Жизнь. Часть первая, и то не вся…
Так, быстренько себя мотивируем. Я хочу жить, я люблю жить, более того, мне кажется - жить интересно! Интересно. Интересно.… Покатаем на языке это слово. И-и-интересно. Ин - тересно. Интерес-но. Нет. С последним я загнул. Последнее мы вычеркнем. Аутотренинг врать не учит. Стимулировать себя к жизни, не значит нагло лгать. Жить мне не интересно. А может, просто с реинкарнацией не повезло.
А если не везёт, то это надолго. Общепризнанный факт. Хотя, поначалу, перспективы у меня были самые радужные. Но затем, родители без видимых причин, передумали делать аборт. С той поры и не заладилось. Для начала я вошёл в этот мир ногами вперёд, то есть общепринятым способом выхода из оного. Полу трезвый врач-акушер, бережно держа меня за мизинец ноги, умастил крохотное тельце сивушными маслами, выдохнув в лицо: «Будем жить». Я не уверен, но, по-моему, это был вопрос.
По дороге из роддома мама счастливо щурилась на августовское солнце, а отец пытался втихую поменять голубой бант на розовый. Он хотел девочку.
Всё правильно. Покопаемся в детстве. Фрейд говорит, это даст ответ на многие вопросы. Бегом в песочницу.
Как все нормальные дети в этом возрасте, я кричал, но по уверениям родителей, меня отличало от них отсутствие перерывов на сон. По этой причине меня заваливали на всех вступительных экзаменах в ясли, и даже из тех куда взяли, пришлось уйти после того, как едва спасли нянечку, пытавшуюся повеситься с запиской на груди «Пусть он больше не кричит».
Меня сплавили в деревню на попечение какой-то удачно глухой бабушке. Созерцание моего вечно распахнутого рта без звукового сопровождения подвигло старушку к любопытному выводу - у мальчика хороший аппетит. Как в эту теорию вписывались постоянно выпученные глаза, я не знаю. К борьбе с аппетитом было привлечено всё съедобное. В результате - форма младенца приблизилась к идеальному кубу. Как меня уложить в кроватку определялось по тому, каким боком я моргал.
Кстати. Зовут меня Жора, и я сильно подозреваю, что это папина месть за то, что я не девочка. Дальше.
Годам к трём я перестал орать, закрыл рот и, по словам мамы: «Оказался миловидным, даже симпатичным карапузом». Видимо торчащие наружу гланды меня сильно портили. Первые годы жизни, проведённые в деревне, пошли на пользу. В пять лет по двору гонял уток розовощёкий сорванец, интересующийся абсолютно всем, как и положено ребёнку. Например, мне было интересно, поместится ли утёнок в стакан. Крылатый не подвёл, а, учитывая, что это был не первый наш с ним эксперимент, скорее всего, сломанную шею он принял как избавление. По крайней мере, я на это надеюсь.
Жизнь – прекрасна! Где-то. В чём-то. Просто вся жизнь – чередование белых и чёрных полос и я, сейчас, стою на чёрной. Только и всего! Ну, так получилось. Я стал на чёрную полосу. Подумаешь. С кем не бывает? Стал на чёрную полосу. На чёрную, кольцевую полосу. Эдакое подобие кольца Мебиуса.
Лучше б я сам тогда в стакан полез.
Стоп! Это не в ту сторону аутотренинг.
Дальше. Школа. Восемь ступеней градации.
Класс первый. Я ношусь по коридорам с грацией галопирующего осьминога, и луплю по голове всё, что пониже меня ростом.
Класс второй. Я жмусь по углам, и с реакцией пожилого лангуста пытаюсь увернуться от бьющих по голове портфелей. Родители «поступают» меня в музыкальную школу, стимулируя к игре на фортепиано по системе Паганини-отца.
Класс третий. Стрессы удваивают частоту приёмов пищи. Мой абрис невозможно уловить даже периферийным зрением, в зеркале разглядываю себя по частям. Педагог по фортепьяно говорит, что у меня нет музыкального слуха и просит забрать меня из музыкальной же школы.
Класс четвёртый. У меня колоссальный прорыв на уроках физкультуры. Я начал на них ходить. Педагог в музыкальной школе утверждает, что у меня пропало чувство ритма а у него такта и пытается подать заявление об уходе.
Класс пятый. Папа обращает внимание на мои кубические формы и отсутствие талии. Сказав веское «Негоже» он покупает мне скейтборд. Ездить на нём я так и не научился, но катать меня стало гораздо легче. В результате многочисленных встреч с асфальтом на разных скоростях, я сильно пообтесался.
Класс шестой. Я влюбляюсь в одноклассницу, которая умудрялась меня не замечать, хотя, для того чтобы разминуться со мной в коридоре встречному потоку приходилось менять направление движения на моё до ближайшего расширителя.
Класс седьмой. Я всё поправляюсь. Пальцы не помещаются на клавиши, и я играю секундами. Педагог близок к суициду.
Класс восьмой. В девятый класс не иду из-за несовпадения моих габаритов с проёмами дверей старой школы. Решаю всерьёз заняться спортом и покупаю кистевой эспандер. В любви неудержим и автономен. Оканчиваю музыкальную школу лучшим учеником в своей весовой категории. Педагог плачет, трясётся об мою руку и благодарит за то, что я вернул ему вкус к жизни.
Ну и что? Покопались в детстве, что дальше? Нет ответов, нет подсказок, выхода нет, смысла жизни – нет. Жизнь – поэтапное эволюционирование в кучку фекалий. И вообще, человека создали кольчатые черви для преумножения дерьма во вселенной.
Отставить! Я и так уже достаточно напессимистил.
Техникум. Как не смешно это звучит – автотранспортный. Четыре года. Есть диплом. Работать по профессии не пошёл так как за все четыре года так и не понял принципиальной разницы между колесом рулевым и колесом ведущим.
Институт. На первом курсе я знакомлюсь со своей первой настоящей любовью. Со спиртным. Кроме того, у меня появляется девушка. Она говорит, что она меня любит, я спрашиваю за что, девушка задумывается и исчезает. Почти сразу появляется вторая и тоже говорит что меня любит и родит мне ребёночка. Я спрашиваю от кого, девушка исчезает. Мы с водкой остаёмся одни и бросаем институт.
Где-то в этот период меня посещает унылая мысль о цели бытия. Я её до сих пор не выпровожу. В попытке разобраться с этим вопросом иду добровольцем в кришнаиты. Много хожу по улицам босиком и бью в бубен. Потом это кому-то надоело и в «бубен» дали мне. Я обиделся, обулся и ушёл в свидетели Иеговы. Изучал библию. С сизифовым оптимизмом и таким же успехом, продирался в «Ветхом Завете» сквозь афёры с овцами и постоянные обещания бога отдать евреям все другие народы в рабство. Братья свидетели объяснили, что «Ветхий завет» написан для евреев. Оценив сложности связанные с переводом в евреи, изучение бросил. От альтернативы в виде «Нового Завета» и жизни вечной райской отказался сказав что у меня уже есть. Две. А «Новых Заветов» даже три, если считать карманный вариант. Уныло.
Далее…
2001г.