Жук в янтаре

               
               
       C возрастом,  когда  за  плечи сброшена  уже достаточно длинная лента собственного пути, появляется возможность заново пережить пройденное однажды. Одни хранят фотографии мест и людей. Они видят свои пути. Множество мест и выражений лиц живут в потрёпанных альбомах, кадрах плёнки, на компьютерных дисках. Другие поют песни. Старые мелодии, растерявшие уже слова, но всё ещё живущие в уютном домике пожилой гитары. Эти люди слышат пение своих путей под ритм их шагов. Третьи, наоборот, хранят слова, вернее, бережно завёрнутые в них мысли  и суждения себя самого в разные годы. Файлы и тетради, печатные монографии и истлевшие по сгибам отдельные листки и листики меняют ящики письменных столов, так же часто, как их обладатели меняют квартиры. Это те, кто осмысливают свои пути. А я… Я их ощущаю. Глаза могут обмануться миражом, ветер от излишнего усердия или шутки ради, может поселить среди действительно окружающих тебя звуков обманчивый зов из незнаемого далека, а мысли… слишком часто они становятся источником ошибок!

      Мои ощущения живут здесь, в этой шкатулке. Сейчас я не могу точно сказать, когда и как появилась сама шкатулка и то, что в ней содержится. Возможно, во внешних мирах, где-нибудь в Скомте, эта шкатулка лежит ещё на столе мастера набором несклеенных деталей. Возможно, ещё не один месяц пройдёт там до поры, когда наши пути совпадут. Но здесь, в Доме, у неё уже давно есть своё место на каминной полке. Всё то, что содержится под её крышкой, это ощущения поворотов, которое и определили узор линии моей жизни. Всё, даже пустота… Временный поселенец здесь только сосновый орешек. Когда-нибудь мы вместе сделаем его Деревом… Или только ты, если мне уж очень не повезёт. Но Дерево должно быть обязательно! Впрочем, это другая история.
      А сегодня я буду писать тебе вот о нём. О маленьком жуке, тянущем свой бесконечно нескончаемый шаг к освобождению в капле янтаря.
      Тот кедр стоял на самом краю поляны. Как и остальные во внешних рядах, он защищал Лес  от палящего избытка полуденного Солнца. О том, как не легка была эта работа, свидетельствовали пахучие капли смолы, оставлявшие тягучий след на его коре.
      Ни всегда готовая к взлёту стрекоза, ни муравьи легко и бесшабашно жертвующие своими телами ради их Великого Муравейника, ни один из шестиногих не рискнёт перебежать дорогу такой капле. Уж очень странен её путь между буграми коры и неожиданны рывки и остановки.
      Но этот жук рискнул. Он был совсем не дурак, и не чужак, залетевший из вечно тенистой части леса. Но видно не мог он добровольно потратить минуты своей жизни на длительный обход вокруг ствола. Похоже, не так уж много этих минут оставалось у него в запасе. Жук внимательно шевелил   усиками, принюхиваясь к состоянию остановившейся капли, к дороге среди обрывистых холмов бугристой коры, к себе самому. И вдруг, рванул вперёд! Но, в этот же момент, двинулась ему наперерез прозрачная капля. Он затормозил вовремя, ну почти вовремя… Да только сила инерции протащила остановившиеся лапки чуть дальше. Усик зацепился за тускло блестящую поверхность. Жук упёрся всеми шестью ногами, потянул из всех сил… Капля медленно изменила форму и неживым, лениво хищным движением стала наползать на него, готовясь к роли прозрачного саркофага.
      Это было нечестно! Обломок тонкой веточки, оказавшийся в моих пальцах , мощной бревенчатой стеной отделил жука от капли. Тот продолжал пятиться. Остатки капли тянулись за ним невольничьей верёвкой. Но он всё растягивал эту нить, цеплял её за все попадавшиеся по пути выступы и, наконец, оборвал. Липкий обрывок почти по всей своей длине вцепился в кору. Жук снова его растянул и оборвал. И снова. А потом развернулся и устало побежал вокруг ствола. Ему не повезло. Он не только не выиграл время, но и потерял и его и силы. Но и он, и его цель знали, что жук сделал всё, что мог. Судьба.
      Тогда, в Скомте, я часто вспоминал этот случай. Только я влетел в самую середину капли. Залитый смолой обстоятельств в своей болезни, я с неощутимой скоростью часовой стрелки двигался вон из этой ситуации и не знал, выпустит меня она или затвердеет, сделав мой путь к свободе бесконечным.
      Вот о таком возможном исходе напоминает мне эта капля янтаря. О том, что попытка сэкономить для счастья немногие оставшиеся дни жизни может закончиться гордой, но печальной эпитафией:
      "Он сделал всё, что мог"!
      
      Пусть нам с тобой поможет Бог
      Свершить, что я один не смог,
      И сделать невозможное возможным!