(в начале 50-х прошлого столетия)
Оно случилось в 1952 году, когда я был ещё студентом.
Появление «Москвича»-401 у моих родителей, существенно отразилось, как теперь бы сказали, на качестве жизни семьи. Замаячили казавшиеся такими привлекательными возможности владельцев личного автомобиля. Первая серия в номерных знаках личных автомобилей в Харькове была «ЧР» (наш номер был ЧР 12-13) Народ, смотрящий, как всегда, в корень, расшифровывал это, как «частный ракло», что на харьковском сленге означает вор.
Начали мы строить планы первого семейного путешествия. Все хотели только на море. Но нужен же был водитель, и, естественно, из своей семьи. Выбор был небольшой, кандидатур всего две: мой папа и я. Отец немного водил машину, но делать это не любил. А когда встал вопрос по - серьёзному, чтобы сдавать на права, Мажан его проверил и установил полную профнепригодность: отец, во-первых, как и я ( скорее, я – как он) был не в ладах с техникой, а главное, сидя за рулём, отвлекался, смотрел не на дорогу, а по сторонам, заостряя внимание на симпатичных женщинах... Единственной надеждой оставался я.
Оказалось, что мне получить права, непросто. С вождением автомобиля у меня никаких проблем не было, водить я умел давно и водил уверенно, и правила движения более-менее знал. Но в советское время главным при сдаче экзамена на водительские права было знание материальной части – устройства машины. Времени на подготовку к такому экзамену у меня не было, в институте предстояла весенняя сессия. Да и зачем мне изучать материальную часть, рассуждал я, если эти знания всё равно никогда не применю. Поэтому, подучив кое-что, пошел сдавать экзамен на авось. Когда взял билет и начал отвечать на первый вопрос, которого конечно не знал, мой экзаменатор просто разозлился за такое наглое «ничего не знание». По второму вопросу результат был примерно тот же. Тогда он, саркастически спросил: «А ты хоть знаешь, сколько колёс у автомобиля?». Не задумываясь, я ляпнул: «пять», имея в виду и запасное колесо. Абитуриенты, сидевшие в кабинете, захохотали. Это окончательно привело капитана в ярость. Он решил, что я издеваюсь над ним. Он-то точно знал, что машина ездит на четырёх колёсах! На прощание пообещал мне, что я буду на особой заметке в квалификационной комиссии ГАИ, и лучше мне здесь не появляться.
Этот капитан оказался прав: в Харьковском ГАИ я больше не появлялся. А права получил, уже работая в УВД Тамбовской области. Это – особая история. Как молодому следователю с дипломом о высшем стационарным юридическим образованием (что в то время в милиции было большой редкостью), мне поручили вести особо сложные дела по автопроисшествиям. Моя с младых ногтей увлечённость автомобилями сыграла тут свою роль – я хорошо, успешно расследовал эти дела. Выезжая на автопроисшествия с работниками ГАИ, часто сам садился за руль и управлял машиной. Никому и в голову не приходило, что езжу без прав. Но как-то после работы у меня в кабинете собрались работники ГАИ. Мы просто отдыхали, точнее, просто выпивали. Был там капитан Сергей Антонович Селезнёв, отличный мужик, участник войны. У него было много ранений. В том числе, была повреждена правая рука. Все пальцы на ней были скрючены и неподвижны. Но в этих скрюченных пальцах прекрасно помещался и удерживался гранёный стакан, обычно наполняемый горячительными напитками. Это движение он называл «загнать патрон в патронник».
Когда мы заговорили о планировании работы на следующий день, Селезнёв попросил меня взять его патрульную машину и заехать утром за ним. И тут я сказал ему:
- Так у меня же нет прав!
Его удивлению не было предела. А затем последовало:
- Так, загоняй патрон в патронник и давай свою фотографию.
На следующее утро мне позвонил начальник областного ГАИ полковник Поляков и спросил:
-Владимир Львович, это правда?... ( в том смысле, что у меня нет прав)
Я ответил:
-Правда!
К вечеру Селезнёв принёс мне новенькие водительские права! И у нас снова был повод «загнать патрон в патронник».
Вот к чему приводит ассоциативное мышление: из-за этой истории с правами я слишком отвлёкся от темы нашего первого семейного автопутешествия… Но к этому моменту у меня, ещё студента, водительских прав не было.
Ехать решили в Бердянск. В те годы, выезжая на курорт «дикарями»... Приходилось брать с собой массу необходимых вещей, тащить с собой большие тяжести.
Но у нас же был собственный автомобиль! Однако, автомобиль без водителя, как известно, никак не едет. Мы с отцом опростоволосились, оба были без водительских прав. Но выход был найден. Младший брат моего отца, Гугель Иосиф Евсеевич был профессиональным водителем.
Иосиф в нашей семье это - легендарная личность. Когда я пишу эти строки, он, слава Богу, жив – здоров, живёт в Израиле, ему уже исполнился 91 год. Его биография достойна отдельного повествования.
Очень коротко о нём. Его призвали в армию в 1939 году. В 40-м вместе с частями Красной Армии входил в Литву. С первого дня войны и до последнего был солдатом, сержантом. Практически все четыре года воевал, исключая время пребывания в госпиталях, после ранения, переформирования частей и т.п. Будучи водителем автомобиля, подвозил на передовую боеприпасы и был механиком-водителем САУ (самоходной артиллерийской установки). Как и все, сначала отступал, потом наступал. Дошел до Кенигсберга.
И тут произошло совершенно неожиданное. Их часть вдруг погрузили в вагоны и куда-то повезли. Везли долго. Солдаты, как водится, ничего не знали и не понимали. Постепенно маршрут начал проясняться. Когда пересекли Урал и проследовали через Сибирь, стало ясно, что едут воевать с Японией.
Это сейчас, когда война с Японией далеко позади, многим она представляется эдакой кратковременной прогулкой. А тогда… В сознании советских людей Германия и Япония по своей военной мощи считались одинаково грозными врагами. Никому и в голову не приходило, что война с Японией будет столь короткой. Ведь Америка вместе с союзниками никак не могли с нею справиться. Поначалу Япония им здорово всыпала.
Многие, по рассказам дяди, от этой перспективы – воевать с Японией- впали в отчаяние. Началось повальное пьянство – благо, у солдат были немецкие трофеи. На всех остановках их ждал местный люд с водкой. В обмен на неё шли немецкие аккордеоны, часы, отрезы тканей и многое другое, чем солдатики успели поживиться в Германии. Ведь 4 года ходили рядом со смертью, добили немцев, дождались Победы, конца войны. Никому и в голову не приходило, что придётся воевать ещё и с японцами. Тем более, что ещё до начала войны с Германией все знали: с Японией был заключён договор о ненападении, и японцы всю войну сидели тихо, не возникали!
В общем, прошел мой дядя с боями через пустыни Монголии, преодолел хребет Хинган, короче, воевал до полной капитуляции Японии, и за обе войны был награждён орденами и медалями, причём, не просто за «участие», а боевыми!
После окончания этой, второй для него, войны Иосиф приехал в Харьков – уже с женой и маленьким сыном, моим двоюродным братом . Отец мой помог ему, как фронтовику, устроиться на приличную работу. И вообще, у Иосифа всё складывалось хорошо.
Итак, возвращаюсь к своему повествованию о нашем первом автомобильном путешествии в Бердянск
Когда Иосиф узнал о намерении пригласить его в поездку в качестве водителя, он очень обрадовался Своей машины у него тогда ещё не было. Но у него были свои условия: ехать он мог только с женой и двумя детьми - 8-ми летним сыном и маленькой 3-х летней дочкой. Все вместе, две семьи – 8 человек - в машине никак не помещались. Поэтому мама с младшим братом Сашей поехали поездом
В итоге, в нашей маленькой машинёнке должны были ехать четверо взрослых (отец, Иосиф, его жена и я) и двое детей.. Но это не самое главное. В те, абсолютно «дефицитные», времена, как я уже упоминал, при выезде на семейный отдых нужно было везти с собой очень многое и, прежде всего, продукты питания. Поэтому в «Москвиче» соорудили сзади багажник, который представлял собой металлический, сваренный из прочного «уголка», каркас, к которому был пришпандорен (иначе не скажешь) деревянный ящик из доски-сороковки - для прочности! Тогда почему-то считали, что багажник на крыше ставить нельзя. Вот и соорудили эту немыслимую конструкцию, с которой машина выглядела, как баба с оттопыренным задом.
В этот багажник загрузили мешок (50кг!) сахара, чуть поменьше муки, канистру с бензином. Что- то ещё, чего просто не помню. В салоне сидели: за рулём дядя Иосиф, рядом с ним мой папа, а у него - между ног – мой восьмилетний, упитанный брат Алик. Сзади я и жена дяди, тоже упитанная женщина, и маленькая Софочка. И ещё масса вещей в 2-х чемоданах, в том числе, керосинка и прочая хозяйственная утварь. Ехали ведь на целый месяц, мало ли что могло понадобиться! Ехать нужно было 500 км до Мелитополя по асфальтированному (только что построенному немецкими военнопленными) шоссе, а дальше – ещё 120км до Бердянска, уже по грейдеру. Подчёркиваю, мощность двигателя - 19 лошадиных сил!
Переполненная машина, практически, почти лежала на земле, колёса её были вывернуты во внешнюю сторону. Инспектора ГАИ, увидев её на трассе, сначала хотели нас остановить, думая, что с машиной что-то случилось. Даже присаживались на корточки – разглядеть, что там внизу. Но, при ближайшем рассмотрении, широко, изумлённо раскрывали глаза, крутили пальцами у виска и махали, чтобы мы следовали дальше! Понимали, что это – безнадёжно.
Выехали мы ранним утром. Несмотря на тесноту и неудобство в машине, нас радовало это свежее утро, новая, свободная дорога и красивые придорожные строения в немецком стиле, под черепичными крышами, которые оставили после себя пленные немецкие строители
Поскольку я к тому времени имел уже некоторый опыт вождения этого автомобиля, я очень быстро понял, что Иосиф (мы называли его Ёся) едет очень неуверенно. Сказывалось , во-первых, то, что он много лет уже не водил машину, во-вторых, вообще никогда не управлял легковым автомобилем, ездил только на грузовиках, и, наконец, не успел освоиться с нашей машиной – до поездки ни разу на ней не ездил, сразу сел и поехал По этой новой, незагруженной, очень хорошей по тем временам, трассе он ехал со скоростью 30 -40, максимум, 50 км в час. Через каждые 20 – 30 минут останавливался со словами:
-Надо дать машине отдохнуть!
После чего открывал капот. В этот момент обязательно, очень характерным жестом поддёргивал штаны: оттопыренными ладонями, которые держал перпендикулярно к своему корпусу и параллельно к земле, правую – спереди, к животу, левую – сзади, к спине. Затем, ещё раз повторял этот жест, но, меняя руки: левая – впереди, правая - сзади При этом глубокомысленно смотрел на мотор, сначала - с одной стороны, потом, обойдя капот машины, - с другой. Молча, закрывал капот, садился и снова ехал с этой черепашьей скоростью. Бедной машине действительно приходилось туго. Мало того, что она была безумно перегружена.
До Запорожья дорога была с бесконечными подъёмами и спусками. И, вместо того, чтобы разогнать машину на спуске, а потом, набрав скорость, подняться на горку, Ёся, боялся её разгонять и насиловал бедную – заканчивая подъём на самой низшей, первой передаче! Мы с отцом вначале с пониманием и уважением относились к такому бережному отношению к нашей «новой» машине. Но когда стало ясно, что это - просто от неумения ездить на легковой машине (у Ёси была типичная манера управления грузовиком, который на гору всегда взбирается с натугой), мы стали скандалить с ним, требовать, чтобы он ехал скорее.
Но он был неумолим. По-прежнему ехал ужасно медленно, без конца останавливался. И при этом на каждой остановке приговаривал, обязательно дважды поддёргивая штаны:
-Часом раньше, часом позже! Тише едешь, дальше будешь!
В итоге, до Зелёного Гая, что под Мелитополем (это всего-то 250 км от Харькова!), мы добрались уже в темноте. А бедный двигатель, при его 19-ти силёнках, от такой зверской эксплуатации не выдержал, раскалился до красна, и его заклинило!
На наше счастье, это произошло в конце подъёма на очередную горку, перед самым спуском в Зелёный Гай, где находился кемпинг. Мы скатились туда на уже заглохшем моторе, а во двор кемпинга машину затолкали руками, в стиле «Эй, ухнем»!, без всякой надежды, что двинемся дальше. Проснулись очень рано. Со страхом подошли к машине.
Но к утру двигатель остыл и наша машинка, как миленькая, завелась и поехала дальше.
Выехали часов в шесть утра. За Зелёным Гаем дорога была уж ровная, как стол, и, по-прежнему, свободная. Никакие наши уговоры ехать быстрее не помогали. Те же 30-40, максимум, 50км в час, те же бесконечные остановки с двойным поддёргиванием штанов, глубокомысленным, молчаливым осмотром двигателя, к которому добавились ещё осмотры колёс – «не поймали ли гвоздя?», и удары по ним ногой - «не спущены ли?», и даже - заглядывание под машину. И те же, уже приводившие нас в ярость, успокоительные заклинания:
- Тише едешь, дальше будешь! Часом раньше, часом позже!
Он - таки был прав: мы ехали тихо и были ещё очень далеко от цели, которая казалась уже почти недостижимой!
К вечеру, наконец, доехали до Мелитополя. За два световых дня, примерно, за 30 часов, по новой асфальтировванной дороге мы проехали аж 500км! С трудом разыскали дорогу на Бердянск. Тут уже асфальт закончился. Выехав за город, остановились прямо в степи, уже в кромешной тьме, злые, уставшие и голодные. Вокруг ни людей, ни машин. Куда ехать, не имеем понятия. Спешить было бесполезно, решили поесть чего-нибудь. Какая-то еда была, но нужно было хоть чаю согреть. А в этой голой, полынной степи нигде ни палочки, ни веточки. «Крупные специалисты» по разведению костров в таких условиях, мы стали искать, что же подпалить. Кроме козьего, или овечьего помёта, правда, хорошо подсушенного на солнце, другого топлива не было. И тут началось. Ёся, всё-таки прошедший войну, начал давать советы, как разжигать костёр.
Папа, доведенный до белого каления его водительским искусством, сразу отверг его помощь:
- Я уже знаю, какой ты специалист!
С горем пополам, как-то разожгли эти «шарики». Что–то в темноте поели. И тут вдруг показались огни машины. Мы дружно кинулись наперерез – спросить дорогу. Машина остановилась, вышел мужичок. Мы к нему:
- Как ехать на Бердянск?
А он нам:
-Поняй за мной!
Это странное словечко «поняй» – украинский жаргон Смысл его –что-то, вроде, «вперёд», «поехали».
Мы быстренько свернули свои пожитки, вскочили в машину. И тут мой папа, как настоящий полководец, принял, единственно правильное в трудную минуту, решение: ввести свежие, «необстрелянные», молодые и потому рвущиеся в бой силы:
-Володя, садись за руль!
Ёся бесславно был отправлен на заднее сиденье.
Отец и раньше дал бы такую команду, но на трассе, где есть автоинспектора, это было невозможно. У меня же не было прав! А тут, в этой безлюдной, да ещё чёрной, как у кого-то в желудке, степи, опасаться было некого. Одна забота –не потерять бы из виду проводника .. А он ехал быстро, дорога была ему знакома
Я сел за руль и погнал. Какая уж тут была забота о техническом состоянии перегруженной машины! Ехал не то, что быстро, а, буквально, мчался, не разбирая дороги. Её и разобрать-то было трудно. В этой степи она еле угадывалась, да ещё при 6-ти вольтовом освещении! Ориентиром были только слабо мигающие в столбах пыли и в темноте задние огни убегающей от нас машины. Это была гонка, почти вслепую. Скорость - не меньше 70 км. Для этой машины, с её грузом, да по такой дороге – рекордная!
Но беда, как говорят, не приходит одна. Наша трапеза в темноте, на скорую руку, дала свои результаты. Видимо, что-то из домашних припасов в этой жаре, оказалось не очень свежим. Причём, «не устойчивыми» оказались только мой и отцовский желудки. Срочно потребовалась остановка. Я начал отчаянно сигналить моими подслеповатыми фарами впереди идущей машине. Она остановилась.
-В чём дело? – поинтересовался её водитель. Я объяснил - он понял, посочувствовал и подождал нас. Наскоро облегчившись, продолжили путь.
Но когда эти остановки повторились во второй и в третий раз, наш проводник рванул и укатил. Только мы его и видели. Остались одни в этой незнакомой, чёрной степи.
Я так и продолжал ехать, не сбавляя скорости, в никуда.
Ёся, сидевший сзади, затаив обиду, молча наблюдал за этой авантюрной ездой. Наверное, надеялся, что я где-то «споткнусь», или заеду не туда.
Но наши дорожные трудности и неудачи, совершенно нежданно, чудесным образом, наконец, закончились. Часов около 3-х ночи перед нами вдруг, возникла освещённая дорожная табличка - «Матросская слободка». Это было место, куда мы ехали! В такое везение просто трудно было поверить. Но ещё нужно же было найти адрес, по которому мы ехали. А кругом темнота, деревня спит, и только собаки лают. Нашли «свой» дом мы только с рассветом. У калитки ждала нас наша мама – волновалась и не спала…
Мой дядя Ёся вскоре тоже купил «Москвича» - 401. Но он был уже с «мощным» двигателем - аж 22 лошадиные силы! Ездить он стал отлично, быстро, и всегда старался обогнать нашу маломощную колымагу, как он называл её. Меня это конечно заводило, но ничего поделать было нельзя. Мажан, который «болел» за престиж нашей семьи, однажды посоветовал мне снять глушитель. Что я и сделал в одной из гонок со своим любимым дядей. И победно, с радостью обогнал его!