Однажды, совсем не давно, ты спросил у меня, почему мне не нравится, когда меня зовут ангелом. Я рассмеялась:
- Неужели похожа?
Ты вдохновенно смотрел мне в глаза и бережно держал мои ладони в своих:
- Конечно похожа!
- Но чем?
- Всей собой!
- И, всё же, я не ангел...
- Но, может быть, ты была им когда-то?
- Может быть.
Ты отвлёкся на внезапно погасший фонарь. Я отвернулась. В ушах звенел злорадный смех. Небеса были покрыты тысячами миллионов холодных звёзд и каждая из них безразлично смотрела на меня. Они были так высоко и казались такими совершенными... А когда-то...
Когда-то меня учили, что в звёздах нет ничего злого. И что каждая из них - отражение чьей-то души. И что они хранят всех нас, а черные лунные пятна - это ни что иное, как грехи Каина, которые добрая планета взяла на себя, прогневив Отца Небесного. Я послушно внимала этим историям, среди шепота космического ветра и легкомысленной болтовни хвостатых недотрог-комет и мой строгий седовласый учитель сурово смотрел на всех нас - бесконечно юных, бесконечно невинных, укутанных в молочно-белое и его строгий, проницательный взгляд приглаживал всегда чуть взъерошенные мягкие перья, которые путались в волосах. А потом мы долго бродили по саду, среди цветущих вишен, чьи алые капли ягод сами ложились в подставленные ладони. И их дивная сладость красила губы, а невинные лепестки цветов кружась в своём вальсе падали на тугие кудряшки золотистых волос. Было весело. Было спокойно и чувство бесконечной, щедрой доброты переполняло юное сердце и уроки мудрости окружали своим солнечным светом. А потом... Потом я выросла и белые перья больше не путались в отросших волосах. Ими запрещали гордиться, ибо гордыня - это грех. Ими нельзя было любоваться и нельзя было позволить себе что-то большее, чем великая сила любви ко всему. Это было так много, но для меня этого было так ничтожно мало, потому что я встретила тебя. И мне уже было не нужно небо с его тысячами миллионов звёзд, сад с цветущей вишней и музыка чарующей арфы. Мне хотелось большего - тебя. И райские врата оказались закрыты и перестали быть домом, когда твои губы дотронулись до моих и ты вытащил у меня из волос белое перо и в твоих пальцах оно стало чернеть. И ты рассмеялся. Ты не любил меня. Ты просто совратил. Это была твоя работа и привычка. Привычка с чёрными крыльями. Ты ушёл. А мне захотелось летать. Но не к небу, не к равнодушным трещёткам звёздам, а к горячему чёрному, который украшал собой улицы большого города. Я просто не смогла без тебя и в том полёте вниз я тебя простила. Я помню это потому, что у слуг Люцифера не отбирают память о их грехах. А потом - я искала тебя. Но не нашла. Говорят, и ты искал меня, говорят, ты заслужил великое прощение и искупил всю свою вину. Не знаю "как", не знаю "зачем", не знаю "почему"... Этими вопросами я уже не задаюсь. Я задавала себе их когда-то...
Когда-то я разучилась мёрзнуть и страстные голоса мне шептали о невыносимо сладких грехах плоти. Я грела руки, опуская их в огонь и он не жёг меня. Я видела страдания других, но не чувствовала ни боли, ни участия. Знала, что тот горит здесь за пролитую кровь родного брата, а этот - за разбуженную войну. Мне случалось видеть тут интересных людей: колдунов, проклятых, попавших случайно, безбожников, анархистов, мятежников... Они все что-то искупали. Искупали? Жаждали прощения? Не думаю. Они спорили, спорили, продолжали свои дела: нашептывали что-то живущим. Я послушно внимала новым урокам и узковатые, хитрые глаза моего наставника обжигали лицо и ласкали будто пальцами мои обсидиановые перья, ероша их на меховом ложе и пропитывая своим мускусным запахом, пока однажды, он не сказал мне:
- Сделай это для меня. Возьми его сердце и пробуди там такой бунт, чтобы он пал так низко, как ещё не падали ангелы...
И так, потом, я встретила тебя снова. Я видела тебя часто. Ты летал по своим важным делам, оберегал и прочее. Я летела следом и ты выхватывал свой меч из золотых ножен, а я выхватывала свой. И искры сыпались на землю от очередной схватки и люди на земле наблюдали за грозой и яркими молниями и гадали, от чего стихия так бушует. А это просто были наши с тобой встречи. Но как-то наши мечи скрестились и я дотянулась губами до твоих губ. Ты оттолкнул меня и что-то прокричал, но уже через день мы встретились снова. Мой наставник смеялся и снова, снова вжимал моё расслабленное тело в горячие простыни, но я уже была слишком далеко мыслями. Ты обнаружил, что со мной есть о чём поговорить и мы говорили часами, отложив мечи и время на потом. Так это и было до того самого дня в далёком когда-то...
Когда-то твоё сердце пронзил острый, раскалённый клинок зажатый в руке моего наставника, горящего от ненависти и ревности. Я не могла тебе помочь - я была прикована к скале и могла просто смотреть на то, как ты умираешь. И мои черные перья мешались с твоими белыми и падали на землю, как пепел, покрытый алыми каплями твоей крови и люди думали, что это теплый вулканический снег с застывшими каплями лавы. Ты по прежнему не любил меня. Ты просто хотел мне помочь искупить мой грех, но ты не знал, в чём он заключается, ведь ангелы начинают жизнь с чистого листа. Ты падал мёртвым, как подстреленная птица. Я мечтала броситься следом и глаза моего наставника сузились от гнева и он отпустил меня, швырнул в пропасть, сломав мои великолепные черные крылья. Он проклял нас. И ты снова ничего не помнил, ведь чьи-то добрые руки милосердно подарили тебе новое сердце в замен проткнутого и ты стал человеком, а я...Я помнила всё и лишилась всего - неба, огня, крыльев, вечности. Но я по-прежнему тебя любила и даже сейчас, когда ты чуть цинично смотрел на блеск алмазов звёзд, я просто искренне прощала тебя. Наверное, так всегда и будет. Ты будешь любить других. А я буду любить тебя. Ты будешь делать мне больно. А я буду тебя прощать. Это наши роли в этом спектакле.
- Так, значит, ты не хочешь быть ангелом?
- Нет, не хочу...
- Знаешь?
- Нет...
И что дальше? На этом моменте я отбросила карандаш. Кажется, это полный бред. Свидетельство того, что ночами надо спать, а не клепать в мысленной тетрадке чёрти что с божественно-романтическо-демоническим уклоном. Поэтому, я замну концовку...или, нет, припишу вот так... А то, мне это напоминает начало одной моей эпопеи.
Как объяснить, что я - не ангел этим людям,
Хоть крылья есть и я могу летать?!
Они за это в миг один осудят,
Твердя о том, что в век им не понять.
Как объяснить, что я - не ангел тем мужчинам,
Что образ этот так упорно примеряют,
А после удивляются причинам,
Что перья белые багрово-чёрным заливают.
К чему мне маска эта, люди?
Зачем вам лгать про то, что вы - святые?
У вас у всех давно иные судьи,
Так говорили мне не вы ли?!
Я лучше выдерну все перья
И птицам их я раздарю!
Они, поверьте, им нужнее,
А я ещё немного похожу.
А я ещё любить готова землю,
С её грехами, пылью и людьми!
А я ещё во многое поверю
И разгадаю о чём пели соловьи.
А чтобы ангелом не звали, я загорелым сделаю лицо
И ярко-рыжей - светло-солнечную гриву.
Отправлюсь в ночь! И оседлаю помело!
И в волю посмеюсь над всем когда-то милым!
К чему бояться страсти Казановы?
К чему дрожать от воя волчьего в ночи?
Я с ними убегу! Пусть ночь мне будет кровом,
А свет Луны - заменит свет свечи.
Пускай иные обитают в церкви,
А у меня - излишне хитрый нрав.
Моя Венера не спешит померкнуть
И мы ещё посмотрим, кто здесь прав.
Я, как Амур шкодливый, с сердцем поиграю.
И, шутки ради, выберу того,
Чьё сердце пылкой ревностью взыграет
И, кто, однажды, позабыв про всё,
Пьянея от любви, среди ночной любовной муки,
Шепнёт, прижав меня к своей груди:
"Мой дерзкий ангел, падший ко мне в руки,
Ты - человек, парящий от любви,
Колдунья, что меня в себя влюбила,
Бесёнок, что хохочет от наивности людской
И та, кого мне небо подарило,
Вступив в союз с прелестницей земной..."...
P.S.[- Знаешь?
- Нет...
- Я люблю тебя...
Не с этого ли всё начиналось когда-то?
- Я тоже тебя люблю... - и злорадный смешок, звенящий в ушах, становится всё тише...
Кажется, именно этих слов мне не хватало в том самом далеком "когда-то".]