01.06.77
Отец совсем плох, и потому Иосиф попросил своего начальника Зельдеса направить его на работу вблизи от дома родителей. Холодильник в селе Карагаш, где в начале своей карьеры Иосиф работал главным инженером колхоза, находился всего в пятнадцати километрах от Тирасполя.
Ночью Иосиф спит урывками, часто встаёт к отцу, но основная нагрузка ложится на мать. В шесть часов утра Иосиф выходит из дома родителей. Автобусы набиты людьми, как правило, приходится стоять, зажатым людьми, пахнет человеческим потом, душно, много остановок, поэтому он старается поймать за рубчик попутную машину.
18.08.77
Позавчера Иосиф запустил холодильник в Карагаше. Событие, не бог весть какое, не запуск спутника, участником которого Иосиф когда-то был, но случилось что-то. Казалось, всё шло нормально. Компрессоры работали, испаритель начал выделять холод, солевой раствор постепенно понижал температуру в камерах. Заведующий складом приготовил для монтажников по хорошему пуду отборных фруктов, по бутылью вина. Несколько поллитровок водки на охладительной батарее терпеливо ожидали своей участи. Когда температура в бутылках достигнет восьми градусов Цельсия, их откроют и, конечно, выпьют, а холодильник будет считаться сданным в эксплуатацию. Через час, несмотря на включённую вытяжную вентиляцию, в машинном зале запахло аммиаком. Иосиф остановил работу машин и после недолгих поисков обнаружил трещину в корпусе одной из аммиачных задвижек. Постепенный выпуск вредного для окружающей среды газа и заполнение, затем замена и снова проверка занимают обычно пару дней. Иосиф решил не тратить времени, перекрыть ресивер и, рискуя, заменить задвижку. На всякий случай он обвязал себя веревкой, второй конец которой находился для страховки на улице. Он знал, что фильтр противогаза рассчитан всего на полчаса, но увлёкся и, когда работа практически была закончена, потерял сознание, а на улице сразу этого не заметили. Очнулся Иосиф от холодной воды и оттого, что кто-то сильно давил на грудь. Пожалуй, стоило проснуться, потому что оживила его одна из хорошеньких работниц бухгалтерии холодильника. Увидев, что он открыл глаза, она в последний раз провела сильными руками по его груди, а потом поцеловала в губы поцелуем, от которого мёртвый придёт в себя, и произнесла медленно с улыбкой: «Ну и прёт из тебя… перегаром водки и аммиака, - поднялась и, слегка качая головой, как бы отрицая, и губами больше, чем словами, закончила, - совсем не еврейский запах». Иосифа рвало. Принесли свежее молоко. Тошнота не проходила, а в ногах «вата» делала походку неуверенной, пьяной.
Холодильник запустили снова. До обмывки оставалось два градуса по термометру. В тени под огромным деревом накрывали стол. Бычки в томатном, нарезанные ломтики чуть розового сала и лука, кабачки тушённые, помидоры, огурчики. Иосиф был героем дня. Лилиан, хотя и мало с ним говорила, находилась рядом. После выпивки Иосиф отпустил рабочих, но сам не торопился в Тирасполь. Отслушал своё гремящее хозяйство, проверил батареи и температуру во всех камерах, принял душ, переоделся. Вечерняя прохлада сменила жаркий день. У входа в машинный зал мерцала тусклая лампочка, такая маленькая по сравнению с надвигающейся темнотой.
Лилиан сидела за пустым столом в темноте под густой кроной дерева. Вокруг холодильника неясными очертаниями притаились деревья фруктового сада. Просёлочная дорога чуть видной пуповиной вела в деревню, мерцающую издалека редкими фонариками. Иосиф отключил компрессора, запер дверь машинного зала и подошёл к столу. Лица Лилиан, её взгляда он не видел, но чувствовал каждой крупицей своего тела и не отвергал, а наоборот стремился к всегда неизведанной вершине человеческих ощущений.
26.08.77
Сегодня пятница, у родителей остался дежурить Саша. Пригородный поезд Тирасполь-Кишинёв медленно тащился со всеми остановками. Под перестук колёс Иосиф пробовал соединить в себе два человека, но ничего не получалось. Каждый из них не хотел отдавать свои права.
Вчера утром он официально сдавал холодильник в эксплуатацию. Приехал пораньше и, встретив Лилиан, передал ей конверт.
- Деньги? Оплата за услугу?
- Нет, ты послушай, - и прочёл ей посвящение.
Сердитый ветер колыхнул колосья,
Весенней свежестью ладони напоил.
Восход наполнил жаждой пробужденья,
Июльский полдень жаром истопил.
Берёзка севера с прохладною корою,
Как символ нежности в заснеженном лесу,
Родник в пустыне с питьевой водою,
Быль, сказка, дивный сон в аду.
Но странник в мареве пустыни
Найдёт родник, устами впившись,
Он насладится им сполна
И жить не станет подле родника.
Понаехало много представителей и колхозных, и с работы Иосифа. Хлопотала Лилиан, заваливая стол закусками. С необъяснимой ревностью Иосиф заметил, что многие мужчины ведут себя с ней вольно, как бы шутя, кладут ей на бедро или на плечо руку, целуют. Она не строила из себя недотрогу, но назойливых отодвигала. Наскоро подписывались последние ведомости, процентовки, для кого-то несли пакеты в машину, кто не успел или недобрал выцеживал последние капли с донышек бутылок. Иосиф инструктировал колхозных машинистов о возможных неисправностях в будущем. Лилиан отозвала его в сторону и спросила, не хочет ли встретиться, но не здесь, а на берегу Днестра, вверх по течению от насосной станции. Начальник Иосифа предложил место в его машине, но Иосиф нашёл причину и отказался.
Здание насосной станции уютно, как гнёздышко, прилепилось за селом в излучине Днестра. Насыпные валы, защита от наводнений, окружили её со всех сторон, скрывая инородное тело в гармонии природы. Иосиф пошёл вдоль вала, нашёл укромное местечко в тени под деревом, прилёг, ожидая и наслаждаясь тишиной, и заснул. Проснулся от прикосновения её губ.
- Я думала, что холодильник ты сдашь вместе со мной, но стих…
- Это всё, что могу…
- Не каждый отвечает на поцелуи, как ты.
Иосиф с интересом присматривался к ней. Прежде чем ответить, она слегка покачивала головой, отчего гладко зачёсанные, спадающие до плеч волосы приходили в движение.
- Ты хочешь сказать, что и деньгами….
Она ничего не ответила, только волосы закачались и губы, причмокивая тц… тц…, вытянулись в его сторону, призывая не говорить лишнее. Они лежали рядом в осенней траве, река изредка давала о себе знать перезвоном ленивого августовского течения. Слова не шли. Иосиф накрыл её руку своей, она приблизилась, приткнулась к нему телом. Иосиф сказал, что женат и ребёнок, но она не ответила и не отодвинулась. Прощались, когда солнце ещё светило, но уже не грело. Лилиан проводила Иосифа по деревне к автобусу. Редкие прохожие с любопытством смотрели на них. Показался автобус. Она записала ему домашний телефон.
- Если отец подойдёт к телефону, не называй своего имени. Обычно по вечерам я дома. Отец не разрешает выходить. Выслали меня из Тирасполя на два года… за вольное поведение. Может, и слышал эту нашумевшую историю…. Вот и боится отец.