Редактор не отпускал ни усов, ни бороды, потому что не считал себя лысым. Он сидел за редакторским столом и разгадывал весёлый кроссворд. Слово из шести букв, начинается на букву "Т", и заканчивается на букву "Т", - прочитал редактор, - раньше буквально означало вес, а теперь его можно зарыть в землю, вырыть из земли, или получить с неба. Что же это может быть? - подумал редактор. Вес, вес, - значит тяжёлый. Что такого тяжёлого можно зарыть или вырыть? - да всё, что угодно. А вот, если это самое тяжёлое упадёт с неба, то лучше под него не попадать. Может быть, трактор? Нет, во-первых, заканчивается на букву эр, а во-вторых, состоит из…раз, два, три,…из семи букв, - значит не подходит. Тогда…, тогда табурет. Начинается на т, и заканчивается тоже на т. Но, табурет не очень-то и тяжёлый, а вот если он упадёт, да ещё с большой высоты, тогда будет тяжело. А сколько букв в этом табурете? - семь. Нет, табурет не подходит.
Редактор посмотрел на портрет Льва Толстого, который висел напротив редакторского стола. Ну что, борода, - сказал вслух редактор, - может ты знаешь? И подумал, - откуда ты можешь знать? В твои времена таких слов ещё не было. Не знал ты, Лев Николаевич, что такое трактор.
Дверь редакторского кабинета открылась, и на пороге показался высокий и худой человек с портфелем.
- Можно к вам? - вежливо спросил человек с портфелем.
- А, Валёк! Заходи, дорогой, ты-то мне и поможешь.
Тот, кого назвали Вальком, вошёл в кабинет, аккуратно закрыв за собой дверь, и подошёл к редакторскому столу. Голая голова Валька прикрывалась волосами, которые начинались в основании затылка. Убедившись в том, что волосы лежат на прежнем месте, Валёк опустился на стул вместе с портфелем.
- Здравствуйте, Виктор Александрович, - сказал Валёк.
- А что так официально? - редактор протянул руку.
- А как мне тебя называть? - Витёк что ли? - сказал Валёк, пожимая протянутую руку.
- Хорошо-хорошо, я не Витёк, а ты не Валёк. Витя и Валя, так тебя устраивает?
- Нет, не устраивает, - сказал Валёк, - не всем же так везёт от рождения, как тебе.
- Что ты имеешь в виду? - редактор высвободил руку и взял карандаш.
- А то. Ты у нас кто?
- Кто?
- Ты у нас Виктор Громов. А я?
- А ты - Валентин Малышкин.
- Витя, ну ты что опять забыл? Или делаешь вид, что забыл?
- Извини, Валя, я тут закрутился совсем. Может я тебе что обещал?
Валёк убрал с колен портфель, и прислонил его к ножке стула.
- Ты что забыл мой псевдоним?
- А, вот в чём дело, - тупым кончиком карандаша редактор дотронулся до своего правого виска, - ну, здесь же кроме нас никого нет.
- Ну и что? А если вдруг кто-нибудь войдёт? А тут Витёк с Вальком, да? Давай уж тогда и колбасу в газете положим, и стаканы поставим, и говорить будем ложить вместо класть.
- Ладно-ладно, - согласился редактор, - я рад тебя видеть, дорогой Давид Подвигов.
- Вот это другое дело, - сказал Валёк.
- Кстати, Ва…, э…, Давид, - редактор убрал от виска карандаш, - а какие подвиги совершил царь Давид?
- А вот это совершенно не важно, важны исторические ассоциации, - Валёк снова проверил наличие волос на голове, - и не только.
- А что не только? - спросил редактор.
- Вот, в твоём имени, например, есть две большие буквы. Они и придают ему большую чувственную силу.
- Это какие?
- Это буквы эр.
- Да? - редактор положил карандаш на стол.
- А в моём, - продолжил Валёк, - это буквы д.
- А что, действительно здорово, - редактор посмотрел на кроссворд, - с такими буквами мы просто обязаны разгадать это слово.
- Какое слово? - спросил Валёк.
- Вот это мы и должны разгадать. Слушай. Это слово из шести букв, начинается на букву "Т", и заканчивается на букву "Т", раньше оно означало вес, а теперь его можно зарыть в землю, вырыть из земли, или получить с неба. Ну?
- Что ну? Я, честно говоря, не очень-то люблю разгадывать кроссворды, но подумать можно.
- Вот и подумай.
- Трактор не подойдёт?
- Ва…, Давид, ну ты что? Во-первых, трактор состоит из семи букв, а не из шести, а во-вторых, трактор не заканчивается на т.
- Да действительно, - Валёк взял портфель, и положил его на колени, - тогда будем рассуждать логически. Вес, который можно и в землю зарыть, и с неба получить. Нет, что-то ничего не приходит в голову.
- Учти, - подсказал редактор, - что это весёлый кроссворд. Должно быть что-то смешное и простое.
- А, ну тогда…, тогда туалет.
- Туалет? - переспросил редактор.
- Ну да, а что? Хороший туалет и вес имеет, как в прямом, так и в переносном смысле, и из шести букв состоит, и начинается тем, чем и заканчивается. К тому же его можно и …в подвальном помещении поставить, а можно и выше.
- Это где? - на крыше что ли?
- А зря ты иронизируешь. У больших людей туалеты на каждом этаже есть. А представляешь, - Валёк поднял руки, - если туалет находится на чердаке, а там вдруг пожар. Тогда что?
- А что тогда?
- А то. Приезжают пожарные, спасают нижние этажи, а чердак сбрасывают вниз. Вот тебе и упал с неба. Что, разве не логично?
- Логично то логично, - редактор написал в первой пустой клеточке букву т.
- Тогда, что тебя смущает? - спросил Валёк.
- Ладно, - ответил редактор, - разберёмся с эти туалетом, потом. Ты наверно, что-то принёс?
- Конечно, принёс, - Валёк открыл портфель, - стихи о любви с рыцарским смыслом, как ты и просил.
- Это хорошо, - редактор закрыл газету с кроссвордом.
Валёк достал из прозрачного целлофана лист бумаги с распечатанным текстом.
- Ты готов слушать?
- Ну, о чём ты говоришь…, Давид, я с нетерпением жду.
- Тогда слушай.
Ах, если б только знала ты,
моя единственная леди,
как я хотел твои мечты
изголодавшимся медведем.
И рыцарь доблестный крича,
во мне ревел и надрывался,
и конь копытами стучал,
и подо мною извивался.
Ну, как тебе начало? - остановился Валёк.
- Великолепно! Восхитительно! - сказал редактор, - у меня просто нет слов, особенно про медведя.
- Вот за что я тебя люблю, Виктор, - Валёк положил листок со стихами на стол, - ещё, с филологических, так сказать, парт, это за то, что ты всегда понимал и чувствовал мои стихи.
- Спасибо, Валя, - редактор посмотрел на газету, - ты знаешь, я не пишу стихов, я пишу прозу.
- Витя, у тебя великолепная проза.
- Я сейчас не про это. Я вот про что. Меня…меня всегда интересовал вопрос, как поэт, вот ты, например, может так много и так убедительно самовыразиться всего в нескольких словах? Я бы сказал, освободиться от мук в одно, казалось бы, узкое окно. Как ты поразительно умеешь синтезировать смысл. Вот твой рыцарь, к примеру, он же получается, как голодный медведь. Как вообще все голодные, которые хотят. А как, интересно, приходят к тебе такие мысли? Такие, я бы сказал, мысли, которые могут новым содержанием заполнить глубокую естественную форму?
- Про это, - Валёк опустил затылок на верхнюю часть стула, - про это, Витя, не скажешь в двух словах. Да и вообще, можно ли про это найти слова? Это наваждение, это, - Валёк посмотрел в глубь побелённого потолка, - это чувства, когда чувствуешь одновременно …сам понимаешь с кем.
- Да, Валя, прости, ты действительно, Давид. Такой, Давид поэзии! И надо же, как ты про руку-то, а? Удивительно! Просто и удивительно красиво. Соперник, который добивается прекрасной руки, от руки же и получает, только от другой. Здорово!
- Виктор, - Валёк опустил голову и потрогал волосы, - я вот что ещё хотел спросить. Только скажи, пожалуйста, откровенно, не жалея.
- Ну, что ты, Валентин, как я могу тебе лгать! Кому же ещё тогда мне говорить правду!?
- Скажи, Виктор, - продолжил Валёк, - буква б действительно бьёт? Во всяком случае, у меня так было задумано.
- Бьёт, Валя. Я бы сказал, по-давидовски бьёт! И мне кажется, что я даже слышу её удары.
- Тогда, - Валёк взял со стола листок со стихами, - с твоего позволения я продолжу.
- Да, конечно.
- Ты не возражаешь, если я с самого начала?
- Ну, что ты Валентин, я с удовольствием послушаю ещё раз.
- Ах, если б только знала ты,
моя единственная леди,
как я хотел твои мечты
изголодавшимся медведем.
И рыцарь доблестный крича,
во мне ревел и надрывался,
и конь копытами стучал,
и подо мною извивался.
И если б кто-нибудь другой
руки прекрасной добивался,
его б я рыцарской рукой
свалил с коня, и усмехался.
Я б опустился в дно морей,
я б в небо синее взметнулся,
чтоб только ты была моей,
чтоб взгляд души не отвернулся.
- Нет, не могу, - редактор достал из кармана платок, - взгляд души, - поразительно!
- Тебе правда нравится?
- Валентин, это выше моих сил, - редактор развернул платок и вытер им основание носа. Потом он сложил платок, и дотронулся им до уголка правого глаза, - я так больше не могу. Ты мне это оставишь?
- Конечно, Витя. У меня ещё есть, - Валёк положил листок со стихами на редакторский стол.
- Спасибо тебе, Валентин! - редактор встал, - ты завтра сможешь зайти?
- Да, конечно, Виктор, как скажешь.
- А послезавтра?
- Могу.
- Зайди, пожалуйста, послезавтра. А я тем временем подумаю, где можно напечатать такую прелесть.
Платок вернулся обратно в редакторский карман. А редактор проводил Валька, запер за ним дверь на ключ, несколько раз попытался её открыть, и, убедившись в надёжности замка, вернулся за стол. Что ж это всё-таки за слово такое? - подумал редактор, убирая листок со стихами. Может быть таксист? Нет, у таксиста семь букв. Редактор раскрыл газету, и в последний квадратик трудного слова вписал букву т. Термостат, транспарант, трафарет, террорист,… - нет, всё длинно. Надо подумать, причём здесь вес? Вес? Что это за вес? Может и правда туалет? Нет, это только у Вальки сортиры падают с неба. А здесь должно быть что-то другое. Вот трактат бы подошёл, если бы не это дурацкое ограничение, - шесть букв, понимаешь, и всё! Может в кроссворде ошибка? Такое бывает, но редко. Тогда что же это? У…у, какой же я…, кто может и в землю зарыться, и с неба упасть, как конь с горы?! И в начале т, и в конце т, и букв столько, сколько надо. Да ещё с каким весом! Один рюкзак чего стоит! А если ещё и палатка за плечами, и всякие там котелки…. Турист это, понял? - редактор посмотрел на портрет Льва Толстого, - вот так, борода!