В конце июня установилась безоблачная жаркая погода. Шумные и быстрые летние грозы прошумели над лесом, отдав деревьям, кустам и травам живительную влагу. Было раннее утро: солнце ещё не встало, на разные голоса пели птицы.
Большая лесная поляна неподалёку от реки поросла высокой густой травой. Предутренний туман осел на резных, разнообразной формы листках и лепестках кристальными каплями росы. К тыльной стороне зелёно-бурого, с серебристыми ворсинками листа крепился домик Дионисия – коричневатая крошечная куколка. Домик мотылька-однодневки.
Полумрак и прохлада царили в домике-куколке, но Дионисия переполняло непонятное чувство. Что-то странное происходило с ним, какая-то сила властно управляла его крохотным существом, заставляя совершать резкие и, казалось бы, бессмысленные движения. Повинуясь этой силе, он шевельнулся раз, другой, резко повернулся, потом вдруг дёрнулся – оболочка куколки треснула и развалилась. Дионисий очутился на свободе.
Осторожно, цепляясь лапками за ворсинки, он выбрался на поверхность листа и замер. И в этот самый миг край солнца показался над горизонтом, и между стволами деревьев протянулись радужные нити лучей. Мотылёк попытался расправить крылышки, но они были влажными и не расправлялись. На лист упал солнечный луч, и Дионисий застыл в испуге. Однако, спустя мгновение, он ощутил неодолимое желание коснуться света и пополз к пятну. Тельце его объяло блаженное тепло, и, напитавшись энергией, он раскрыл наконец крылышки, голубые с серебристым налётом. Крылышки переливались в солнечном свете; на каждом был бежевый кружок с коричневым пятнышком внутри – пятнышки блестели, как лакированные. Тельце Дионисия, покрытое серебряными волосками, было похоже на продолговатое зёрнышко. Оно заканчивалось круглой головкой с выпуклыми синими глазами. На головке росли два усика-антенны, там же обнаружился хоботок, свёрнутый сейчас тугой спиралькой.
Подул ветерок. Дионисий крутанул головкой, лапки его спружинили – он взлетел. Ветерок бережно подхватил его и понёс. Мотылёк махал крылышками быстро-быстро, и звенящее чувство голубой радости пело в нём. Пространство по-над самой травой было густо обжито летающими, ползающими, прыгающими насекомыми. Солидно гудели шмели, деловито опускались на прогибавшиеся под их тяжестью цветы, брали нектар и вновь грузно поднимались в воздух. С угрожающим жужжанием проносились изящные злые осы. Стрекозы, бабочки, божьи коровки, кузнечики – великое множество всяких жучков-паучков населяло травяные заросли.
Дионисий уловил вдруг странный, сладкий, манящий зов. Не в силах ему противиться, он пошевелил антеннами-усиками, определяя направление, и полетел.
Солнце поднялось над вершинами деревьев, когда Дионисий достиг цели. Великолепный куст шиповника, густо обсыпанный цветами, источал одуряющий аромат. Вокруг каждого цветка светилась маленькая радуга. Голубоватые и жёлтые волны запаха расходились в пространстве концентрическими окружностями. Цветы пели. Опылённые – низкими голосами, едва распустившиеся – громко и призывно. Куст звенел словно маленький оркестр.
Дионисий нашёл прекрасный алый цветок, зов которого невыразимо манил его, и опустился на нежную плоть лепестка. Потом развернул гибкую спиральку своего хоботка и начал жадно поглощать нектар. Рядом сел зеленоватый мотылёк, который жил уже три дня. Он рассказал Дионисию о Большой Реке, над которой перед заходом солнца мотыльки водят свои хороводы. И ещё он рассказал о том, что вслед за днём наступит ночь, и тогда Дионисий умрёт – потому что он однодневка. Потом вспорхнул и растворился в прозрачном воздухе.
А Дионисия сковал страх. Повисли беспомощно усики-антенны, поникли крылышки. Он забился под какой-то лист, и бесформенный сгусток ужаса поглотил его. Но вот на лист упал луч солнца, и страх отступил. Дионисий расправил крылышки – радостный лазурный ветер подхватил его и понёс.
Всё длинней становились тени. Всё ниже опускалось солнце. Несколько мотыльков нагнали его, наперебой крича: «Скорее-скорее! Хороводы начались! Летим!..» И он полетел за ними.
Хороводы уже были в разгаре. Косые лучи солнца дробись в воде, пробегавшая по реке лёгкая рябь наполняла воздух золотистыми отблесками. Дионисия вовлекли в хоровод: вверх-вниз, вперёд-назад, по кругу-по кругу. И снова вверх-вниз…
Мотыльки прибывали со всех сторон. И вдруг появилась она. Крылышки её отливали перламутром, выпуклые изумрудные глаза изумлённо взирали на мир. Дионисий устремился к ней, и они долго танцевали в лучах заходящего солнца над сверкавшей рекой. Вверх-вниз, по кругу-по кругу… И серебристый туман нежности обволакивал его. Её звали Клеа – и мир был прекрасен!
Солнечный диск коснулся травы. Длинный июньский день кончился. Улетела Клеа – она проживёт ещё целую ночь. Сиреневая грусть завладела Дионисием. Солнце садилось, и мотыльки-однодневки начали падать в воду. Силы Дионисия были на исходе. Последний солнечный луч дружески простился с ним и погас. Темнело. И вдруг – о чудо! – мотылёк увидел крохотное солнце и, напрягая последние силы, устремился к нему. Оно не убегало, как то, большое, наоборот – приближалось. Вот он ощутил его приятное тепло. Рывок – и голубой мотылёк вспыхнул в пламени стоявшей на окне свечи.
– Фи, какой глупый мотылёк! – Сказала маленькая девочка, капризно надув губки: ей было жаль мотылька. Она не знала, что Дионисий прикоснулся к Солнцу.