Она часто вспоминала своё детство. Чем больше её заставляли забыть, тем больше она вспоминала...
Отец тогда был большой, совсем тёмный. Большие тёмные глаза его смотрели так, что казалось, видели всё насквозь... И мысли, и даже самые потайные. Чёрные густые волосы, смуглое выразительное лицо. Его нельзя было назвать добрым. Он был грозен, велик и могуч. Его все боялись - часто прятались от его гнева, не рискуя быть отброшенным волной его энергии куда-нибудь или просто исчезнуть отсюда и оказаться вдруг где-то в другом мире ...
Не боялись только она сама и мама. Потому что больше всего он любил их. Он любил их, как жизнь, как самое лучшее что было у него. Дорожил и берёг.
И когда он смотрел на малышку, его гнев улетучивался, взгляд становился мягче, добрее. А во время их путешествий в другие миры, Отец тоже становился другим, он начинал светиться, искриться тем светом, который нельзя описать словами, его можно только увидеть мысленно и почувствовать... неведомым чувством ...
Он часто усаживал её к себе на колени и они подолгу беседовали о довольно странных для чужих ушей вещах. Девочке нравилось слушать Отца. Нравилось, что и он серьёзно слушает её рассказы, воспринимая как взрослую.
Иногда, каким-то боковым зрением, девочка вдруг обнаруживала, что за ними наблюдает нянька, тогда она подавала взглядом особый знак Отцу (хотя он и сам всё замечал, но давал девочке возможность проявить свои способности) и они начинали нарочито громко обсуждать что-то незначительное или что-нибудь из жизни людей, то, что не было секретом. Она понимала, что нянька не такая, как они и ей лучше не знать их секреты.
По непонятным причинам девочка недолюбливала няньку, но родители часто отлучались по своим делам и не хотели оставлять её одну в большом доме.
Нянька тоже не была простым человеком, но она и не была такой, как девочка и её родители. Её прислали, специально выбрали и обучили, а значит она была достойной жить с ними рядом. Но...
Каждый раз оставаясь с ней наедине малышка баловалась, желая испытать нянькины нервы, а точнее, выяснить предел её искренности. Всегда такая доброжелательная, сдержанная, уравновешенная, без особых эмоций ... Но так не бывает! Девочка считала её холодной притворщицей, а значит всё то, что она говорит и делает не искренне. Вот если бы она хоть раз на неё накричала, выплеснула свои эмоции, негодование... Тогда, наверное, она смогла бы и порадоваться по-настоящему, и принять, и понять. Вот тогда и доверять ей можно было бы ...
Девочка могла подняться к потолку и зависнуть там на какое-то время... Нянька не умела летать и не могла подняться к ней, поэтому, стоя внизу, звала, придумывая угрозы и возможные наказания.
Бывали случаи, что нянька жаловалась маме девочки и та огорчалась. Для малышки это было настоящим наказанием. Мама её, всегда такая светлая, искрящаяся, сильная... Огорчаясь, вдруг становилась меньше и как-то вся тускнела, покрываясь тенью. Девочка старалась развеселить её, чтобы она снова светилась. Тысячу раз она обещала маме и себе, что больше не будет изводить няньку своими шалостями, но это действовало не долго.
Отцу нянька жаловаться не решалась, видимо, боялась его гнева. Ведь, если бы она сказала, что не справляется, он в два счёта уволил бы её. И малышка по-детски использовала этот страх няньки.
Однажды она увидела, случайно, как Отец подошёл к няньке ближе, чем обычно. Несколько секунд смотрел на неё в упор... Что с ней стало! Она вся напряглась, как натянутая струна, задрожала, лицо исказилось и стало мертвенно-бледным, глаза почернели. Она наверное перестала дышать! Тело её била дрожь, ручьями бежал пот по лицу и по всему телу. Капли громко падали на каменный пол, стекая с пальцев рук. Онемевшими губами она пыталась что-то говорить... Потом Отец отвернулся и вышел, а нянька сразу обмякла и опустилась на пол. Она заплакала, растирая кулаками по щекам слёзы смешанные с потом. В тот момент маленькая девочка прониклась жалостью к этой женщине, ей захотелось подойти и как-то утешить её. Но она не успела этого сделать. Потому, что уже через минуту она увидела как скомканное лицо няньки расправилось, она перестала плакать, поднялась, поправила одежду и как-то странно посмотрела в ту сторону, куда ушёл Отец. И во взгляде этом не было ни отчаяния, ни сожаления. И снова недоверие охватило девочку. Ей не понравился этот взгляд. В душе появилось предчувствие опасности...