ТАЙНЫ ПИОНЕРСКОЙ КОМНАТЫ
Годы правления Никиты Сергеевича Хрущёва остались памятны не только двумя недосягаемыми лоточками детсадовского белого хлеба, но и большими кучами кукурузы на совхозном току. Начальные классы не принуждали, но, начиная с пятого класса, извините-подвиньтесь, милости просим на чистку королевы полей! Кукуруза и впрямь по-королевски занимала всю территорию тока.
Детей на работы по очищению початков привозили со всего района, Галя из-под тешка разглядывала чужих школьников, высматривала красивых мальчиков и вдруг взгляд остановился на молодой и симпатичной учительнице из чужой школы.
Первое, что отметила ученица, что подстрижена преподавательница по последней моде! Стрижка «молодёжная» на чёрных волосах очень эффектно обрамляла белое лицо. Делала молодую женщину современной, далёкой от крестьянского труда, и тем не менее она была здесь. Повязанный на шее платочек и смелое облачение в брюки, без остатка завоевали маленькое сердце! Какая модная! Это была Сара Махмудовна, через годы, когда Галя уйдёт во взрослую жизнь, она поселится в Прикубанском и будет даже директором школы.
К обеденному перерыву привозили на ток, возможно, в знак поощрения арбузы с местного баштана. Дети рассаживались группами, точнее каждый своим классом и учитель разрезал арбуз. Мода на бутерброды ещё в совхоз не дошла, да и с чего б их было делать хотя бы той же Гале? Термосом для горячего чая, тоже как-то не успели обзавестись. Знакомство с этим чудом-юдом произойдёт намного позже. В общем, приходила Галя с пустыми руками и с пустым желудком, но с надеждой, что на обед подадут арбуз.
Ох, и арбузы были, какие большие, а какие сладкие! Слово «нитраты» тёмные жители советского села слыхом не слыхали. Поля удобрялись перегнившим навозом со свинарников и коровников, это попозже загадят чернозём химическими удобрениями и пойдёт арбуз опасный для здоровья.
Однажды в погожий осенний день, когда замёрзшие с утра дети, отогревшись к двенадцати часам и, предвкушая близость арбузной скибки, побежали мыть руки. Чтоб поскорей занять место в своём кружке, где будут арбуз резать. И вдруг Колька Кобылкин, кто бы мог подумать, заявляет, что они, то есть пацаны Галиного класса кушать будут отдельно от баб. С бабами они не хотят!
По всему было видно, что взбаламутил одноклассников именно он, а там своё дело сделала мужская солидарность – да, мы все не будем! Такое игнорирование слабого пола лично Галю нисколько не задело. Не хотят и пошли вон, арбуз лучше бы скорей разрезали, а то, что Кобылкин не будет чвиркать сочной скибкой под ухом, а где-то в другом месте, так это ещё лучше. Да пусть ест, где хочет. Но Бачир Нахович, что находился здесь на току и даже работал вместе со всеми, так не думал.
В срочном порядке, прямо по соседству с кукурузными кучами, была построена специально линейка! Маленького женоненавистника, наполнявшийся гневом Бачирнахыч, выволок на посрамление перед всем рабочим людом, что стал невольным свидетелям директорской строгости. Глядя на Кобылкина, вздумавшего трапезничать исключительно в мужском окружении, Галя рада была только одному, что не она стоит сейчас перед строем с опущенной головой.
А Бачир Нахович, меряя шагами землю, суровым взглядом всматриваясь в пунцовое лицо опрометчивого бунтаря, казалось, наливался новой сокрушительной силой! С каждым последующим предложением обрушивался на негодного мальчишку всё яростней и беспощадней!
«С бабами, говоришь, не хочешь кушать? А чем ты лучше их? И почему ты девочек называешь бабами?! По-твоему что, женщина не человек? А дома кто тебе готовит и стирает, разве не женщина? А мать тебя родившая, что тоже не человек?!». Примерно в таком духе, товарищ директор так глубоко капнул, что бедный Кобылкин и не подозревал, куда может завести его скромное желание – уединиться. Он просто хотел сесть с пацанами отдельно от девчат, а его обвинили в дискриминации.
Повезло упрямому однокласснику, что взбунтовался он не на школьном дворе, дело могло кончиться гораздо хуже. Мальчишки рассказывали, что Бечик непослушную шпану, заводил в пионерскую комнату, где хранились знамя, барабан, горн и всякая школьная рухлядь, и давал урок жёсткого воспитания. Материл и даже мог треснуть указкой! Правда это или пацанячьи выдумки, Галя не знает, в силу того, что была от рождения девочкой, а девочек в пионерскую комнату директор не вызывал.
Коля Кобылкин – первый парень на селе, как посмеиваясь, его называла Валька Абрамчучка. Частенько вступал в конфронтацию с девчатами, особенно доставалась тем девчонкам, у кого не было старших братьев. Обижая девочек, по-видимому, некрасивый мальчик, утверждался как мужчина. Особо строптивых сверстниц, чтоб много из себя не мнили и не выдёргивались, мог с чувством турнуть в спину, типа того – иди и много не базарь! Но предпочтительней, разумеется, ударить по лицу, и силы большой не требовалось, и более оскорбительно было для жертвы.
Но, однажды, гроза женской половины Прикубанского так сам до выдергивался, что ели ноги унёс от отца Давыдовых! Терпеливые сестры долго молча сносили гнёт оборзевшего молодого шалуна, а потом пожаловались папке. Спасло Колю от неминуемого увечья, что многодетный папаша был под газком, а сам Николай имел быстрые , молодые ноги. Координация движения дала сбой и батько оступился.
Тоже деляга, нашёл с кем шутить, дядьки Колькиного духу боялись не только жена и дети, смелый и отчаянный молдован многих держал под контролем. Пощёчина у ребят Галиного поколения воспринималась как должная и в порядке вещей, допустимая мера воспитания. «Дать по роже!» так это звучало из уст несовершеннолетних сопляков, чтоб не возникала или не выдёргивалась юная барышня.
Космос
В этот день после уроков школьники не расходились по домам, а всем колхозом повалили в клуб. Приехали журналисты, просвещать юную смену подрастающего поколения. Показать киножурнал с последующими комментариями и растолковыванием о выходе человека в открытый космос!
Вы помните полёт Юрия Гагарина? Веселится и ликует весь народ! Это про совхозских детей, которые, начиная с первого полёта, встречали каждый новый запуск с огромной радостью! Маленькие патриоты своей Родины ликовали, как полоумные! Чего было исходить восторгом лично Гале? Зарплату мамке не прибавили, хата всё та же, под камышом, богаче они не стали ни на йоту, а вот же пойди, разберись с этой социалистической детворой, радовались и всё. Наши первые полетели в космос!
Плохо представляя, что такое космос, ну, это там, где начинается небо, очень высоко и с земли ракету не увидишь. Особенный восторг вызвал полёт Валентины Терешковой! Газету с её портретом Галя практически не выпускала из рук, всё любовалась, какая же она симпатичная, какая у неё классная причёска и сногсшибательная мопса у виска! Все девочки бегали с этим номером газеты и тыкали друг другу под нос – а ты видела, а ты видела? Представляешь, женщина слетала в космос!
1966 год, к полётам к звёздам попривыкли, известия о новом запуске принимали более сдержанно, хотя космонавтов знали всех пофамильно. С Гагариным всё понятно, самый первый, самый смелый, самый главный из отряда, но Гале нравился космонавт номер два – Герман Титов. Было обидно, что он не первый, хотя и ходили разговоры, что лететь должен был именно Титов Но в ночь перед полётом лётчик волновался и плохо спал, а Гагарин ничего не знал и спал хорошо, его и решили послать в космос. Гале, по всему было обидно, что судьба обошлась с Титовым, как с пасынком, но лично для Гали он был самым лучшим, самым симпатичным космонавтом! Все человеческие качества, что ценила девочка в людях, она, не сомневаясь, приписывала своему любимому герою.
Дети толкались, шумели и ждали начала, не зная, но и не ломая, над этим голову – чем же себя занять? Галя с Григорьевым решили эту проблему при помощи шахмат. Сложившееся мнение, что мальчик должен играть в шахматы лучше, чем девочка, как-то не очень девчонке импонировало, почему? Чем Буньтя или Грузин умней её? Сильней могут быть, но не умней. Играть в шахматы Галя любила, она не просчитывала заранее ни своих ходов, ни тем более ходов противника, и никак не связывала, что умение решать задачи по математике, благотворно сказывается на игре.
Вон, Витька, брат Галин, он тебе и историк, он тебе и литератор, он тебе и географ, но совершенно не математик, а в шахматы играл очень хорошо. Она благополучно обыгрывала соперниц и часто самих пацанов. Заур Цекузеевич даже хотел послать Чиликиди Галину на шахматный турнир района. Главным противником была Танька Коровкина, учитель оставил девочек после уроков для тренировки, в свободном классе от занятий игроки скрестили клинки.
Несмотря на разницу в возрасте, Галя обставила Витькину одноклассницу дважды, а на третьей партии маленькой шахматистке стало плохо. Она запросилась домой. И едва выйдя в коридор, в полуобморочном состоянии успела только снять пальто с вешалки и рухнула вместе с ним на пол. Испуганная Танька, она тоже вышла одеваться, пыталась поднять упавшую победительницу двух партий: «Галька, шо с тобой? Вставай!». Второй раз Галя в своей недолгой жизни теряла сознание, и второй раз, открывая помутневшие очи, девочка видела перед собой Коровкину Татьяну.
Первый раз это было, когда девочка ещё не ходила в школу, но Давыдята уже переехали в новый дом. Через дорогу от них – поле, а в поле стояла неподалеку скирда, где и игрались дети. Не часто, но иногда и Галю заносило на чужой край, в тот день и Таньку прибило попутным ветром, девчонки карабкались наверх скирды и, садясь на мягкое место, съезжали сверху вниз!
Взобравшись в очередной раз на верхотуру, Гале вдруг взбрело в голову не просто съехать задом, а она решила кувыркнуться. Это был, несомненно, её день, в том плане, что шею она всё же не сломала, а, крепко ударившись о землю, потеряла сознание. Приводила потерпевшую в чувства Коровкина Танька: «Тю, Галька, чо ты лежишь? Вставай», И Галька встала, в башке шумело, играть уже не хотелось, мало что, соображая, она побрела домой, так и не рассказав об этом «полёте» матери.
Восьмиклассница пыталась поднять грохнувшуюся соперницу, на непонятную возню около вешалки выглянули учителя. Галю одели и вывели на воздух, она очухалась и поплелась ели живая домой. Весть разнеслась мгновенно по совхозу, что Галька Чиликиди упала в голодный обморок. И в сиротский дом стала поступать гуманитарная помощь. Масловы Рая и Ваня принесли десять килограмм муки. Идея Митрофановна, учитель по биологии, принесла картошки. Валентина Леонидовна передала кусок сала. Если были ещё дары и Галя о них не помнит, или не знает, простите великодушно. Это было в пятом классе, сейчас шестой, до следующего обморока далеко, и игру с Буньтей одноклассница начала бодренькая и с ясной головой.
Шум крайне мешал проведению партии, шахматы любят тишину и покой, но над игрой никто не напрягал мозги, времени было мало, и игроки делали почти машинальные ходы, лишь бы скоротать ожидание. И тут подошёл мужчина, из прибывших, и промежду прочим, подсказал Гале ход, потом другой. Григорьев, бестолково лупая глазами, менялся в лице, видя, как покидают доску его кони и офицеры. А однокласснице всё нравилось, умный дядька разгромил Буньтино войско за несколько минут, поставил ему мат, а победу отдал девочке! Класс! С настроением победительницы она пошла в зал, начинался киножурнал.
Посмотрели, как Леонов в скафандре, неуклюжий и неповоротливый вышел из корабля и как зашёл. Представить это наяву было невозможно, и на его месте быть не хотелось, во всяком случае, Гале. Журналист из Москвы, после просмотра киноленты, рассказывал о космонавтах, с которыми он встречался лично. Как же стало отрадно нашей Гале, когда москвич сказал, что любимый его космонавт – Герман Титов. Надо же, и Галя его любит тоже!
Затем прокрутили ещё одну плёнку, не относящуюся к космосу. Научно познавательный киножурнал про первобытных людей. Страшные и уродливые они вызвали море отрицательных эмоций, фу, какие! Даже московский гость поддержал: «Правда, ребята, какие некрасивые были первые люди? А теперь, вот ты, девочка, пойди домой и посмотри в зеркало, какая ты красивая!». И прибывший из столицы мужчина показал рукой на Галю. Шестиклассница засмущалась, опустила голову, ну что вы такое говорите! А самой было так приятно, что помнит она об этой похвале всю жизнь. Это был просто Галин день, начиная с шахмат.
Город
В который раз мать собирала Галю и ехала с ней в Краснодар к Магде. А что делать? Она непременно что-нибудь даст, и глядишь, до зарплаты дотянут. Сегодня непрошенные гости решили добираться не катером, а сухопутным путём. Вышли на конец совхоза, как мамка говорит – на шоссе, и стали голосовать.
Мари Трофимовна выбрасывала перед собой руку с явным желанием остановить машину. Водителям на это желание глубоко плевать, они равнодушно проскакивали мимо на своих колымагах, и невзрачную бабу в фуфайке с ребёнком подбирать не спешили. Но не все были такие гордые, нашёлся хороший дядька, остановился и привёз Галю с мамкой на остановку – «консервный комбинат». Через Кубань переедешь и – Краснодар.
Словоохотливая попутчица разговорила пожилого мужчину, поговорили про жизнь, и какая она тяжёлая. После денежной реформы стало намного хуже, и как выразился шофёр: «Никакой совести нету в этих деньгах, пучок петрушки был старыми деньгами пять копеек и новыми тоже – пять! Куда это годится?». Мари Трофимовна поддакивала, приводила свои примеры, так и доехали в обоюдной приятности. Дядька высадил пассажиров, попрощался и завернул налево, а матери с дочерью надо – прямо.
На улице после дождя сыро и неприглядно, хочется скорей доехать до тёплой и уютной квартиры тёти Магды. И мамка, и Галя в резиновых сапогах, естественно, забрёханных грязью, чистым из совхоза не выберешься, одним словом, деревня, она деревня и есть.
На остановке ещё стоит женщина и неподалеку такси. Наверное, кого-то привёз в Яблоновку, и пустым в город возвращаться не хочет, ждёт более денежного клиента и зачем мамка к нему подошла? А чтоб узнать, сколько стоит проезд в город на индивидуальном транспорте. Тю, у неё ж денег нет.
Таксист, обладая профессиональной прозорливостью, не хуже Гали понимал, что колхознице, скорей всего, делать нечего. Он глянул презрительно, словно принц голубых кровей, ну, принц не принц, а всё же городской житель. Сидел в тёплом уютном салоне легкового автомобиля, и это преимущество давало ему все права на соответствующий взгляд. Наверняка, водилу подмывало спросить, а тебе оно, мол, надо? Но цену сказал.
Мать ужаснувшись такой дороговизне, отошла от машины и поспешила поделиться свежим впечатлением с незнакомкой, чтоб не услышал водитель, она не громко сказала: «Так дорого, никакой совести нету в этих деньгах!». Та посмотрела на Мари Трофимовну, совершенно не оценив красиво построенную фразу, и ничего не ответив, отвернулась.
Дома у родни никого не было, зимний ранний вечер застал незваных гостей на улице. Когда совсем стемнело, их позвали к себе соседи, чтобы дожидались в тепле. Мари Трофимовна, человек не гордый, поблагодарила да и ввалилась в комнату небывалой чистоты и красоты. Конечно, сняли грязную обувь, и осторожно ступая по ковровым дорожкам, присели на предложенные стулья. Несмело оглядываясь по сторонам, Галя и не думала, что так красиво можно жить, намного богаче, чем у тёти Магды и шикарней, чем у тёти Симы! Особенно поразила детский взор живая пальма, что прекрасно смотрелась на фоне богатой мебели. Добрыми соседями оказались пожилая женщина и красавица дочь – Жанна, которая была намного старше, и любовалась Галя её красивым лицом без всяких отрицательных эмоций.
Мари Трофимовна, вероятно, считала своим долгом за такое гостеприимство как-то развлечь хозяев, то есть по-своему отблагодарить. Угодливо улыбаясь, она быстро освоилась в культурной остановке, и, избавляя Магдиных соседок от чувства неловкости, умело завела беседу. А Галя уже более внимательно разглядывала жилищное убранство и слушала.
Не сказать, чтоб Мари Трофимовна была патологической вруньей, но приукрасить свои рассказы любила. И, если Галя, неразумное дитя, пыталась вывести мать на чистую воду, то, безусловно, дочь поступала весьма опрометчиво. Ну, известно, что Галина мамка рассказчица первой марки. Она увлекла своих слушательниц на улицу родного совхоза, рассказывая городским людям про неведомый им быт советской деревни.
Самое основное, она знала, как и с кем нужно разговаривать, допустим, если ругали молодёжь. Перед человеком образованным Мари Трофимовна выразится следующим образом. На чистейшем русском языке, произнося букву «г» твёрдо, добавит немыслимое «це» к окончанию глагола: «Ой, и не говоритце, такая молодёжь бессовестная!».
Если перед ней стоял темнокожий аульчанин, она осуждающе затянет: «Вови-и! Хайнапе (совести) нет совсем!». С женщиной приехавшей с Урала, она тут же переходила на диалект, приобретенный в северном краю, и возмущалась, как коренная чалдонка: «Они-тО, мила мОя, все бЯстыжие!». Ну, а с местным бабьём все звучало натурально и искренне: «Та им бисовым душам тико жрать, та гулять!». Вот такое маленькое отступление, дополняющее образ родительницы.
Потом она поведала, что муж умер, оставил её с двумя маленькими детьми. Старший сын женат, живёт отдельно. А она вот мыкает нужду, детей одевать, обувать надо, кормить, дети растут, а Витька знаете какой? Он за раз выпивает три литра молока, а его надо за что-то купить! Вежливые мама и дочь в силу своей воспитанности не посмели откровенно уличить разговорчивую бабу во лжи. Но удивления скрыть не могли, неужели, мальчик может столько выпить, три литра?! И тут влезла в разговор Галя: «Да не, мам, он может только литр выпить».
По-хорошему, мать лучше не перебивать в её сочинительствах, иначе она так посмотрит, так оборвёт, что только и остаётся опустить глаза и покрыться красными пятнами. Сбить с толку Мари Трофимовну было не так просто. Она смерила родную дочку уничтожающим взглядом: «Не перебивай меня, когда я разговариваю! Я сама лично видела своими глазами, и ты будешь ещё меня учить!». В таких случаях она добавляла «Гавно вчерашнее!». Но на этот раз постеснялась при чужих, да к тому же интеллигентных людях так выражаться. Смазывать окончательно о себе хорошее впечатление, что подпортила Галька, не следует.
Интеллигенты переглянулись и сделали вид, что поверили. А тут и тёть Магда пришла и бедная «оборванная» Галя с превеликим удовольствием покинула богатую обитель, оставаясь при своём мнении. Доверяла настырная дочь своим глазам, а не мамкиным!
На следующий день, возвращаясь, домой Галя уже забыла про то, как мамка с ней обошлась. Притихшая она вспоминала красивую квартиру и не могла не задать вопроса, повергшего в грусть: «Мам, а как люди богатеют?». Ответ прозвучал краткий, чисто спартанский: «Им черты помогают!». Такую помощь Галя принять не могла.
Мари Трофимовна периодически покупала у какой-нибудь хозяйки литр утрешнего молока, чтоб дети могли перед школой позавтракать. Галя училась в первую смену, Витька ещё сладко спал, когда сестра, починала полную банку, у него занятия были после обеда.
Установленная норма потребления напитка лично матерью для младшей дочери составляла ровно стакан, остальное – причиталось брату. «Витька растёт, у него организм крепкий, молодой, ему кушать хорошо надо!» объясняла мамка Гале, можно подумать, что дочка старая и не растёт. Но Галька не обижалась, ясное дело, что Витька, образно выражаясь, и быка съест. Девочка смиренно выпивала стакан молока с куском хлеба и шла на занятия.
Однажды, то ли она была более голодная, то ли молоко показалось вкусней обычного, но как-то стаканчик этот проскочил, а сытости ученица не почувствовала, и решила ещё плеснуть с баночки. «Галька, – взревел брат, – ты уже свой стакан выпила, не трожь больше!». Сестра вздрогнула, чуткий сон брата немало удивил её, таким неожиданным был окрик, ведь секунду назад из другой комнаты доносился мирный сап. Она оглянулась на дверь, огрызнулась: «Да ладно тебе! Я совсем немножко отлила».