29.08.77
За неделю до смерти отца Иосиф, меняя простыни, неосторожно подвинул его и услышал слабый голос: «Немного потерпи, осталось совсем мало, прости меня». Вчера утром отец потерял сознание. Мать сидела на кухне и плакала тихими слезами, чтобы не мешать ещё дышавшему в спальне отцу. Рядом с матерью сидели дочь с мужем, безуспешно сдерживая слёзы. Диссонансом звонил телефон, отвечал Иосиф. Вскоре слух о смерти Ильи Григорьевича разнёсся по городу. И хотя было воскресенье, Иосифу всё же с трудом удалось достать гроб и атрибуты для мёртвого человека. К концу дня у подъезда, в квартире собрались люди. Всю ночь мать сидела возле отца с выплаканными сухими, красными глазами. Она что-то говорила, раскачиваясь телом, иногда вслух, как бы разговаривая с ним, иногда про себя. До Иосифа доносились слова молитвы, просьбы о прощении, воспоминания, утешения и обещание скорой встречи. Иосиф знал, что мать приговорена страшным диагнозом «рак». Лечиться не хотела, с фатализмом ожидая своей участи. Так и дотянули до утра вчетвером – мать, дочь и сын, Саша.
Утром машина жизни пришла в движение. Венки от школ, друзей, учеников. Приехали Мина с Раей. Катафалк – обычная грузовая машина с опущенными бортами, прибыла точно в назначенное время – 12 часов дня. Несколько автобусов уже ожидали в стороне. Иосиф думал, как он поцелует мёртвый лоб отца. Эта мысль преследовала его с ночи, но когда пришло время, он так и не смог себя заставить.
Широкая могила, выкопанная по желанию матери для двоих, ждала первый гроб. Выступали директора школ, учителя, представители властей, бывшие ученики. Солнце пекло, несмотря на конец августа. Удары молотка заколачиваемого гроба болезненным эхом отдавались в воспалённой голове. Длинная шеренга прощающихся комком земли из тёплой руки передавала последний привет. Когда остались самые близкие, подошёл старый еврей и под материнские стенания проплакал – пропел заупокойную молитву.
Дом встретил занавешенными зеркалами и телевизором, единственную вещь, которую отец мечтал захватить с собой на тот свет. На поминках выпили за упокой, чтобы земля была пухом, закусили наскоро испеченным сестрой лэйкехом, поговорили о том, о сём, слышался даже смех. Вскоре все разошлись. Мина с Раей уехали в Кишинёв, сестра с мужем ушли домой. Иосиф остался с матерью в опустевшей, непривычно-тихой в ночное время квартире. Спать Иосиф не мог, полудрёма под всхлипывания матери.