В один из самых обычных дней в тихоборский роддом доставили женщину. Обычную женщину, каких привозили в этот роддом не раз и не два в день. Роды были преждевременные, на месяц раньше положенного. Мальчик родился с весом 2700 граммов, но рост для этого срока был велик – 57 сантиметров.
-Ну и глист! – сказала акушерка, принимавшая роды.
Ослабевшая роженица не поняла этих слов, и лишь через несколько часов, когда ребёнка принесли для первого кормления, она увидела, что малыш действительно длинен. Впрочем, её это не огорчило.
«Сами они глисты, - подумала она. – Их бы на наш завод, ещё неизвестно, кого бы родили».
Действительно, условия труда на тихоборском химзаводе были далеко не курортные. Профессиональные заболевания цвели пышным цветом. Сама новоиспечённая мать долго не могла забеременеть, а когда это наконец случилось, она почти месяц продолжала работать во вредных условиях, пока не узнала о своём положении. Только после этого её перевели на другую работу, но… плод успел «надышаться» химикатов. Её муж работал на том же заводе, тоже во вредных условиях, а защитной одежды на всех не хватало. Как следствие, к 30 годам он облысел.
Из-за большого роста у мальчика заподозрили нелады с гипофизом и отправили к эндокринологу, пришлось ехать в райцентр. Там мать успокоили: с гипофизом всё нормально, гигантизм мальчику не грозит.
В положенное время мальчик пошёл в детсад. Целый год там не было музработника, но потом таковая появилась и стала разучивать с детьми песню за песней, чтобы наверстать упущенное. И однажды, идя с мамой домой, мальчик вдруг прямо на улице запел песню, которую разучил в этот день на занятии.
-Облака-а-а-а-а, белогривые лоша-а-адки… - неслось по улице.
«Какой голос! – подумала мать, – надо бы отдать его в хор, пусть там поёт. А то повадится на улице распевать… Вон уже люди оглядываются…»
Через неделю мальчик был записан в хоровой кружок тихоборского дома культуры. Так как оба его родителя работали на химзаводе, он мог заниматься бесплатно. В день записи его приняли за девочку из-за длинных волос. Доходы у семьи были скромными, за вредность им просто давали молоко, и то концентрированное, в консервных банках. Поэтому мать не могла регулярно водить сына в парикмахерскую - дорого, а сама стричь не умела. Лишь когда волосы отрастали до плеч, она вела сына стричься.
Через месяц, после очередного занятия, директор дома культуры попросил её зайти к нему.
-Вот что, уважаемая… Мы с Андреем Георгиевичем решили, что вашему сыну в хоре не место…
Женщина обмерла. Ведь все так хвалили голос её сына, педагог не скрывал своего восхищения, и вдруг… Всё ясно, блатного привели, и срочно понадобилось кого-то отчислить!
-Да, не место! - продолжал директор. – Прятать такой голос среди двух десятков других – просто преступление! Можно, конечно, сделать его солистом, но это всё равно не то. И поэтому… Поэтому мы предлагаем вам перевести вашего мальчика в кружок сольного пения.
Мать с радостью согласилась.
***
В положенное время мальчик пошёл в школу и продолжал посещать кружок. Он выступал и на школьных и городских смотрах художественной самодеятельности. Впрочем, однажды ему пришлось не петь, а играть на сцене. В школе был небольшой театральный кружок, и перед новогодней ёлкой для младших классов там репетировали «Красную Шапочку». И так случилось, что девочка, которая должна была играть главную роль, заболела. Нужно было срочно искать замену. И тут-то руководительница кружка заметила нашего героя. Она предложила ему сыграть роль Красной Шапочки, ведь с длинными волосами он походил на девочку, голосок у него был детский, а уж как он всех выручит!
И он согласился. Роль он выучил быстро, публики не боялся, правда, из-за его роста возникли проблемы с костюмом - пришлось искать юбку подлиннее. С ролью он справился без труда, но одноклассники и ребята из параллельных классов узнали его. И до самого конца учебного года вся параллель дразнила его «Красной Шапочкой».
В каникулы занятий в кружке не было. На лето мальчик уезжал с родителями в деревню, где целый день был предоставлен сам себе. Однажды он долго не вылезал из холодного озера и простыл. Отец остался в деревне, чтобы не бросать престарелых родителей в летнюю страду, а мать срочно вернулась с сыном в город. Дело было серьёзное – мальчик докупался до пневмонии.
И всё же, несмотря на тяжёлую болезнь, мать категорически отказалась помещать сына в больницу. Уж она-то знала тихоборскую больницу не понаслышке. Корпуса стояли плотно друг к другу, они были соединены между собой переходами, и по этим переходам можно было запросто гулять из детского отделения во взрослое и из инфекционного в неинфекционное. Только роддом стоял отдельно и не был соединён переходами ни с одним корпусом. Мать написала расписку о полной ответственности за ребёнка. Ей пришлось нелегко, но выручила соседка-врач. В любое время дня и ночи она приходила на помощь, входила в комнату и надевала старенький, посеревший халат, застиранный дешёвым порошком. Часто она просто накидывала халат на плечи, и рукава болтались, как узкие крылья. В бреду мальчик думал, что у его постели стоит ангел, только какой-то странный – серый. На запястьях у соседки были красные шрамы – это она в старших классах, начитавшись романов, пыталась перерезать себе вены из-за несчастной любви. Когда кризис миновал, мальчик спросил мать про ангела.
-Ангел? Какой ангел? Да что ты, дружок, это же тётя Ира из 12-й квартиры приходила, ухаживать за тобой помогала, лекарства доставала! И голос тебе сохранила!
А в новом учебном году мальчик разучил в кружке новую песню. Он увидел текст в одном из сборников, которыми пользовался руководитель кружка. Представляете себе удивление педагога, когда он вошёл в кабинет и увидел, что его лучший ученик рыдает над песенником!
-Что случилось?
-Вот… эта песня… я летом болел… чуть не умер… а соседка меня спасла… это про неё!
-Ты хочешь её разучить? Это вообще-то для старших, причём для дуэта, но если она тебе так нравится, давай!
А через несколько дней он входил вместе с мамой в квартиру соседки.
-С днём рождения, Ирочка! Уж извини, не купила я тебе подарка, возьми вот яблочки из свекровкиного сада. Зато мой сынуля тебе подарок приготовил. В руки его не возьмёшь, но душу согревает. Специально для тебя песню разучил. Ну давай, поздравляй!
Хозяйка и гости сели в ряд, и юный артист спел приготовленную песню.
- Мама, скажи – это ангел? Но серые крылья…
Разве у ангелов крылья не белые, мама?
- Может, родной мой, они припорошены пылью?
- Мама, он смотрит с тоской на оконную раму…
- Спи, дорогой мой, он ангел далекой дороги.
В крыльях немного песка от полуночной трассы.
Спи, мой хороший, давай мы укутаем ноги
Бежевым пледом с конями различных окрасок.
- Мама, скажи мне, а ангелов кто-нибудь метит?
Мой серый ангел со шрамом на тонких запястьях
Я бы спросил у него, но… а вдруг он ответит?
- Видно, поранился там, где искал тебе счастье.
Страшно заснуть, ведь проснуться намного страшнее.
В доме сегодня от ангелов слишком… тревожно.
Так непривычно-далек шелест крыл в тишине и…
- Можно чуть-чуть полежать?
- Ну, конечно же, можно.
Ангел вздохнул, отряхнул свои серые крылья.
Вышел в окно, как иные выходят за смертью.
Может быть, правда, они припорошены пылью?
Может быть, правда, случается чудо на свете?1
Гости аплодировали долго и от души.
***
Однако через несколько лет случилась беда: на дом культуры повесили замок, а сотрудники либо разошлись по новым местам работы, либо пошли на биржу труда. Химзавод отказался держать дом культуры на своём балансе. Многочисленные ходатайства людей, нашедших в этом уютном ДК занятия по душе, ни к чему не привели.
-Да какой к чертям дом культуры?! – кричал директор завода. - Я рабочим зарплату задерживаю, а тут ещё всяких плясунов-музыкантов корми! С трудом продукцию сбываю, не до культуры мне! Хотите, чтобы народ с завода побежал? Не забывайте, что тепло и вода у города от нас! Если завод остановится, городу хана! Всё, уходите!
***
-Что ж делать-то, отец? Дом культуры закрыли, нашему заниматься больше негде. Теперь по улицам шататься будет, свяжется с кем попало, ещё и курить начнёт, а там и колоться.
-Ладно, мать, переживём. Меня на днях в Лиховецк посылают, возьму пацана с собой. Там есть музыкальный интернат, у них не только инструменты всякие, но и вокал есть. Может, возьмут.
Через несколько дней наш герой входил вместе с отцом в кабинет директора лиховецкого музыкального интерната. Принимал их завуч (директор был в отпуске). При виде посетителей и.о. директора поморщился. Одеты неважно – явно не при деньгах. С них не поживишься. Впрочем, документы ради приличия посмотреть надо.
-Так… характеристика от педагога… печать ДК, угу… Грамота… Ну, неплохо. Только вот какое дело… В стране сейчас трудные времена, культура в загоне – сами знаете, у вас вот дом культуры закрыли. Во всех маленьких городах так, а там и до больших доберутся. Государству культура до лампочки, о душе государство не заботится, только купи да продай.
Можете ли вы чем-нибудь помочь интернату?
-Да чем мы поможем? Продукция наша вряд ли вам нужна…
-Да, да, понимаю. Тогда вот что: у нас перед началом учебного года будет конкурс молодых дарований. От нас участвуют 2 мальчика и 2 девочки. Не было случая, чтобы наши ребята в финал не прошли, поэтому и квота большая. Только вот подвёл нас один паренёк: его родители за границу собрались и сына из интерната забрали. Пусть ваш вместо него пойдёт. Если попадёт в финал и окажется хотя бы в первой пятёрке, тогда возьмём. Не можете материально помочь – хоть морально поддержите.
-Ну что, сын, поможешь? – спросил отец.
-Конечно, папа! И подготовлюсь, и спою.
-Вот и ладно! Держите, это телефоны организаторов конкурса, узнайте, что и как, а я пока заявку переоформлю.
Когда просители ушли, завуч вздохнул. Это ж надо, куда полезли! У всех деток родители с кошельками, и на ремонт отстегнут, и на мебель. И дирекции в карман что-то перепадает. Есть и родители-ботаники, но и от них польза – какую-никакую канцелярию подбрасывают, мамаши в оформлении для праздников помогают, шторы стирать берут. А эти? Тьфу! Впрочем, не видать этому мальчишке финала, как своих ушей – голосок-то ломается. «Пустит петуха» раз-другой на отборочном туре – и всё! И совесть чиста – ведь условие обговорили!
Но завуч ошибся. Отборочные туры наш юный талант прошёл легко. В каждом туре все участники пели одну и ту же песню. Точнее, песен было две: одна – для мальчиков, другая – для девочек. И соревновались они отдельно. В полуфинале участникам и участницам были предложены списки, из которых можно было выбрать песню. Финалисты же могли петь песню по своему выбору, но должны были заранее заявить её, чтобы организаторы конкурса могли обеспечить им музыкальное сопровождение. Да, в жизни нашего героя наступил не лучший период – голос начал ломаться, приходилось внимательно следить за пением. Но уроки педагога из ДК не прошли даром – голос слушался исполнителя.
Наступил день финала. Зрители стали заполнять зал, подтянулись и члены жюри. Посередине сел председатель, начальник городского департамента культуры. Стали подсаживаться и другие члены жюри. По правую руку от председателя сел грузный отец Димитрий из местной епархии. Он был недоволен – ему было скучно судить мальчишек. То ли дело в прошлом году, на конкурсе красоты! Вот уж где были ягодки! А эти пацаны… Без них дел полно – на днях владыко Афанасий приезжает, надо его встретить как следует. Баньку, закусочку организовать… И ещё игуменье Ульяне позвонить, чтобы отроковиц прислала. Тех же, что в прошлый раз – зело они владыке понравились.
Рядом с батюшкой сел чиновник из мэрии. Вообще-то он ведал дорожным строительством, а в жюри этого конкурса попал каким-то непостижимым образом. Впрочем, он в детстве ходил в музыкальную школу, а в армии играл в оркестре на трубе. Так что разберётся, что к чему.
Слева от председателя села дама из городского департамента образования – их представительство на этом конкурсе было обязательно. А рядом с ней, на самом краю – старенький учитель из ближайшей музыкальной школы. Он чувствовал себя не в своей тарелке, но в жюри положено иметь специалиста. Вот его и пригласили. Пожалуй, опять кто-то из седьмого интерната выиграет. Прошлогодний победитель снова в финал прошёл. Талантливый парень, что ни говори!
Участники сменяли друг друга, многих зрители и члены жюри знали в лицо по прошлогодним конкурсам. Один от седьмого интерната уже выступил, его все знают, а вот второй участник оттуда какой-то новенький. Ой, батюшки, ну и страшила! Длинный, худющий, патлатый! Ему бы в метро с гитарой петь!
Наш финалист подошёл к микрофону. Для финала он выбрал песню из фильма «Генералы песчаных карьеров». И с первых же слов все замерли. Эта песня была у всех на слуху, она часто звучала с экранов и из динамиков, но такого исполнения им слышать не приходилось!
…Не признаёте вы моё родство,
А я – ваш брат, я – человек!..
«И этот – брат!» - подумал отец Димитрий. Он каждый день обращался к прихожанам со словами «братья и сестры», они стали чем-то привычным, все службы батюшка вёл на автопилоте. Он-то Боженькой не обижен, а уж как дела у прихожан – не его дело. Правда, с отцом Афанасием греха чревоугодия не сбежишь, ну да замолить всегда можно.
…Вы вечно молитесь своим богам,
И ваши боги всё прощают вам…
А как же, прощают, всё прощают! И если этого голубчика засудить, тоже простят. Нет! Не простят! Он поёт лучше всех парней вместе взятых! Охо-хо, грех ему победу не отдать.
Край небоскрёбов и роскошных вилл…
При этих словах другой член жюри - старенький учитель - почувствовал себя неуютно. Он жил в 12-этажном доме, для этого мальчугана из Тихоборска такой дом действительно небоскрёб. И хотя учитель занимал вместе с семьёй лишь скромную двухкомнатную квартиру, ездил на видавшей виды «восьмёрке», а на его шести сотках стояла отнюдь не роскошная вилла, он вдруг ощутил себя виноватым.
…Откройте двери, люди, я – ваш брат,
И я ни в чём, ни в чём не виноват!
«Конечно, он ни в чём не виноват», - подумали все члены жюри, как один. А в голове у чиновника из мэрии всё крутились некрасовские строки: «Хорошо поёт, собака! Убедительно поёт!»2 Предстояло выступление ещё двух финалистов, но победитель был уже определён.
Когда итоги конкурса были объявлены, прошлогодний победитель чуть не потерял дар речи. Этот белобрысый жердина его обошёл! Свалился неизвестно откуда, из какой-то дыры и на тебе: сразу выиграл! Ну погоди, оглобля, ты ещё узнаешь, кто тут настоящий талант!
***
После такой убедительной победы завучу интерната ничего не оставалось, как выполнить своё обещание и зачислить нового ученика в интернат. Директор вернулся из отпуска и пожелал увидеть новичка.
-Запомни! – наставлял новенького сосед по комнате. – С директором говорить – целое дело. Само собой, надо постучать. Только ни в коем случае не открывай дверь, пока он не скажет «Войдите». А то заставит выйти и снова постучать и зайти. Как зайдёшь, спроси: «Можно обратиться»? Он скажет «Да», только ни в коем случае не начинай говорить сразу. Пусть он сначала отодвинет бумажки и снимет очки. Тогда ты встань смирно, как на физре, руки по швам, смотри прямо на него и говори. И не жуй варежку, говори понятно и по делу. Если что-то спрашивать будет, тоже не размазывай, отвечай, как в армии.
-Это куда ж я попал? В музыкальный интернат или в казарму?
-Да он просто так привык. Он же офицер, подполковник. Какое-то время военруком у старших был. Сейчас он не преподаёт, а замашки остались. Он и от девчонок такого же поведения требует.
-А как его зовут?
-Пиночет Полпотович. Ой, тьфу! Борис Дмитриевич. Знаешь, у нас один так облажался, назвал его по прозвищу. Так что ты лучше его товарищем подполковником называй, тогда не ошибёшься, да и ему это нравится.
Наставления нового товарища принесли пользу, «аудиенция» прошла спокойно. Правда, длинные волосы новичка привели бывшего вояку в ярость, и он достал из ящика стола ножницы и сыграл роль парикмахера. Впрочем, он всегда стриг учеников сам. В эти минуты многие ученики жалели, что не родились девчонками – им стричься было необязательно. Кроме того, по утрам и вечерам были линейки. Утренняя – в 7.30. Вечерних линеек было две – в 20.30 для младших и в 21.30 для старших. Директор называл фамилии, названный должен был сделать шаг вперёд и сказать «Я!» Тех, кого не было на построении, директор брал на заметку, потом вызывал родителей. Конечно, в интернате были хулиганы и хулиганки, которые сбегали по вечерам, но если они опаздывали на линейку, их родители всегда могли договориться с директором с помощью «подарков». И наш герой сразу понял – он должен быть дисциплинирован, потому что его родители «договориться» не смогут.
Заместители директора тоже были ему под стать. Если двое школьных завучей ограничивались диктатом в классах, то третий, по музыкальной части, мог устраивать обыски в комнатах мальчишек. Особенно после возвращения ребят после каникул или визитов родителей. Из-за торчащих ушей его называли Чебурахом. А за девочками следила организатор внеклассной работы. Её прозвали Барбарой за сходство с немкой из фильма «Семнадцать мгновений весны». Даже её костюм чем-то напоминал эсэсовскую форму.
Впрочем, завучи всегда отличались аккуратностью, опрятностью, а их речь была правильной и грамотной. Иное дело – завхоз. Вечно чем-то недовольная, она называла воспитанников интерната не иначе как недоумками, бездельниками и уродами. Она ходила разодетая, накрашенная, с навороченной причёской. Косметики на её лице было много, а ещё она постоянно жевала резинку. Зарплата её была невелика, поэтому она ещё мыла полы в общежитиях. Приходила она почти перед самым отбоем, такая же расфуфыренная и накрашенная. Когда её спрашивали, почему она моет полы в такой одежде, она отвечала: «Я интеллигентная женщина и всегда должна выглядеть достойно. А полы мою, чтобы на пианино накопить. Вот куплю пианино, буду репетировать дома, а потом играть на сцене». При этом «интеллигентная женщина» не переставала жевать резинку. Иначе она не могла. Из-за проблем с желудком и печенью из её рта доносился дурной запах, его приходилось заглушать. А косметика скрывала нездоровый цвет лица. Год-другой строжайшей диеты в дополнение к лекарствам могли поправить дело, но завхоз предпочитала тратить деньги на одежду и косметику. «Люди не видят, что я ем, - говорила она – люди видят, в чём я хожу. Я интеллигентная женщина и не могу носить старьё».
С первых же дней нового учебного года в интернате воцарилось противостояние новичка с одним из парней, который был на два года старше и с первого класса безоговорочно выигрывал практически все конкурсы юных талантов. Его родители были из среднего класса, шиковать не приходилось, но нужды он ни в чём не испытывал. Кроме того, девчонки ходили за ним по пятам просто табуном. Ещё бы – симпатичный шатен, который умел зачесать волосы как-то по особому (этому его научила мама, мужской парикмахер). Даже ножницы директора не портили ему причёску. Кроме того, он умел улыбаться, как один из голливудских актёров.
С появлением новичка всё изменилось. Их теперь посылали на конкурсы вдвоём, выигрывали они с переменным успехом. То один займёт первое место, а другой – второе, то наоборот. Кроме того, старший соперник заметил, что многие девушки перестали обращать на него внимание. Он недоумевал – как этот белобрысый жердина может кому-то нравиться? Он не учёл одного: в его младшем конкуренте не было ни самоуверенности, ни надменности. Да, этот провинциал был некрасив и худ, но стоило посмотреть ему в глаза, как это сразу же забывалось. Эти глаза, два синих солнышка, как будто освещали его изнутри. Улыбка же его была естественна, и те, кто видел эту улыбку, невольно улыбались в ответ.
Противостояние соперников продолжалось два года, потом старший окончил 11-й класс и решил сделать карьеру на эстраде. Наш же герой по-прежнему блистал среди школьников. Однажды Пиночета Полпотовича увезли в больницу с аппендицитом. Он долго отсутствовал в интернате, но Барбара и Чебурах продолжали поддерживать дисциплину. Правда, стричь мальчишек стало некому.
На очередном конкурсе наш герой снова стал первым, его даже сняли для обложки местного журнала. И этот журнал попал в руки директору. «А что, - подумал он, - этому длинные волосы идут. Буду стричь его пореже».
***
После выпускного наш герой приехал домой, в Тихоборск. Он всегда приезжал домой на каникулы, но летом ездил в деревню к родителям отца (в холодное озеро он больше не лез), а во время других каникул предпочитал сидеть дома. Теперь же он внимательно присмотрелся к городу. Многое в нём изменилось. Директор завода нашёл спонсоров и рынок сбыта. В бывшем доме культуры открылся торговый центр. Но несколько бывших педагогов объединились и организовали что-то вроде народного театра. Здание было небольшое и старое – аренда хорошего помещения стоила дорого. Но любовь к искусству помогала «прорваться». Работал там и бывший руководитель сольного кружка. Он был очень рад увидеть своего бывшего воспитанника.
-Ну, рассказывай, какие планы на будущее? В консерваторию не собираешься? Оперы будешь петь.
-Нет, я понял: моё место – на эстраде. Конечно, подучиться не мешает, но я постараюсь.
-Давай, старайся. У нас тут концерт намечается, не хочешь спеть? Песню выбери сам, только такую, чтобы мы ноты могли найти. А то без музыки обойтись придётся.
-Хочу! Обязательно спою. И песню подберу.
Возвращаясь домой, юноша заметил у подъезда толпу. Рядом стояла машина «Скорой помощи». Несчастье случилось с соседкой, той самой, которая в своё время вытащила нашего героя с того света. Всю свою жизнь она приходила на помощь тем, кто в ней нуждался, боролась за чужое здоровье. Следить же за своим ей было физически некогда. Возраст и нервное истощение сделали своё дело. Соседка скончалась от инсульта.
На похоронах соседки юноша с трудом осознавал, что происходит. Стоял июль, но он не замечал жары. Ему казалось, что вокруг холодно, как зимой и что днём вместо солнца светит луна. Как всё-таки несправедливо. Он – молодой, в расцвете сил, продолжает жить, а эта старушка, всю жизнь возвращавшая людей к жизни, потеряла её сама.
Но предаваться скорби было некогда. Надо было выполнять обещание и подобрать номер для выступления. Это не составило труда. И через два дня со сцены народного театра звучала песня:
Вновь миром пьяное правит лето,
И солнце давит жарой на грудь,
А я до вечера шляюсь где-то
И до утра не могу уснуть.
Кому-то праздник цветных мелодий,
А мне бы капель по крышам стук…
И солнце окна мои обходит,
А вот луна полюбила вдруг…
И мир в рассеянном лунном свете,
Как из-под полуприкрытых век.
Мы неуместны с ней в этом лете,
Как неуместен в апреле снег.
Ведь я остался таким как прежде,
Таким невзрачным на первый взгляд –
Ведь не успел я сменить одежды
На летний, яркий, чумной наряд…
Вновь миром пьяное правит лето,
А мне так зябко от пустоты –
Я неуместен в июле этом,
Как неуместны в январь цветы…3
После концерта педагог сказал юноше:
-Молодец! Я верю в тебя. Но помни: тебе пробиться будет очень сложно – ведь у тебя нет ни денег, ни связей. Тебя могут выручить лишь три кита: твой голос, твой талант и твоё трудолюбие. Не забывай об этом.
Юноша кивнул. Конечно же, он не забудет эти слова. Впереди были долгие годы борьбы и труда, противостояние конкурентам, но кроме них – он верил в это – его ждала слава. И тогда он сможет расправить крылья. О, он ещё будет жить в «краю небоскрёбов и роскошных вилл», он заберёт родителей к себе и обеспечит им достойную старость. Главное – работать!
12.07.09
1Сведениями об авторе стихов не располагаю. Взяты из блога http://love.norka.org.ua/a-ljpost/login-Seryy/
2Эти строки из стихотворения Н.А. Некрасова «Песнь об осторожном слове» употреблены поэтом в другом контексте. Чиновник, видимо, не дружил с классической литературой.
3Стихи Анны Шнюковой (http://www.stihi.ru/avtor/nutic). В рассказе использованы с личного разрешения автора.