- Мама, - осторожно говорю я, - мне кажется, что на втором этаже слишком
громко хлопнула входная дверь!
- А может тебе показалось? – мамин голос задрожал в ожидании беды.
На втором этаже живет мамина сестра, Неда, и если там громко хлопает дверь (обычно ее не слышно), то жди тайфуна. И он появляется, этот тайфун, и голосом любимой тети Неды припечатывает:
- Я все решила....
На мгновение воцаряется напряженная тишина - тетиных спонтанных идей все боятся как неумолимого стихийного бедствия...
........ завтра я иду за билетом в Киев!
- А почему уже завтра? - спрашивает папа с явным облегчением.
Решение, ожидаемое моими родителями с таким внутренним страхом, на сей раз, оказалось почти что безобидным.
- Ты же собиралась ехать в середине сентября, а сейчас только конец августа. И с билетами будет большая проблема, - папа пытается привнести в тетину идею каплю разума.
- Так, - обиженно изрекает тетя. – Значит, ты хочешь, чтобы я оказалась в Киеве в морозы и снегопад и замерзла там как цуцик!
- Почему ты обязательно должна замерзнуть? - не понимает папа. – Откуда в Киеве, в сентябре морозы и снег?
- Саша, не морочь мне голову! (обычный тетин ответ, когда необходимо от эмоций переходить к решению задачи).
- Ты лучше подумай как мне достать билет!
Вот в этом и таится главная опасность ее идей – она пытается перегрузить свои проблемы на других. Добыть железнодорожный билет в середине сентября было бы легче, чем перед началом учебного года, но тетя сурово отвергает легкие пути (тем более, что ищет из них выход не она).
(Моя мама и ее старшая сестра Неда - антиподы, трудно найти более непохожих людей. Свою мать они потеряли еще в младенчестве и поэтому выросли в разных домах - тетя в обеспеченном киевском доме на Крещатике, а мама в деревне, у бездетного бедного дяди. И хотя с той поры утекло много воды, они так и остались жить в разных измерениях.
Единственная и неповторимая тетя Неда - генератор самых утопических и безрассудных идей, которые сваливаются на головы моих родителей и знакомых. Когда у нас дома слышится ее радостный вопль: - Соня, я уже все решила! - мои родители зябко поеживаются и впадают в ступор.
Когда-то Неда жила в Полтаве со своим мужем, «юристом 2-го класса» и после его скоропостижной смерти в возрасте 38 лет, практически, осталась на улице - ее категорически попросили в течение 24 часов освободить квартиру принадлежавшей юридическому ведомству. Мама поехала в Полтаву и привезла ее к нам, в нашу 16-метровую комнату, где тетя благополучно прожила с нами несколько лет, и уже потом переехала в комнату на втором этаже в нашем же доме)
Она страстно жаждала еще раз выйти замуж и находилась в постоянном поиске. Проблема заключалась в том, что, по словам моего папы, первый муж «сдувал с нее пылинки», и в душе у тети жил образец именно такого потенциального «сдувальщика». Но, как видно, покойный Дима был человеком ангельской выдержки и терпения, и подобных "ангелов", достойных и героических мужчин, она пока не встретила. (А может таких уже в природе и не существует?).
Сейчас огонек надежды опять затеплился в ее сердце и ждать "морозов и холодов" она просто не могла!
Тетя возвращается из Киева, несколько опавшая душевно, но поддержанная физически кучей чемоданов, тюков, торбочек, пакетиков.
- Дама сдавала багаж! - громко оповещаю я.
- Не морочь мне голову, - она привычно отфутболивает мои потуги втянуть ее в дискуссию.
Но через минуту многозначительно добавляет:
- Я давно решила, что тебя пора приодеть как человека, и я этого добьюсь, чего бы мне это ни стоило! -патетически заканчивает она.
Ее страждущая душа уже однажды избирала меня объектом своей неуемной энергии, но проект под названием «ребенка нужно подкормить» провалился с треском.
И вот теперь на повестке дня стоит более взрослый вопрос: ребенка нужно приодеть! (Я не сильно переживаю о "чего бы мне это ни стоило", т.к. знаю, что эту идею оплачивают мои родители)
Из чемоданов на стол извлекается куча новинок ширпотреба - а-ля кружевные салфетки из липкого винила, отрезы ацетатного шелка, новые штучки-дрючки «в помощь молодым хозяйкам» вроде никому не нужной "косточковыбивалки из вишен" (в Сухуми такой фрукт была диковинной редкостью), косметические мастилки и прочие цацки.
-Выбирай! - говорит тетя маме и жестом карточного шулера разбрасывает на столе целую стопку салфеток. Виниловая белизна салфеток воняет средством от тараканов и намертво сшибает всех насекомых, по беспечности залетающих в зону химической атаки.
Мама осторожно перебирает эти символы советского уюта, и время от времени восклицает, глядя на выбитую на салфетке картинку:
-Ой, Саша, посмотри! Это же Крещатик! Ой, а это памятник Богдану Хмельницкому!
Картинки ностальгически бередят мамино воображение, и она никак не может решить что милее ее сердцу: "Будинок Верховної Ради " или "Одарка й Карась з опери "Запорожець за Дунаєм". Побеждает любовь к искусству, и Одарка с Карасем по-хозяйски распологаются на полированной крышке пианино.
(нужно отметить, что сначала все идет замечательно - поющая парочка постепенно теряет свой непристойный запах: ежедневная стирка салфетки помогает примирить кружевной дуэт с окружающей флорой и фауной. Особенно этому миру радуются мухи - из всей композиции самым притягательным местом оказалась виниловая бородавка на носу Карася.
Через энное количество времени, на любовно протираемой мамой полировке пианино, появилась непонятная шероховатость. Чистки всеми возможными средствами, почерпнутыми из настольной книги "300 полезных советов" не дали никакого положительного эффекта, и счастливые обладатели этих салфеток, пришли к выводу, что новейшая советская химическая промышленность презирает мещанскую лаковую полировку и безжалостно ее уничтожает! Салфетка была предана анафеме и перекочевала на полочку в коридоре, где и была отдана мухам, на полное ее засиживание).
Еще одно чудо отечественного ширпотреба - белоснежный поролоновый беретик с марганцево-розовой пипочкой сверху. Сшитые вместе два поролоновых блина, были названы изготовителем «капелюшок дiвочий». Держаться на голове капелюшок решительно отказывался, но отступать нельзя - в нашем храме музыки еще никто не появлялся в таком потрясающем головном уборе! Берет с трудом вынес два напяливания, (хотя сопротивлялся изо всех своих поролоновых сил) после чего поролон безвозвратно посерел, и после стирки великодушно оставлен в ванной комнате - уже в качестве губки.
Тетино намерение "одеть меня как человека" началось с атаки на нижнее белье. Трусы, как и берет, тоже оказались образцом достижений бытовой химии: на женские попы государство не пожалело свою новейшую разработку - ацетатный шелк.
- Вот, - сказала тетя, - Я подумала, чтобы не было путаницы, ты сможешь надевать розовые трусы - и розовые носки. Чтобы в глаза не била разноцветица.
Моя тетя Неда иногда умудряется говорить такие странные вещи, что я открываю надолго рот и забываю его закрыть! Но с ней я чувствую себя тореадором - она на меня всей своей массой, а я ее словом, словом!
-Да при чем тут разноцветица, на них кружева как наждачная бумага - возмущаюсь я. -Да и кто видит какие на мне трусы?
- Не волнуйся, - многозначительно говорит тетя, - кому нужно - тот увидит! Это совершенно новые разработки и сейчас весь Киев ходит в таких трусах!
- И юбках?
- Каких еще юбках? Это же нижнее белье! - попадает тетя в ловушку.
- Так если они ходят в юбках - откуда вы знаете, что весь Киев надевает такие трусы? – я наслаждаюсь своим хитрым маневром.
Тетя на минуту немеет, но быстро овладевает ситуацией.
-Не морочь мне голову! Посмотри лучше какой бюстгальтер – ты когда-нибудь видела такую застежку?
Крыть нечем – такую застежку я еще не видела! По сравнению с бельевыми пуговицами, украшавших подобный предмет женского туалета, это просто "прогресс на марше"!
Нарядившись в эти символы советского разврата, я встаю в позу и громко объявляю:
- Инсценировка одноименного произведения Куприна «Яма». Спешите видеть - только один раз и только у нас!
- Ну-ну, - сурово грозит мне тетя Неда пальцем, - Это что еще за похабщина! -
Потом смотрит на меня долгим взглядом и с загоревшимися глазами спрашивает:
- Слушай, а мальчика у тебя еще нет?
- Тетя Неда, - и я укоризненно погрозила пальцем. – Я вас попрошу - пожалуйста, без похабщины!