За разукрашенным причудливыми морозными узорами окном, в безмятежной вечерней тишине, медленно порхали хрупкие белые снежинки. Бархатная бордовая портьера, давно посеревшая от толстого слоя осевшей на ней пыли, слегка покачивалась от слабого сквозняка. Неяркий тёплый желтоватый свет от огня в камине вырисовывал тенями и бликами некогда богатую, а ныне пребывающую в жутком запустении, обстановку большой, заваленной всевозможным хламом и обломками мебели, комнаты.
Неподалёку от камина, на изящном резном канапе с разодранной кое-где дорогой обивкой, лежал хозяин замка. Он медленно, задумчиво скрёб стену над спинкой канапе когтями, от чего там были процарапаны давние глубокие борозды, говорившие о частых задумчивых настроениях бывшего хозяина всех близлежащих земель, ныне поросших густым лесом. Взгляд его почти круглых, янтарно-карих глаз, бессмысленный и отрешённый, был устремлён будто сквозь толстую каменную стену. Ему казалось, что когти его – подарок заносчивой волшебницы, страдающей обостренным чувством справедливости – оставляют за собой светящиеся голубоватые следы в глубине борозд. Однако, причудливая игра собственного воображения занимала хозяина замка сейчас меньше всего. Впрочем, воспоминания о беззаботном прошлом, исполненном всеми земными удовольствиями, которые только можно было пожелать, вопреки обыкновению тоже не тревожили его разум. Всё его сознание было занято красочными картинами и образами последних нескольких дней. И эти воспоминания заставляли забыть обо всём, что окружает и во что превратился сам бывший принц.
В каждом морозном завитке большого пыльного окна, казалось, вырисовывались её медно-каштановые волосы, аккуратно подвязанные сзади голубой лентой. Черты худенького личика нельзя было назвать красивыми. Крупные карие глаза и рот, маленький носик, всё это смотрелось довольно непропорционально, но, тем не менее, создавало то неповторимое обаяние, перед которым было просто невозможно устоять.
А каким она обладала волшебным голосом! И этот смех, будто перезвон серебряных колокольчиков! О, как много лет в стенах этого Богом забытого старого замка не звучал настоящий, искрений смех!
А её взгляд…
Какой силой воли, каким непостижимым, нечеловеческим бесстрашием нужно обладать, чтобы спокойно улыбаться, в упор глядя на эту чудовищную, невообразимую помесь самого ужасающего животного и самого уродливого человека!
Хозяин замка невесело улыбнулся и перестал скрести стену.
И сколько нужно было накопить лицемерия, чтобы так убедительно уверять наивного зверя, что не покинет, вернётся, сдержит слово, ни за что не бросит здесь одного, глядя при этом прямо в глаза. Впрочем, наверно только в человеческие глаза сложно спокойно смотреть, когда лжёшь. А многого ли стоит доверие монстра?.. Монстра, который вот уже неделю сверх оговоренного срока почти круглосуточно лежит на этом чертовом резном канапе и стачивает когти о каменную стену своей роскошной пожизненной тюрьмы.
Нет, она не вернётся. Это было уже очевидно.
Она так же не приведёт из своей деревни толпу мужичья с вилами, на которые раздавленное предательством чудовище с радостью кинулось бы, раскинув лапы. Молоденькой, впечатлительной девушке, заблудившейся в окрестных лесах, но вернувшейся целой и невредимой, просто никто не поверит.
А дубьё в руках деревенского мужика было бы хоть и недостойным голубых кровей хозяина замка, но весьма лёгким и эффективным избавлением. Ведь бесчеловечное заклятие не позволяло заколдованному принцу даже наложить на себя руки.
Его мрачные размышления прервал протяжный глухой скрип открывающейся двери. В личные покои господина осмелился войти единственный слуга, которому предусмотрительная чародейка оставила способность мыслить. Впрочем, за пределами замка эта способность пропадала. Но как бы то ни было, это тоже можно было считать щедрым жестом доброй воли, ведь остальные обитатели замка под действием чар превратились в абсолютно бездумных марионеток, тихо и без лишней суеты исполняющих приказы хозяина.
- Могу ли я быть Вам чем-то полезным?
- Нет…
Новый скрип сообщил монстру о том, что слуга послушно удаляется.
- Хотя, постой, - Глухо пророкотал из глубины комнаты хрипловатый получеловеческий голос. Слуга поспешил подойти к хозяину и услужливо улыбнулся в ожидании приказов.
- Возьми бумагу и перо. Запиши с моих слов… - Чудовище замолчало, не закончив фразу, и задумчиво уставилось невидящим мутным взглядом в грязный каменный пол.
- Письмо? – Выдержав паузу и, не дождавшись ответа, слуга осторожно произнёс новое предположение, - Мемуары?
В зверином взгляде хозяина замка мелькнула горечь, а губы растянулись в слабой кривой ухмылке.
- Сказку…
Услужливый обитатель замка спешно побежал искать перо и бумагу, по пути чуть ни задев маленький круглый столик красного дерева, на котором, слегка мерцая тусклым волшебным светом, стояла в изящной вазочке под хрустальным колпаком увядающая алая роза. Слуга перепугано оглянулся на монстра, ожидая услышать разгневанный рёв, а то и получить по истине чудовищную оплеуху за неуклюжесть, как это бывало со всяким, кто хоть близко подходил к столику с цветком.
Однако тишину нарушал лишь треск дров в камине. Косматое чудище, безучастно взглянуло на розу и снова отвернулось к стене, продолжив скрести её когтями.
(с) Loija…