Чеснокову бросил муж. Со всяким случается, дело в принципе житейское, все мужики козлы, еще вернется - но сии привычные сентенции Чеснокову не успокаивали, и она плакала, пока у нее не распух нос, а глаза не заплыли, как у японского пчеловода.
Вдоволь нарыдавшись, Чеснокова сквозь пчеловодческие щели обозрела окрестности и пришла к выводу, что ничего не изменилось в худшую сторону. Квартира осталась за ней, машина тоже стояла пока под окном, из угла исчезли черные комочки носков, которыми можно было при желании морить тараканов - словом, ничего плохого произойти больше не успело, но Чеснокову это не порадовало, и она зарыдала снова. Ей вдруг стало категорически ясно, что Витенька больше не вернется, не обнимет ее, не расскажет матерного анекдота, не плюхнется на диван во имя футбольного и пивного богов и не ущипнет ее игриво за мягкое.
Чесноковой захотелось умереть. Однако она вдруг вспомнила, что к ней вечером придет мама, и получится не слишком хорошо, если вместо дочери она застанет труп с высунутым языком. Посему Чеснокова всплакнула еще раз и поплелась на кухню - готовить мамин любимый тушеный лук в соусе. Блюдо получалось воистину таким термоядерным, что даже соседей пробирало, и после этого они нескольо дней не здоровались с Чесноковой.
Итак, Чеснокова резала лук, и из-под огромного ножа с завидной плавностью вытекали луковые кольца. Витенька тоже любил лук, только не тушеный - от тушеного у него начинались колики - а жаренный колечками по-французски: он ел его целыми мисками, а потом так смачно целовал Чеснокову, что у той захватывало дух...
Зазвонил телефон. Чеснокова ответила, прижимая трубку ухом к плечу:
- Чеснокова слушает.
- Валька, - услышала она родной голос. - Ты там что, хнычешь, что ли?
- Нет, - ответила Чеснокова, - нет, я режу лук, - и дала волю слезам, уже не обинуясь. Слезы капали в луковые колечки, придавая будущему продукту особенный вкус. Витенька ехидно усмехнулся.
- Чеснокова режет лук, епта! - воскликнул он и расхохотался, будто в этом действительно было что-то смешное.
- Да! - с высоким трагическим пафосом произнесла Чеснокова. - Да, я режу лук! И сделаю из него французские колечки! Много французских колечек!
Витенька пробормотал что-то маловразумительное. Но Чеснокову несло дальше.
- И кушать их будешь уже не ты! Я отдам их нашему соседу, с которым очень успешно живу половой жизнью уже два месяца! Как раз с тех пор, когда ты открыл второй фронт!
- Шалава! - рявкнул Витенька.
- Козел! - вскричала Чеснокова и одним ударом раскромсала последнюю луковицу. Ответом ей были гудки.
Чеснокова бросила трубку в угол.
Жизнь определенно начинала налаживаться.