Успеть». Остановив бумажного змея нажатием клавиши, он приложил в нескольких местах к кривому графику штангенциркуль.
Резкий кашляющий звук заставил Артема вздрогнут вздрогнуть. Собака выплюнула резкую на вкус ягоду, и ухмыляясь, смотрела своими карими глазами в глаза парня. Взгляды они отвели одновременно.
Потом долго гуляли вдоль берега, на котором нашелся пологий и неглубокий спуск. Туман постепенно развеялся; в воде отражались прибрежные заросли, на другой стороне виднелись
домики.И все долго и с удовольствием купались. А потом зазвонил лежавший в кармане брюк мобильный телефон, мигая уведомлением об СМС-ке. Артем, одевшись, пошел спорым, как бег, шагом. Шел туда, где за поворотом впадавшей в озеро реки пар становился гуще, а тело сковывала слабость. Следующая трель телефона окончательно разбудила Артема; он сел на скрипнувшей кровати и взял трубку.
- Слушаю вас.
- Доброй ночи. - Артем посмотрел на часы - половина третьего - мне вас порекомендовали как специалиста по неотложной помощи. Можно сейчас приехать?
- Да, можно - ответил он, расспросив о том, что случилось и продиктовав адрес. А потом привычно начал проверять препараты, примерно зная, что ему понадобится. Занятие это скоро наскучило ему, и он сел за стол. В лежащем на нем блокноте белел листок. Вытащив его, он прочитал: «Ты слишком много работаешь, тебе нужен отпуск. И постарайся не жить каждым своим пациентом — это невероятно истощает». И подпись шефа: Юра.