***

Правда о кризисе.

В старые добрые времена парусного флота среди моряков существовала верная примета: если на корабле крысы перестали попадаться на глаза, жди беды. Первыми, неспособность судна к дальнейшей эксплуатации, определяли крысы, и покидали обреченный корабль. Но крысы, в отличие от наших либералов, из среды которых впоследствии выросли олигархи, не будь в обиду им сказано, провиант с собой не прихватывали, уходили налегке. Крысы отлично знали, что на другом корабле они с голоду не помрут. Почему же наши либералы, все нажитое непосильным трудом в России, тащат на Запад? Разве ж на Западе бизнес не сущест-вует? И если ты семи пядей во лбу, зачем тащишь с собой провиант?

Часто в печати наших либералов уподобляют крутым парням периода Дикого Запада. Мол, что Вы хотите, идет первоначальное накопление капитала. Эти утверждения не более, чем очередная порция лапши на уши, и единственный вопрос все расставляет по своим местам. Куда вкладывали награбленное западные крутые парни? В экономику США. Куда прячут либералы все нажитое непосильным трудом? В западные банки. Для западных крутых парней существовало понятие «отечество».

Но самое интересное, либералы под процесс «перетаскивание на Запад всего нажитого непосильным трудом в России» подвели теоретическую базу, убеждая российскую общест-венность, что этот процесс – величайшее благо для России. Так ли это? Попытаемся разо-браться.

Капиталистическая система знает один единственный вид кризиса - перепроизводство, когда капиталист из-за патологической жадности производит продукта больше, чем население способно его купить. Отличительной чертой надвигающегося кризиса всегда и повсеместно было падение цен – предвестник последующего застоя и безработицы в результате закрытия производства. У нас же цены только растут. Следовательно, то, что у нас происходит, никакого отношения к кризису, точнее, к экономическому кризису не имеет. Чтобы понять, что у нас происходит, необходимо вернуться в ельцинский период, в момент рождения олигархов из социальной пены российского суперэтноса.

Дальнейшая разработка закона прибавочной стоимости, открытого Марксом, приводит к пониманию того факта, что фундаментом капиталистического производства являются два эквивалентных друг другу противотока. Один из противотоков представляет собой товар, возникающий из сырья при последовательном прохождении через каждое рабочее место, а другой – капитал, поглощаемый каждым рабочим местом.

Обращаясь к экономике Советского Союза, необходимо, прежде всего, отметить, что период правления Хрущева характерен окончательным превращением СССР в сырьевой придаток Европы. Принято считать, что сырьевой придаток непременно должен быть политически зависим от потребителя сырья. Однако как показал опыт СЭВ, государство, причем, вполне добровольно может стать сырьевым придатком, даже политически зависимых от него, государств. Не говоря уже о Западной Европе, даже в Восточную Европу гнали сырье, создавая там высокотехнологические производства в ущерб собственному развитию. В связи с этим в экономике Советского Союза просматриваются два мощных противотока. Один представлял собой сырье, уходящее на Запад, а другой – капитал, снабжающий валютой страну.

Заработанную валюту правительство соответствующим образом распределяло, создавая внутри страны разветвленную сеть денежно-товарных противотоков, благодаря которым люди имели возможность трудиться, жить, рожать детей. Плохо ли, хорошо ли, но государство жило, сводя концы с концами и не создавая особых проблем для населения.

Что изменили в этой схеме реформы, вводимые либералами, в результате которых возникли олигархи?

Реформы позволили отдельным личностям не только взять под личный контроль эти противотоки (само по себе подобное деяние не может быть катастрофичным; для хозяйствен-ного механизма страны безразлично: кто конкретно будет заниматься отладкой денежно-товарных противотоков), реформы позволили капиталу не возвращаться в страну. Если объем потока сырья не уменьшился, то обратный валютный поток превратился в жалкий ручеек. В связи с этим реформы из нормально экономических сразу попали в разряд аморально крими-нальных. Капитал для промышленно развитой экономики – это энергия, без которой функ-ционирование рабочего места невозможно. Воздействие реформ на экономику России приме-нительно, например, к донору может выглядеть следующим образом: забираемый объем крови не уменьшился, а количество пищи резко сократилось. Спрашивается, кто станет морить голодом донора, если собирается получать от него кровь какое-то продолжительное время? Как показал опыт истории, подобное деяние было претворено в жизнь лишь германскими фашистами. Получим ли мы когда-нибудь в полном объеме ответ на вопрос: «Зачем либералы предусмотрели в своих реформах испытание голодом экономики России?». Впрочем, поставим перед собой более скромную задачу. Зададимся вопросом: соответствует ли то, что создали в стране реформаторы, понятию «частная собственность»? Ведь именно это деяние они ставят себе в заслугу, как решающий фактор на пути преобразования экономики России.

Прежде всего, необходимо отметить, что частная собственность при капиталистических производственных отношениях принципиально отличается от частной собственности и в рабстве, и в феодализме. Капиталистическая частная собственность предусматривает наличие частного капитала. Частный же капитал – это не просто валюта, это особого рода состояние капитала, в котором он может находиться исключительно при капиталистическом способе производства. К примеру, при феодализме частного капитала не существовало, хотя частная собственность имела хождение повсеместно. Теперь, благодаря трудам Маркса, мы знаем, что аналогом частного капитала при феодализме являлось феодальное сокровище. Известно, что при феодализме ремесленник не пытался расширить производство даже тогда, когда были для этого благоприятные возможности. Весь доход, оставшийся после трат на хозяйство, он складывал в кубышку. Точно так же поступал и купец, и герцог.

Феодальное сокровище и частный капитал – это два различных состояния капитала. Феодальное сокровище представляет собой статическое состояние капитала, в то время как частный капитал является его динамическим антиподом. Частный капитал отличается от феодального сокровища тем, что он подвижен. Внедряясь в хозяйственный механизм общества расширяющейся сетью денежно-товарных потоков, частный капитал создает прибавочную стоимость, благодаря которой и живет стремительно расширяющееся капиталистическое общество. Если поток капитала остановить, то исчезнет прибавочная стоимость, а вместе с ним и капиталистическое производство, частный же капитал превратится в феодальное сокровище.

Реформы создали условия, способствующие невозвращению капитала в страну. Для хозяйственного механизма России это было равносильно изъятию капитала из производства и отложению его в феодальном сокровище. Реформы не только не создали новые денежно-товарные потоки, что действительно способствовало бы расцвету экономики, но разрушили существующие, благодаря искусственно созданному и поддерживаемому механизму постоянного изъятия капитала из производства и отложения в виде феодального сокровища в европейских банках.

Перепроизводство товаров и ценных бумаг приводит к кризису, который органично связан с капиталистической системой, хотя и в форме болезни. Кризис вызывается тем, что рынок перенасыщается продуктом. Уже никому ничего не надо даже по сверхсниженным ценами. Капиталист вынужден останавливать производство - не работать же ему себе в убыток. То, что произошло в России времен либерализма (назовем это явление либеральным кризисом) тоже привело к остановке производства, но совсем по другой причине. Нормальный капиталистический кризис связан с рынком. Либеральный же кризис никакого отношения не только к рынку, но и вообще к капитализму не имеет, впрочем, как и сам «либеральный капитализм». Он связан с отсутствием снабжения рабочего места денежной массой, связан с ликвидацией одного из противотоков капиталистического производства. Даже в рабовладельческой формации рабовладелец гарантировал рабу миску похлебки. Олигарх же просто перестал выдавать рабочим заработанную ими плату, ничуть не заботясь, каким образом смогут выжить рабочие. Экономическое положение рабочих в либеральном капита-лизме стало еще хуже, чем в рабстве. Они получили в полном объеме либеральную свободу - умереть с голоду.

Итак, различие, видимое невооруженным глазом, между кризисом и либеральным кризисом заключается в том, что во время кризиса цены падают, во время либерального кризиса цены растут. Либеральный кризис, внедрив в практику лозунг: «Кто не работает, тот и ест!» (ведь нельзя же всерьез воспринимать деятельность либералов, как работу), довел капиталистическое производство до абсурда. И напрашивается единственный вывод: реформы либералов не только не были нацелены на внедрение в общество капиталистических производственных отношений, но планомерно разрушали уже существующие, издеваясь при этом над самой идеей капиталистического производства.

Желая как-то оправдать утечку капитала, лжереформаторы постоянно и до сих пор ссылаются на известную истину: капитал течет туда, где ему выгодно. При этом они допускают небольшую неточность. Они забывают подчеркнуть, что течет именно частный капитал. Да, частный капитал действительно течет туда, где созданы наиболее комфортные условия для его роста. Условия эти давно известны, основные из них: во-первых, низкая заработная плата и возможность монопольного диктата цен на продукцию и услуги, во-вторых, высокая квалификация как инженерно-технических работников, так и рабочих. Где, как не в России, эти условия обеспечиваются и по сей день в неограниченном объеме? Почему же капитал утекает? Вот в этом-то и проявляется неточность реформаторов. Частный капитал течет туда, где выгодно, но феодальное сокровище помещается там, где безопасно. Олигархи прячут свои сокровища в западные банки. Кто не может дотянуться до Запада, прячет их в собственные кубышки. Но всегда, по разумению прячущего, в наиболее безопасное место. Олигархам наиболее безопасным местом помещения сокровища представляется Европа, защищенная мощью США. Однако как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Вероятно, через десяток лет, а возможно и раньше, банки станут повсеместно самым ненадежным местом помещения денежных средств, и, прежде всего, европейские банки, именно об этом, свидетельствует разразившийся мировой кризис в банковской сфере. Это – первый звоночек капитализму, как системе.
Александр Чеканов
г. Тихвин.