Юрий Фельдман
За Израиль!
- Смотрите, вы видели, как этот заяц меня подрезал? Ну, погоди - догоню, ты ещё заверещишь мама-папочка! Не на того напал, ёклмн, узнаешь где крабы зимуют.
- Гриша, не крабы, раки, и успокойся, не трепли нервы на каждого идиота!
- Я волнуюсь? Мина, я спокон как слон, не надо меня дразнить! Так, догнал. О, Юра! Ты видел её глаза? Много потерял. Пол лица! А улыбка? Обалдеть! Джаконда! Где моя молодость!
- Старый ты бабник и ****ун.
- А ты ведьма, удивляюсь, куда мои глаза глядели тридцать лет назад!
- Да, я ведьма, тем горжусь и кормлюсь, - выпятив нескромных размеров грудь, гордо отозвалась гладкая ещё Мина. – Лучше бы машину прямо вёл, а не на баб пялился. Смотри, люди от нас шарахаются. Запомни, если и эту машину разобьёшь, всё, другую не куплю.
- Ха! Испугала! Не купишь, ножки сносишь. Дорогие гости, гляньте направо. Это Хайфа, там сады Бахайи. У нас не только говёное правительство, можно чем-то перед миром гордиться.
…Была суббота, шаббат. Разрешено только есть и молиться. Никто в Израиле не работает и общественный транспорт тоже, ну а самолёты летают. Вот и пришлось Гринбергам нас, прилетевших из Германии родичей, везти за полтораста километров к себе в Акко. Мы, последний раз гостившие здесь десять лет назад, удивлялись новым посёлками, финиковым и оливковым рощам, ухоженным полям там, где прежде видели лишь песчаные барханы, да измученные жарой худосочные кустики. Но Мина, чтобы охладить восторг гостей, рассказала о последних событиях в их Акко, слывшим спокойным городом. Случилось недавно, в Йом Кипур, важнейшем еврейском празднике, когда грешные, то есть все, просят Всевышнего простить их грехи и вписать в Книгу живых на следующий год. В этот вечер, когда евреи даже не соблюдающие законы Его, приходят в синагоги, а улицы пусты и священно тихи, произошло, как всегда, нежданное. Молодой таксист – араб, на своей машине ворвался в квартал, где живут ортодоксальные евреи. И, врубив во всю мощь динамиков звуки заунывной музыки, стал лихо, едва не сбив ребёнка, выписывать круги по площади. Выходка для хрупкого мира взрывоопасная, и ответ не задержался. В машину полетели камни. Провокатора несильно, но поцарапали. В Писании сказано: время собирать камни и время разбрасывать камни. Грянуло второе время. Кто-то зло заинтересованный, мгновенно разнёс среди арабов слух, якобы «оккупанты» - так мусульмане зовут евреев - убили их единоверца. В считанные минуты вооруженная железными палками толпа ворвалась в еврейские кварталы и разбила стёкла и фонари более чем у сотни стоящих на улицах легковушек. В том числе - в стареньком «рено» Гриши и Мины. Машину, правда, уже починили и деньги за ремонт обещали вернуть.
- Представляете, - кипятилась Мина, - всё случилось в два часа ночи, мы спали. А если бы проснулись? Гришка, он же бешенный и у него дома пистолет. Ужас, что было бы!
Гриша, холерический толстяк, иллюстрируя сказанное женой, выпятил челюсть, побагровел и стал бурно возмущаться разбойниками, жестикулируя и забывая про руль.
- Ты угробить нас вздумал? Герой! А ну-ка веди машину как следует! Спрашиваете, что было дальше? Слушайте. На утро горячие кавказские евреи собрались отомстить, так нагнали полицию со всей страны защищать думаете нас, нет, их, арабов! Но где менты были, когда наши машины калечили? Вон, посмотрите на эту рожу! На каждом углу агитки весят. Это наш мэр, первый трус. Зря надеешься, я за тебя на выборах не проголосую, не допросишься! Всё, приехали. Гриша, возьми чемоданы, ты сильный.
- Моя девочка, моя Сильвочка! Кто, кроме папы, даст девочке вкусную сосисочку.
Сильва - здоровенная овчарка, сидит навытяжку около холодильника и оглушительно лает в ожидании лакомой сосиски. Она любимица. С собакой, живущей вместе с хозяевами в не слишком просторной двухкомнатной квартире, мы уже познакомились. Она нас облаяла, потом облизала все неприкрытые одеждой места. Окрики прекратить свои фамильярности, действовали на неё правильно, но недолго. Гринберги, однозначно, гостеприимны и хлебосольны. Простые и добрые люди, только эмоции переполняют их. За неслабым обедом выяснилось, что от соседей они не в восторге. Мотивы: ультрарелигиозные – «датишные» - сидят на шее у всех, не работают, они молятся и детей каждый год плодят. А марокканские евреи – грязнули и обманщики. Эфиопские – селёдку на пиве жарят, задохнёшься. Сабры – высокомерны. Выходцы из Украины – жрут свинину и вообще не ясно кто они. Кажется, легендарная еврейская солидарность и на родной им земле - понятие весьма относительное…
Немного о хозяевах. Живут в Израиле 18 лет. Она - в прошлом работник культуры. Лет десять назад открыла в себе талант экстрасенса, лечит на расстоянии. Клиенты есть, тем и кормится. Он - нынче охранник, до того таксист. Страстный автолюбитель. Дружная, шумноругучая пара. У них - сын и трёхлетний внук, бабушка пророчит внуку карьеру «великого целителя». Я в чудесах не знаток, помалкивал. Гостили у Гринбергов неделю. Они организовали экскурсию где мы заново пережили потрясение от Иерусалима и Вифлеема. Показали нам выбитые морем пещеры на границе с Ливаном. Мы вместе отдохнули в отличном спортивно-оздоровительном центре с залом, бассейном и сауной в крохотном городке Нагария. А историческую часть Акко, что находится в арабских кварталах, не видели. Мина не пустила: «только через мой труп!» Ничего агрессивного, мы вроде, не заметили, за исключением «пустяка», - мимо дома часто проезжали полицейские машины, да и военных с автоматами на улицах многовато…. На базаре – восток. Среди буйства запахов и красок продавцы орут, как заведённые – мандарина, мандарина, мандарина! В другом углу басовито бухают – банана, банана, банана! Кругом много русской речи, продавщицы сплошь нашеязычные, вывески в магазинах на двух языках. Радио, телепередачи тоже. Объявление в русской газете: «темпераментная 65летняя дама вернёт интерес к жизни и счастье мужчине до 70 лет!» Экскурсовод в Иерусалиме объясняет: «Иисус был умным еврейским парнем, ясновидцем. Знаете, он не пошёл осматривать Храм, а остановился здесь и начал плакать. Почему плачешь, - спросили ученики. По Иерусалиму, - ответил молодой учитель, - он скоро будет разрушен. И город, дорогие экскурсанты, действительно в семидесятом году разрушили римляне, стёрли с лица земли. На месте, где плакал Иисус, полюбуйтесь, стоит прекрасный храм. Направо по лесенке, идите осторожно, плита, на ней Иисуса завернули в плащаницу. Посмотрите налево, под стеклом, пещерка в стене. Да-да! Из неё, на третий день после захоронения он исчез, вознёсся». В Израиле удивительно переплетается реальная жизнь с мистикой. «Давай я подправлю твою ауру, - говорит подруга приятельнице, - и делает какие-то пасы в воздухе, - теперь уже лучше». Или: интеллигентная 45летняя женщина, учительница: «Скоро год как умер мой папа. Каждый день пишу ему письма, и верите, всякий раз прилетает бабочка. Это его душа». К сожалению, у хамасовцев свои понятия о чудесах на святой для евреев и христиан земле. «Дружба народов» в полном разгаре. Накануне в Акко бросили бутылку с зажигательной смесью в религиозную школу, ешиву. Пожар потушили, виновных нет. Сам видел свежие следы варварства….
В Израиле всё близко и всё по-разному. После недели жизни в древнем Акко, за нами заехали друзья, и через полчаса мы - в Кармиеле. Молодой спокойный город чуть старше сорока, расположен на холмах. Жителей около восьмидесяти тысяч. Прелестный город, много зелени, широкие улицы, современная архитектура многоэтажных домов. Утопающие в садиках частные дома и виллы. Кругом строительство. С нашей, ещё по Питеру, подругой мы исходили городок за день. Она недавно овдовела, горюет. Про взрывы и иные безобразия знает лишь из прессы. Навестили семью её дочери, симпатичные, приветливые люди, вполне благополучные. Рады, что не в России, свою страну любят. В Израиль приехали двадцатилетними и столько же живут в Кармиеле. У них огромная квартира с изумительным видом на холмы. Они с мужем успешно работают, объездили весь свет. Увлекались конным спортом, сейчас - скалолазанием и бальными танцами. Дети их тоже не бездельничают. Младшая, семнадцатилетняя
дочь с нетерпеньем ждёт призыва в Армию. Гордится, что принята в элитные войска. После службы у молодых немалые привилегии. Семья живёт светской жизнью, однако большие праздники и основные еврейские обычаи соблюдает. Коротко погостили и, наконец, четыре дня на Мёртвом море! Время в тех местах, пролетает быстро.
Для любознательных, кто там ещё не бывал. С чем можно сравнить так называемое купание в Мёртвом море? - Наполните свою ванну тёплой водой. Насыпьте пару кило соли, добавьте стирального порошка, размешайте. Этот рассол и есть Мёртвое море. Не дай Бог, если вода попадёт в рот или глаз, не говоря о других нежных местах. Слабо не покажется! Утонуть нельзя, выталкивает. Необычно, скорее противно, но! Через два дня кожа становится гладкой как у младенца, а кожные болезни, особенно псориаз, исчезают. Потому сюда и стремятся отовсюду, стоит поспешить! Пока политики спорят о спасении моря, оно высыхает! Едешь на автобусе вдоль голубой, не слишком широкой полосы воды, на другой стороне видна Иордания. Потом сухое дно, только экскаваторы ползают, нарывая драгоценную грязь и соль для лечения и косметики, продаваемой во всём мире. Потом опять озерцо воды, затем снова сухо. Грустно. Пара десятков приличных отелей, а могло быть - сотни, если договориться по какой стороне - израильской или иорданской - подвести к Мёртвому морю водный канал из Красного. В нашем отеле много россиян, чаще это православные, мечтавшие посетить христианские места, рады, что отменили визы. Очень им здесь нравится. Слышал, как паломник из Сибири тихо выговаривал белоголовому отпрыску: «Не смей, балбес, материться, ты на святой земле!»
Известно – дети легко входят в сказочный мир, веря в чудеса. А взрослые? И мы иногда теряем ощущения реальности, Израиль очень к тому располагает.
Конечно, я был там туристом, но, вдруг, поймал себя на том, что, неизвестно чему глупо улыбаюсь, всё вокруг кажется мне как бы знакомым, понятным и…своим! Я не жалуюсь, будто жить в Германии плохо. Зачем! У нас есть крыша над головой, мы сыты и одеты, у меня работа и даже увлечения. Вся семья рядом, круг знакомых и пару друзей тоже. Здесь жизнь удобна. Что ж так радовало меня там? Не сразу, но, мне кажется, догадался. Шутку со мной сыграла генетическая память и атмосфера Израиля. Нет, не глядел я сквозь розовые очки. Видел и слышал, как нелегко им и сколько вокруг опасностей. Но это - их проблемы, заботы людей живущих не на чужой, на своей земле! Другой нет. На этой узкой полосе, прижатой к Средиземному морю, собрались евреи из ста стран. Они много трудятся, рожают красивых детей и сражаются за свой дом уже шестьдесят лет. В этом котле, в их борьбе, труде и радостях выкристаллизовывается новый народ, называющий себя не вечно гонимыми евреями, а горделиво - израильтянами. И я мог бы жить тут, среди своих, но выбрал проторённый путь, путь вечного изгнанника. …Вот грянет, мол, час, придёт Миссия, возродит мёртвых из праха и соберёт весь свой народ на земле, дарованной ему Богом….
Так размышлял я, глядя из окна автобуса, что вёз нас обратно в Акко. Мимо проносились финиковые и оливковые плантации, ухоженные поля, новые поселения. Десять лет назад здесь была мёртвая пустыня, ничего. А нынче глаз мой, как и душа, радуется, будто я и вправду на родине. Интересно, но я вовсе не опечален. Наоборот. Сейчас, когда вспоминаю, острей чувствую,- где-то есть земля, она могла бы стать и моей. Светлое, щемящее чувство. Только теперь ещё внимательнее читаю и вслушиваюсь, что там, острее переживаю за эту маленькую, мужественную, окруженную недругами прекрасную страну, где оставил я часть своего сердца.
И, снова мы в Акко. Последний день нашего пребывания в Израиле. Снова - радостный лай с облизыванием рук и ног Сильвой, открытые сердца хозяев и изобильный стол. Вечер пятницы, начало субботы, шаббат. Конец рабочей недели. Разрешено есть и молиться. Чтоб растрясти щедрый ужин, мы, в сопровождении Мины, вышли на прогулку. Мина, как всегда в боевой форме, рассказывает о посещении какой-то конторы: «Эта марокканка делает вид, что меня не понимает, будто я плохо говорю на иврите. Я схватила толстую папку, как трахну по столу, она вздрогнула. Ну-у, теперь понимаешь? Понимаю, - лепечет, а в глаза смотреть боится». Представил на минуту подобную сценку в немецком учреждении.
Интересно, как скоро появилась бы в дверях полиция?
Поднялись на высокий холм, где вырезанный из единого куска железа Наполеон в треуголке вздыбил коня. Издали памятник напоминает Медного всадника в Петербурге, только плоский. С холма виден весь Акко и бухта, куда высаживались крестоносцы. Равнодушное к людской суете солнце заканчивает день, оранжевым лучом освещая себе путь за море. Со стороны арабского квартала доносится усиленный динамиками голос муэдзина, зовущего мусульман в мечеть.
Спустившись с холма, увидели евреев, поодиночке и семьями спешащих на встречу субботы в свои синагоги. Мужчины и мальчики в вязаных шапочках-кипах. Некоторые мужи в широкополых шляпах. Женщины с покрытыми головами ведут одетых в белые рубашки или платьица детишек. Синагоги почти на каждой улице. Одни - богатые и красивые, с витражами, другие - попроще. Пока взрослые молятся, дети то заглядывают в зал, где родители, то весело играют на детских площадках возле синагог. Никто их не дёргает, пусть привыкают. Кажется, мир да покой.
Вернулись домой. Мина зажгла субботние свечи. Снова за стол. Жёны увлечённо болтали о внуках и модах, кулинарных секретах и родственниках. Гриша позвал меня во двор побеседовать. Тёплый ноябрьский вечер, щекастая луна улыбается всем. Собака улеглась у наших ног. Мимо прошуршала полицейская машина. Гриша с Сильвой неодобрительно посмотрели вслед.
- Шастуют попусту, спать мешают, а когда мою «реношку» калечили, где они дрыхли? Знаешь, друг, - нелегко нам живётся. Всё непросто, - на работе недоплачивают, с арабами вечная война, даже между евреев нет мира. Правительство тоже дурное. Конечно, за столько лет привыкли, а покоя нет. У вас в Германии, небось, нет такого бардака как у нас? Мы думали, может в Германию или Австрию переехать. Некоторые советуют Чехию или Новую Зеландию. Сейчас, Парагвай по телевизору расхваливают, называют Швейцарией Южной Америки. Посоветуй.
- Зачем советовать, Гриша? Ты - муж зрелый, шесть десятков отмахал. Решай сам. Известно, рай на земле пока не построен и хорошо там, где нас нет. Хочешь, прикинем вместе твои намётки? Ладно. - Германия, на века виноватая за Холокост, евреев принимает неохотно, и то не израильтян. На работу - пожалуйста, берут некоторых специалистов. Нужен немецкий, неплохо ещё и английский. С Чехией тоже проблемы, приглашают, а социальной помощи нет. В Австралию, Канаду или Новую Зеландию и я б, наверное, подался, было бы мне лет двадцать пять - тридцать. Но время не вернуть назад. Про Парагвай вербовщики врут. Тропики, духота, крестьянский труд, индейцы, как цыгане, ночью кур и огурцы воруют. Слышал, там страусов на мясо разводят, высоких, сильных, сверху клюются. Куда ты ещё собирался?
- Не знаю, после битья машин, как говорит Мина, жить в Акко неуютно.
- Верю. А если поискать работу и жильё в другом городе? Всё ж проще, чем птицу счастья ловить за тридевять земель.
- Вообще-то и здесь неплохо, это её куда-то тянет. Я часто после работы в спортзал хожу и сауну. Болтаю, читаю на иврите, могу и послать кого подальше, у меня не заржавеет.
- Похоже, вы здесь дома. Кстати, когда нас-то навестите?
- Это Мина решает. На следующий год мы Финляндию и Англию уже застолбили.
- Вы тут не с голоду пухнете?
- Смеёшься? Я за год 25 кило сбросил. Думаешь легко? Почти дистрофик, сто семь осталось.
- Двадцать пять? Молодец! Но ты всё равно недоволен?
- Сам понимаешь, людям всегда чего-то не хватает. Извини, давно вертится на языке, - неужели вас в Германии не давит, что они с нами сделали?
- А ты как думаешь?
- Значит - жизнь не сахар, тоже не без проблем?
- Где ж их нет?
- Ясно. Ну, если совсем невмоготу, плюньте и переезжайте к нам, своим. Место найдётся.
- Хороший ты человек, Гриша!
Сильва согласилась со мной гавканьем и бросилась лизаться.
Довольные друг другом зашли в дом, где Сильву побаловали сосиской, а мы налили и дружно выпили по рюмке водочки. За Израиль!
Ноябрь 2008 Штутгарт