Игра, что досталась в наследство. Гл. 2. Побег

               
                ГЛАВА  2.  «ПОБЕГ»

…Очнулся он от холода подземелья и боли в нестерпимо горевшей и пульсировавшей пробитой руке.
Некоторое время  тупо вспоминал, где он, и как сюда попал. Сначала с запозданием пришло последнее, - подсказало тело, - что его заклеймили. Он потянулся здоровой рукой к плечу и тут же зашипел, дотронувшись до воспаленной, распухшей отметины.
Потом вспомнился душный застенок и резкая, взрывающая мозг боль от кнута… 
Наконец память сдалась совсем, и он предстал перед фактом, что  находится в темнице той самой крепости, куда по какой-то дикой случайности закинуло его портальным Кристаллом.  Этого не могло случиться, но случилось. Он оказался не в дружественном риэйле* своих сородичей, о котором ему часто рассказывал наставник, а посередине вражеского лагеря воевавших с его народом людей, где и был пойман как шпион.
Вокруг было темно. Пахло затхлостью, нечистотами и потом давно не мытых тел. В тюрьме мало кто заботится о чистоте: узнику положено томиться, а не лоск наводить.
Честно говоря, запах разил наповал, и у Аргеля с непривычки даже заслезились глаза. Чтобы достичь подобной концентрации зловония, здесь нужно было содержать не меньше дюжины заключенных. Но, к удивлению юноши, он почему-то не слышал ни звука. Темневшие по углам фигуры его сокамерников, с головой накрытых одеялами, лежали тихо, как земляные холмики. Ни вздохов, ни всхрапывания, ни шевеления, - будто все разом вымерли непонятным образом.
«Интересно, ночь сейчас?.. Или день?..» - безучастно подумал Аргель, поворачивая голову в поисках хоть какого-нибудь источника света, пока  не различил высоко над головой узенькую полоску чуть светлее окружающей тьмы. Зацепившись за нее глазами, он, не отрываясь, стал смотреть туда, замечая, как она то разгорается, то меркнет, подчиняясь ритму его сердцебиения. Через какое-то время ему стало казаться, что свет там, за решеткой, ЖИВОЙ, и Аргель вдруг с испугом подумал, что если вдруг сейчас остановится его сердце, свет умрет вместе с ним, и утро на земле  никогда больше не наступит… От этой мысли ему стало настолько страшно, что мозг не выдержал и отключился.
…Когда он снова открыл глаза, то увидел, что полоска уже налилась синевой и яркостью.
В темницу тоже приходило утро.
Где-то справа раздался слабый шелест. Словно кто-то прокапывал себе дорогу среди шуршащих стеблей, пробираясь наружу.
«Может, крысы?..» - предположил Аргель.
Развиднелось уже до того, что стало возможным различить даже камни на противоположной стене. Ворох соломы вдруг зашевелился, и из-под него показалась чья-то всклокоченная голова. Присвистнув при виде того, насколько светло, она тут же нырнула под солому.
- Пошевеливайтесь там!.. – раздался свистящий обеспокоенный шепот. – Солнце уже чуть ли не по макушке бьет!..
- Давай, давай, сам не задерживай!.. – приглушенно огрызнулись откуда-то из подпола, и через мгновение взъерошенная голова вновь показалась снаружи. Затем обладателя дикой шевелюры вытолкнули совсем; его как пробку подбросило вверх - чуть не на целый локоть. Лохматый свалился набок и стал ругаться – витиевато и забористо. Аргель слов не понимал; но по интонации догадывался, что слова эти не для приличного общества. Да и сам лохматый, и его товарищи, вылезшие за ним из незаметной в полу дыры, прикрытой соломой, были наверняка не из тех, кого с радостью могут пустить в каждый дом.
Выскользнув из ниоткуда, заключенные, а их обнаружилось четверо, считая лохматого, заворочались, закашляли, закряхтели, на разные голоса что-то забубнили, - словом, деятельно принялись  изображать пробуждение.
- Эй, смотрите, - а это кто еще? – встревожено вскрикнул один из узников, привлекая внимание своих товарищей к Аргелю.
«Проснувшиеся» моментально затихли и уставились туда, куда указывала рука худющего беловолосого мужчины, облаченного в такие лохмотья, от которых, наверное, с брезгливостью отказался бы даже нищий.
В дальнем от него углу – Аргель сидел у самой двери, куда его, чтобы не заходить вглубь «зверинца»,  оставили стражники, - приподнялась высокая, плечистая фигура.
- Никак новенького ночью бросили?..
Аргелю, не понимавшему смысла сказанных слов, оставалось просто вслушиваться в голос, - хриплый и грубоватый.
С пола поднялся еще кто-то; перекинувшись парой фраз, двинулись в его сторону, склонились над ним.
Их было  четверо.  Люди.
Аргеля заколотило.
…Внимая наставнику, рассказывавшему о безжалостности и жестокости людей, юноша не мог понять, как такое возможно. Поэтому, хотя и слушал внимательно, но в глубине души не верил. 
Поверить пришлось.
Знакомство с человеческой расой, как и предупреждал наставник, не привело ни к чему хорошему.
Один из мужчин, заросший волосами до самых глаз, протянул к голове Аргеля руку. Аргель, не понимая, что человеку от него надо, отвел голову в сторону.
Человек сделал к нему шаг, Аргель напрягся, с усилием поднялся на ноги и отступил в сторону, прижавшись спиной к стене, чтобы не упасть от нахлынувшей слабости. Спина  горела, он со стоном отшатнулся от нее и едва устоял на ногах. Ноги противно дрожали, а перед глазами роились цветные мушки.
- Да это никак эльф!.. – вдруг изумленно ахнул кто-то из людей; но Аргелю показалось, что в голосе говорившего прозвучало злорадство.
Люди, стоящие перед ним, плотнее придвинулись к юноше, молчаливо взирая на того, кого почитали для себя диковинкой. Аргель отступил еще на шаг, и оказался зажатым в самом углу.
«Вот и всё, - равнодушно подумал он. – Всё. Эльде».
Страх почему-то ушел. Осталось только спокойное безразличие к своей судьбе.
В голове гудело, а перед глазами вместо мушек появились какие-то черные пятна. Их становилось все больше и больше; а когда чернота  затуманила  взор совсем, Аргель медленно стал сползать  на пол.
…Люди. Враги. Склонились. Смотрят. Говорят о чем-то.
Голова раскалывается от боли. Тело ноет и горит огнем. Но боль в пронзенной руке все-таки сильнее.
Один из врагов, крепкий, загорелый, высокий, - смотрит на него. Произносит что-то. Берет Аргеля за руку, осмотрев, принимается перевязывать.
Дикая, ослепительная вспышка боли. Аргель кричит. Или, на самом деле, хрипит…
…Кричал он там, в пыточной, пока еще были силы на крик. А потом просто хрипел, отстраненно, сквозь пелену боли удивляясь, откуда могут исходить такие жуткие и неприятные звуки…
…Снова высокий. Говорит: «Друг».
«Друг?!.» Как? Откуда? Он ПОНЯЛ слово, произнесенное человеком – «друг»…  Но он же не знает языка людей!.. Откуда?.. Что это – бред? Продолжение кошмара?
Нет, слишком сильна и реальна боль, чтобы принимать ее за кошмарный сон. Это – явь. Все происходит наяву… Плен. Допрос. Это вот подземелье. Он в руках врагов. И, несомненно, обречен на смерть. По своей беспросветной глупости. Отсюда не вырваться. Враги совсем рядом, и он  ничего не может сделать. Он в их власти. Все на самом деле. Тогда откуда же этот осколок безумия – слово «друг», нелепое, по  сути, среди этого кошмара?.. Откуда?..
Послышался звук рвущейся материи. Человек перевязал ему руку, а потом, как умел, обмотал грудь и криво усмехнулся:
- Ничего, ты молодой; на тебе все быстро заживет.
- Спа…си…бо… - в три приема выдохнул Аргель.
Он говорил на языке людей! Как, почему это случилось, он не мог сказать. Но теперь он понимал высокого и мог говорить на его языке.
- А еще я слыхал, что вы лечить хорошо умеете.
Аргель кивнул.
- Вот пусть сам себя и лечит, чего ты с ним возишься? – буркнули из-за спины высокого.
Тот вопросительно посмотрел на эльфа:
- Сможешь?..
Аргель покачал головой.
- Нет… Себя – нет…
Лечебная магия, которой владел его народ, позволяла многое из того, что людям показалось бы просто чудом. Но при этом она накладывала на целителя строгое ограничение: воспользоваться ею для самоизлечения было нельзя. Это была своеобразная плата за  владение магией. Тот, кто нарушал установленный запрет, лишался своего дара.
- Пить хочешь? – поинтересовался высокий и, не дожидаясь ответа, поднес эльфу кувшин с водой, отдававшей тухлостью. Но Аргелю было все равно; он приподнял голову  и с жадностью припал к горлышку, с наслаждением глотая затхлую, тягучую воду, набранную  будто бы из болота.
- Эй, Осван, поэкономнее там, - недовольно заворчали в углу. – Не хватало еще на весь день без воды остаться.
- Заткнись, Чога, - спокойно сказал  высокий и кивнул эльфу, - пей, мол, давай. 
Пока Аргель пил, высокий осторожно поддерживал эльфа под спину; а его синие глаза смотрели на новичка с задумчивым интересом.
- Я, конечно, остроухих не раз видал, - наконец произнес он, - но таких как ты - впервые. - Откуда ты, парень?..
Аргель вздрогнул. Сердце в груди снова застучало  быстро и гулко, как сигнальный барабан.
- Да ты что? –  удивился Осван, заметив, как юноша напрягся. – Ты что?..
- Он, небось, думает, что ты шконд**, - ехидно хмыкнули в углу. – Так что какой ему резон с тобой откровенничать? Он, вишь, даже с палачом не больно-то разговорчивым был, - иначе не отделали бы так…
Осван  поставил кувшин и ошарашенно посмотрел на сжавшегося Аргеля.
- Так, что ли?..
Аргель, конечно, промолчал. Слово «шконд» он слышал впервые, но почти сразу догадался о его значении. Если этого человека подослали к нему для того, чтобы выведать его секреты, лучше ему молчать. Хуже, чем было ТАМ, все равно уже не будет.
- Я слышал, что у остроухих – гордость допрежь всего, - подал откуда-то голос доселе молчавший четвертый сокамерник. – Их хоть на части режь – они молчать будут. У них там эта… даже имя свое запрещено чужим называть.
У Освана как-то странно блеснули глаза.
- Да не собираюсь я у тебя ничего выпытывать, не бойся. Мне имя твое без надобности, парень, - как-то натянуто сказал он. – Так же, как и откуда ты пришел. Просто странный ты. На тех, что из Лоазии,  не похож; на нашенских, которые здесь прижились, – вроде тоже… Ладно.
Он махнул рукой, отошел в сторону и присел у стены, подтянув к себе одну ногу. Потом прислонился головой к стене и закрыл глаза.
- Я… - неожиданно для себя проговорил вдруг Аргель, - я из Эльтанэ…
Осван тут же вскинул на него изумленные синие озера:
- Из Закрытых, что ли?!.
Аргель кивнул.
Чога, беловолосый и бородатый тоже моментально повернулись к эльфу и буквально подались вперед.
Осван бросил быстрый взгляд на дверь.
- Тебя за это…? – вполголоса спросил Чога и подсел к Аргелю поближе.
- А за что же еще?!. – возмущенно перебил бородатый, тоже понижая голос. – Они проходы туда уже, почитай, лет пять ищут!
- Да только все никак не найдут! –  коротко засмеялся Осван. - Небось, и у тебя узнать хотели, как попасть к вам?..  – обратился он к Аргелю.
Аргель, невольно сглатывая, кивком подтвердил.
- Ну, а ты что?.. – снова не утерпел Чога.
- «Что-что», сам не видишь, что?..  – раздраженно оборвал его бородатый.
- Тебя где допрашивали – в караулке?.. – неожиданно спросил Осван.
- Да, сначала  в караулке… - медленно выговорил Аргель. Чужие слова приходили в голову сами, но словно с каким-то запозданием. Впрочем, с каждым разом – все легче и быстрее.
- Кто, помнишь?..
- Офицер какой-то… У него шрам на щеке… справа…
- Хокран… - посмотрел на товарищей Осван. Арестанты  одновременно кивнули. - Сколько их там всего было?.. – быстро спросил Осван, снова поворачиваясь к эльфу.
- Человек восемь, наверное…
Заключенные переглянулись.
- Только я плохо помню… - добавил Аргель. – Возможно, их там больше; просто они в караулку не заходили.
- А еще кто-нибудь из офицеров был?
- Не знаю, нет, кажется…
- Точно? Может, потом кто пришел?
- Да. Пришел… Молодой… Светловолосый, - ответил Аргель.  - Только он не офицер был. У него плащ очень красивый…
…Аргель еще тогда подумал, что в таких плащах только на бал ходить, но никак не службу воинскую нести, - уж больно красивый и яркий плащ, приметный…
- Скорее всего писарь или штабной курьер, - тут же предположил Осван. – Мелкая сошка… Я слышал, россар штабных  не очень-то жалует, презирает.
…Да, они  спорили о чем-то… Парень волновался, поглядывая на Аргеля, сверкал глазами и что-то бесперебойно частил, видимо, в чем-то не соглашаясь с офицером. Офицер разозлился от его слов, и, подойдя к Аргелю, схватил его за руку и чуть не сломал палец. У Аргеля глаза на лоб лезли от боли; и он не закричал только потому, что тогда еще цеплялся за свою гордость. На один раз его хватило. Курьер побледнел и выкрикнул что-то возмущенное, заступаясь за Аргеля. Тогда офицер ударил Аргеля, чуть ли в ярости швырнул  на колени, ткнул в его сторону пальцем и принялся что-то втолковывать разодетому, как бабочка курьеру. Тот попытался возразить; губы его дрожали; офицер  что-то проговорил и указал юноше на дверь. Парень вспыхнул маковым цветом, отдал честь и ушел.
- А потом?..
- Потом… - Аргель снова сглотнул.
При воспоминании о дальнейшем у него началась дрожь.
- Потом вниз потащили… - закончил он тихо.
 Рассказывать о том, что было в подвале, он не хотел, и только коротко изложил  то, что произошло после подвала.
                ***
…Жалкого и окровавленного, палач  утвердил его вертикально посреди той самой, уже знакомой Аргелю, караулки, и отошел в сторону, туда, где поодаль от двери устроился  безрукий эльф.
Несколько секунд Аргель покорно стоял, затем голова начала кружиться, ноги у него подкосились, и он повалился на пол.
Палач одним рывком поднял его и принялся устанавливать заново, - спокойно и терпеливо, как непослушную и неустойчивую коху*** для игры в иттори****, не желающую стоять на  месте.
Манипулируя им как чучелом, л`дан то встряхивал его, двигая его плечами, то заставлял распрямить позвоночник, то поворачивал из стороны в сторону его голову. Аргель, вздрагивая от каждого прикосновения, подчинялся без колебаний, застывая в той позе, в какую его ставили; душа его замирала от страха. Он думал, что если рассердит гиганта, тот свернет ему шею или снова потащит  в подвал…
Нескольких отдыхавших после своего дежурства солдат, которые сидели на лавке у двери в поле видимости Аргеля, сопровождали каждую попытку палача поставить его на ноги своими комментариями и беззлобным смехом.
Так продолжалось трижды; и каждый раз все заканчивалось тем, что Аргель неизменно оказывался на полу. Пока его вновь не вздергивали вверх.
Не смея даже повернуть голову, не то, что сдвинуться с места, - он  боялся потерять равновесие и упасть, - Аргель, чувствуя, что недалек от обморока, мог смотреть только на солдат, строго перед собой; их смешки задевали его, и он испытывал стыд оттого, что никак не может сделать такую простую вещь…
Он устал настолько, что длившееся не больше нескольких минут показалось ему целой вечностью. Но в какой-то момент  тело, наконец,  поняло, что от него добиваются, и Аргелю удалось устоять на ногах. Палач довольно крякнул и встал за его спиной, невидимый, но незримо присутствующий.
Едва не заплакав от радости, глупо улыбаясь,  Аргель победоносно взглянул на солдат, гордый своим маленьким достижением.
Солдаты  притихли и почему-то стали отводить глаза в стороны.
Офицера, допрашивавшего Аргеля, в караулке не было; он появился через некоторое время – злой и какой-то помятый, в сопровождении одетого в кольчугу человека, который ему что-то негромко объяснял, сверкая белозубой улыбкой.
За ними шел уже знакомый Аргелю юноша в нелепо разукрашенном и расшитом зОлотом плаще.
Было похоже, что офицера только что вытянули из постели; и, судя по покрасневшим глазам и мешкам под глазами, это случалось уже не раз. По всей видимости, офицер не досыпал уже много дней.
Хлопнув офицера по плечу, человек в кольчуге засмеялся и отошел в сторону, присоединившись к сидящим на лавке солдатам, которые с готовностью и радостью потеснились, давая ему место. Юноше никто места не уступил, и ему пришлось просто прислониться к стене недалеко от лавки. Он чувствовал себя здесь явно неуютно.
Не удостоив молодого человека взглядом, офицер вскользь посмотрел на усевшегося мужчину, и Аргель, случайно перехвативший его взгляд, увидел, как глаза офицера засветились неприкрытой теплотой, а губы тронула слабая, едва наметившаяся улыбка. Так мог бы смотреть брат на своего брата; и так мог бы улыбнуться друг, встретив самого близкого друга.
Взгляд, переведенный им на пленника, обдал Аргеля ледяной холодностью.
Офицер что-то коротко спросил у выступившего вперед палача; тот отрицательно покачал головой и что-то сказал, кивнул на Аргеля, отчего и юноша и офицер изменились в лице. Юноша взволнованно обронил какую-то фразу; солдаты на лавке переглянулись и привстали со своих мест, а офицер как-то зло и принужденно рассмеялся, шагнул к дрожащему Аргелю и, схватив его за руку, перевернул ее ладонью кверху. 
С ладони на него немо и красноречиво воззрился огромный глаз в обрамлении двойного круга.
…Этот знак был у Аргеля сколько он себя помнил,  еще с младенчества, его сородичи почему-то придавали ему  большое значение, обращаясь с Аргелем с непонятным для мальчишки его возраста уважением, ничего Аргелю,  однако, не объясняя и обещая, что в свое время он все узнает и поймет.
Аргеля это мало утешало, потому что среди своих сверстников этот знак  делал его скорее отверженным, нежели избранным:  они сторонились его и редко приглашали в свои компании. Когда же его отделили и стали обучать отдельно, препоручив наставнику, Аргель испытал одиночество в полной мере.
Сгорая от стыда, втайне он перерыл все книги в библиотеке наставника, но ничего ни о своем знаке, ни о своем происхождении так и не нашел. Тайна мучила и изводила его настолько, что он почти перестал есть и спать, и именно поэтому однажды, в одну из таких бессонных ночей, услышал разговор наставника с Эс-Эльварром, который и подсказал ему, что нужно делать дальше. Из разговора он понял, что узнать о себе он сможет не раньше совершеннолетия, когда юношам впервые дозволялось покинуть Эльтанэ, вступив во внешний мир. Узнал он также и о том, что перемещение осуществляется с помощью портального кристалла, скрытого в одной нише Храма Ушедших Богов. Ждать своего совершеннолетия показалось Аргелю невозможно долго; он больше не мог изнывать от неизвестности. И поэтому, как только предоставилась  возможность, прихватил сумку и бежал, отправившись в увлекательное, как ему тогда показалось, путешествие. Которое  завершилось так нелепо в здешней караулке, среди чуждых и враждебно настроенных ему людей,  унижавших его и обращавшихся с ним, как со скотом.
…Юноша снова что-то сказал офицеру, тот удивился, но удивление его длилось пару мгновений.
Дальнейшее  произошло так быстро и сумбурно, что логика и последовательность событий оказалась для Аргеля неожиданностью, так же, как и для всех остальных.
Аргель внезапно покачнулся и, уцепившись за куртку офицера, упал прямо в его объятия. Офицер сначала инстинктивно подхватил его, затем, сообразив, что пленник пачкает его своей кровью, шагнул назад, отталкивая  эльфа; тот упал на пол, и, видя бешенный взгляд офицера, сжавшего руку в кулак, испугался, что офицер ударит его за  неловкость. Желая защитить от удара  лицо, он вытянул руку вперед-вверх – ладонью вперед, - к несчастью, - ту, на которой был глаз.
Солдаты ахнули, видимо, восприняв этот жест как  угрозу своему командиру; человек в кольчуге, недолго думая, бросился на пленника с обнаженным мечом; в ту же секунду между Аргелем и оружием метнулся безрукий, и, приняв сверкнувший клинок прямо в грудь,  повалился на Аргеля, заливая его своей кровью.
Человек в кольчуге издал досадливый возглас, а офицер, пришедший в себя от секундного замешательства, с быстротой и точностью, достойной воина, выхватил у одного из солдат копье, толчком  свалил Аргеля на пол и одним ударом пронзил его ладонь, воткнув копье прямо в зрачок нанесенного на ладонь глаза.
Для Аргеля на сегодня  было довольно испытаний: он дико закричал и моментально потерял сознание, исчерпав весь свой запас сил.
                ***
Слушали внимательно, не перебивая, а Чога,  лысый и ушастый, как кролик, даже рот забыл закрыть. Спрашивать, к облегчению Аргеля,  ни о чем   не стали.
- Понятно, - подытожил Осван. – Офицер – это россар Хокран; мы про него знаем, - пояснил он Аргелю. – Он когда-то служил тут; теперь вот его корпус  снова сюда перебросили; говорят, временно: надо же кем-то дыры на границе затыкать, вот элтиар и затыкает… - недобро усмехнулся Осван. – А россар в штабе на хорошем счету, только больно уж вашего брата почему-то не любит… - он виновато покосился на Аргеля.  - Еще пуще, чем конторских. Что и как не знаю, но не любит люто, - говорю как на духу... Ну а тот, в подвале – это Лирон… К нему лучше не попадать. Жилы тянуть умеет… Безрукий, которого ты видел   – тому пример. Уж как Лирон над ним изгалялся – и представить не могу… Я ведь тут, почитай, уже тоже пятый  год, как и безрукий; так пару лет, прежде чем он толмачом у них быть не согласился, крики его почти каждую ночь слышал…
Пару лет… Аргель буквально заледенел от этих слов. «Привыкнешь… Ко всему привыкаешь… И к боли тоже…» - спокойный немного хрипловатый голос. Два года каждодневных мучений… Теперь Аргель мог понять поступок безрукого, бросившегося на меч.
- Чем он россару дорогу перешел – не могу сказать, - продолжал тем временем Осван, - только неспроста россар его Лирону на потеху отдал. Сам-то россар руки ни об кого марать не станет, вот и держит для особых случаев этакую образину.  Зверь, а не человек. - Он невесело усмехнулся, а его товарищи как-то нервно заворочались; по всей видимости, каждый из них так или иначе когда-то  свел знакомство с Лироном. -  Ну, да это ты уже и сам на своей шкуре  почувствовал… Видно, твой случай как раз особым и оказался.
…Два года… «У него работа, парень… Он делает свою работу…» Два года… Перед Аргелем  встали странные, пронзительные и одновременно все понимающие  глаза л`дана.
- Слышь, Осван, - перебил его воспоминания беловолосый. – Если остроухий из Закрытых, они его в покое не оставят, пока  все не выбьют, что им нужно – и как пришел, и как туда добраться.
- Ну не выбили же, - философски заметил Осван, покосившись на Аргеля, сидевшего, как на иголках.
- Может, и выбили бы… - признался вдруг  Аргель, уставившись в пол.
- То есть?.. – переспросил бородатый и  переглянулся с сокамерниками.
…Аргель ответил честно. Он не знал, смог бы выдержать пытки; даже эта унизительная и жестокая порка чуть не свела его с ума. А если бы за него взялись всерьез… Скорее всего, Лирон и вправду вытянул бы из него всю подноготную. Только, к счастью,  нечего было вытягивать. Не знал он расположение Эльтанэ. Не знал, и все тут. Во-первых, через портал шел. А, во-вторых, просто  не было Эльтанэ на карте. Поэтому и называлось оно  – «Закрытое». Давно зная людей,  палач научился разбираться в том, когда ему  лгут, а когда говорят правду.  Поэтому почти сразу догадался, что эльфу ничего не известно.
- Мне кажется… он пожалел меня… - вдруг ни с того ни сего брякнул Аргель, сам удивившись тому, что произнес.
Мужчины  уставились на эльфа с недоумением.
- Че-во-о-о?.. -  протянул Чога. - «Пожалел»?.. – он оскалился и злобно засмеялся. – Пожалела кошка мышку!..
Голос его был полон нескрываемого презрения. Аргель почувствовал себя круглым дураком и покраснел. Однако мысль, закравшаяся ему в голову, так и не проходила: да, он был дураком;  и Лирон почему-то пожалел его, дурака…
Заключенные смотрели на него как на больного, пока Осван вдруг не сказал:
- Ладно. На небе разберутся…
Мужчины облегченно вздохнули, будто Осван сказал нечто такое, что подводило итог всему сказанному.
- Так что делать будем?.. – понизив голос до шепота, деловито спросил беловолосый, сразу переводя разговор на другую тему.
- А что наметили, то и будем, - твердо сказал Осван, хлопнув себя по коленям. 
- Когда?..
- Сегодня ночью. Парень с нами пойдет. Потому что оставаться ему тут никак нельзя.  Даже если не знает ничего, не поверят; запытают до смерти…
Осван оценивающе посмотрел на Аргеля, потом спросил:
- Ты как? Идти сможешь?
Аргель встал, и, перебарывая слабость, сделал по камере несколько шагов.
- Хорош, -  удовлетворившись осмотром, кивнул ему Осван, когда у Аргеля уже подгибались колени. – До ночи отлежишься маленько. Считай, тебе еще повезло, парень, что Лирон тебе ноги не пожег или  кости не переломал… А теперь молись, чтобы они толмача нового до вечера не нашли и тебя сегодня больше на допрос не брали.
…Ему повезло, и на допрос его действительно не вызвали. Ибо что толку в допросе, даже с пристрастием, когда допрашиваемый кричит просто так?.. Ведь если переводчика нет, все равно ничего не понятно.
                ***
               
            …Той же ночью, когда наступило новолуние, они бежали.
Подкоп и припасы (хотя какие припасы? – сухари только) были подготовлены  заранее, день выбран не случайно; им оставалось только довершить задуманное и прокопать оставшиеся до поверхности несколько фаргов*****.
Трое сокамерников Аргеля, возглавляемые Осваном, и сам Аргель, бредущий, как в полусне, беспрепятственно вылезли в образовавшуюся дыру за самой караулкой, дождались развода патруля, производившегося, к их удаче, на другой части двора, и под шумок прихватили из караулки пару мечей и несколько кинжалов, которые Осван тут же раздал своим товарищам.
Затем, с осторожностью животных, боящихся попасть в капкан, на полусогнутых пробирались за казармами.
Аргель дорогу почти не запомнил: сначала было темно, чтобы что-то запоминать, а потом, когда на улице рассвело, почему-то потемнело в глазах, и Освану пришлось тащить его на себе. Позже Аргель вспоминал только  хриплое дыхание Освана и свои стоны. А еще – как ругались Осван и Чога, требовавший оставить Аргеля и идти дальше без него.
Что ответил Осван, Аргель не разобрал; послышался вдруг звук  удара и хруст зубов; Чога тихо завыл – и на этом все кончилось.  Аргель снова провалился во тьму.
…Нашли чей-то заброшенный сарай, полный старого сена, три дня отлеживались. Аргеля лихорадило; многие раны воспалились, и он метался по соломе, пытаясь пристроить тело так, чтобы не было больно. Но больно было везде; особенно там, где вздулся почерневший уродливый след от клейма; Аргель стонал и скрипел зубами.
Осван облепил Аргелю грудь и спину какими-то остро пахнущими листьями, примотал их к руке, которая также не давала Аргелю покоя ни днем ни ночью, и горела, словно ее поджаривали на углях.
Юношу посещали какие-то странные видения; но чаще всего перед глазами вставал подвал и огромный свирепый л`дан, похожий на давно покинувшего мир древнего бога… Когда гигант поднимал на него глаза, и Аргель  начинал кричать от ужаса, Осван почти насильно поил его горьким  вяжущим  отваром.
После этого Аргель словно пьянел, а потом почти моментально засыпал, вернее, на какое-то время выпадал из реальности, просыпаясь только, когда действие отвара заканчивалось, и боль в руке вновь начинала крутить и ломать… Тогда Осван  заставлял  его пить очередную порцию своего зелья, которое брал неизвестно откуда: огня в сарае не разводили, боясь привлечь чье-то внимание поднимающимся дымом.
Есть не хотелось, отвар странным образом насыщал.
Чем все это время питались его товарищи, Аргель понятия не имел: едой в сарае не пахло, а сухари, по идее, должны были давно закончиться.
…Потом ему стало получше, и, однажды, открыв глаза, он вдруг понял: что-то случилось. Его товарищи снова ругались, но голоса Освана среди этого гвалта слышно не было. Решали, куда бежать: в Тин-Торрен, к северянам, или на запад, к эльфам.
- И что ты у остроухих делать собираешься? – спрашивал грубый голос.
- А ты что, не слышал?.. Они беглых не выдают.
- Верь больше!.. Может, это байки всё.
- Нет, не байки. Говорят, там целая колония беженцев живет – наши, да и не только… Мне верный человек говорил.
- «Верный человек», - передразнил первый. – Где он твой, верный человек, а?.. Может, сам он и там, я ж не спорю. А вот ты-то почему здесь?.. Не этот ли верный человек тебя, случаем, заложил?..
- Да что ты несешь?!. Это мой друг, не стал бы он…
- «Друг»… Как же… Не разлей вода… - До первого дождичка!.. Знаю я таких «друзей»…
- Да ты… - просто задохнулся от возмущения второй. – Ты!..
- А это он по себе  судит, - язвительно прокомментировал третий. – Он бы если что – сразу сбёг. Я-то его хорошо изучил.
- А сам-то ты что, лебедь белая, что ли?.. – огрызнулся Чога. – Сам рассказывал, как от патрулей удирал… Что-то не особо храбрым ты мне показался. А туда же…
- Ну, и удирал, - спокойно возразил третий. – Но друга я за собой  не оставлял. Ясно?.. И не оставил бы. Пока не убили его. Стрелы вдогонку стали пускать, а он меня от стрелы закрыл… Так что ты лучше свой рот захлопни, Чога.
Помолчали.
- К эльфам надо идти, - убежденно заявил второй.
- Ты еще попробуй доберись дотудова… - снова возразил Чога. – И с ЭТИМ что делать будем?..
- А ты что предлагаешь? – Здесь его оставить?.. – с напором спросил второй.
- Ты совсем как Осван рассуждать стал, «правильно», - раздраженно заметил Чога.
- Дурак; при чем тут «правильно»?..
Аргель кое-как поднялся на ноги и, пошатываясь, вышел к говорившим.
Те уставились на него, как на привидение.
Взгляд бородатого был жесткий, прямой.
Чога смотрел со злостью и раздражением; беловолосый только усмехнулся и сразу уселся поодаль, скрестив ноги.
Больше в сарае никого не было.
- Где Осван? – спросил Аргель.
Мужчины зыркнули на него из-под бровей и тоже разошлись в разные стороны.
Чога наклонился и стал собирать с земли какие-то вещи, запихивая их в мешок.
Беловолосый, сидевший на сене, старательно точил меч подобранным тут же камушком.
Бородатый подошел к выходу и осторожно выглянул за дверь.
- Где Осван?..
-Уходить надо, - хмуро бросил белоголовый (звали его Байги), ни к кому особо не обращаясь.
- И далеко ты с ним уйдешь?.. – огрызнулся Чога, кивнув на Аргеля, который в этот момент снова покачнулся.
Разговор опять грозил перерасти в перебранку.
- Далеко-не далеко, а оставаться здесь не след, - отрубил бородатый.
Аргелю было неприятно, что о нем разговаривают так, будто его здесь нет, и он вмешался, не желая быть вещью на торгах.
- Я смогу идти.
- Сможешь, сможешь. Ты не только идти, ты бежать будешь, как миленький. Если, конечно, не хочешь им опять в лапы попасть, - с каким-то озлоблением проговорил бородатый и бросил под ноги Аргелю меч, - недлинный, чуть изогнутый коэр******.
Тот машинально поднял, и, распрямляясь, едва не упал от головокружения.
Чога, заметив, выразительно сверкнул глазами в сторону бородатого и сплюнул, выражая свое окончательное мнение по поводу готовности эльфа к бегу.
- Я сказал, он пойдет с нами! – рявкнул бородатый.
- Где Осван? – Аргелю надоело, что ему не отвечают, и он ухватил Чогу за рукав, потому что тот был к нему ближе всего.
- У своего заступничка спроси! – отклонился от ответа Чога, вырвав рукав и отойдя от Аргеля подальше.
- Где он?.. – Аргель шагнул к бородатому, намереваясь добиться ответа во что бы то ни стало.
- Нет Освана больше, - буркнул тот. – Пошли мы с ним на разведку; на патруль напоролись…
У Аргеля упало сердце.
- Увел он их за собой, в сторону увел… А потом, чтобы живым не даться, повернулся и рубиться с ними начал. Одного ранил, другого заколоть успел; ну, а оставшиеся – его самого…
Аргелю показалось, что земля уплывает из-под ног. Чувство потери  резануло по сердцу.
Бородатый заметил состояние эльфа, легонько сжал плечо:
- Не надо этого, парень. Раскиснешь – идти не сможешь. Осван… Он ведь знал, на что шел… Шанс нам дал.
Аргель кивнул, отворачиваясь в сторону. Он все понимал, но сердце будто пилили тупым ножом.
- Перед тем, как уйти, он о тебе говорил, - вполголоса, словно для одного Аргеля, добавил бородатый.
Аргель удивленно повернулся. Бородатый посмотрел на него испытующе, будто оценивая некие  качества, о которых ему перед гибелью поведал Осван.
- Сказал, чтобы мы вытащили тебя, если что. Это его последние слова были. Поэтому – пробираться вместе будем. И умирать вместе. Понятно?..
Последние слова относились к Чоге. Тот, переступив с ноги на ногу, недовольно заметил:
- А ты у нас, конечно, благородный!.. Вот за свое благородство так и сдохнешь ни за что ни про что.
- В благородные я не лезу, - рожей не вышел, - процедил бородатый и вдруг схватил Чогу за грудки, - только что такое Последнее Слово, даже я знаю, Чога!..
Отпустив испуганно хлопавшего глазами Чогу, не желавшего больше получать по зубам, резко добавил:
- Всё. Пора.
Риэйл* - поселение, место обитания.
Шконд** - соглядатай, доносчик, подсадной.
Коха***- деревянная болванка, используемая в игре иттори.
Иттори****- игра; что-то типа кеглей.
Фарг*****- мера длины, равная половине локтя; около 30 см.
Коэр****** - вид меча; легкий, чуть изогнутый по всей длине.
               
Продолжение следует.