Дорогие Галины сверстники! Ну, кто из вас не помнит свой букварь? Таких нет, эта незабываемая книга. Где на обложке идут счастливые первоклассники в школу. Потом заумные головы изменили полностью облик старого издательства, знакомые дети исчезли. Им на смену приляпали других первоклашек, вот именно, что приляпали. Рисунки в новых букварях, без преувеличения, можно назвать мазнёй, Галя их браковала со строгостью консерватора, чем не нравился старый букварь?
Вот была там одна страница, возможно, самая любимая девочкой. Изображены два рисунка. Вверху прекрасный сад, на переднем плане стоит красивая ажурная беседка, белого цвета, на голубом фоне неба смотрелась удивительно как хорошо. В беседке сидят господа – мужчины и нарядно одетые барыни. Одна светская пара прогуливалась под ручку по аллее, дама держала в руках зонтик от солнца. Всё дышало непередаваемой идиллией, хотелось единственного – ступить на эту аллейку точно в таком же шикарном платье и гулять с этими благовоспитанными людьми! Гале очень нравилась эта картинка.
Текст был примерно таков, что вот, дескать, было время, когда толстопузые буржуи, наживали себе за счёт непосильного труда рабочих большие капиталы. И это позволяло им жить в роскоши, как показано на верхней картинке. Но не зря свершилась октябрьская революция. Буржуев прогнали, фабрики и заводы у них отняли вместе с усадьбами. И теперь, где раньше нежились и отдыхали бездельники-фабриканты, сегодня там открыли пионерский дом. Где может проводить досуг любой советский пионер! Да уж, любой, здесь в простой лагерь не каждый попадает, а уж по таким беседкам, тоже обособленные пионеры прохлаждаются. Исключительное равенство только в учебниках, даже в маленьком совхозе было видно, кто есть кто.
Галя с тоской рассматривала рисунок, где пионеры в парадной форме, сидя в необыкновенно чудесной беседке, мастерили макеты самолётов. Нет, она не завидовала счастливчикам, что пришли на смену богачам, ей просто было жалко тех красиво одетых людей. Пионеры со своими самолётиками вызывали лишь чувство досады. Почему-то на верхнюю картинку смотреть было приятней, чем на пионеров. Но это всё оставалось глубоко в сознании, и поделиться с кем-нибудь из детворы она не решалась. Её бы не правильно поняли одноклассники, а может, наоборот, слишком правильно. Потому, что больше советскому школьнику должны нравиться всё-таки дети в красных галстуках, а не недобитые буржуи!
Слушая мамкины пересказы о дореволюционном житье-бытье, и прекрасно понимая, что является отпрыском не рабоче-крестьянского класса, она без всяких напоминаний помалкивала, кто был её прадед с материной стороны. Золото в царской России не имело такой ценности, какое предала ему власть советов. Представьте, что в ходу были золотые деньги, у деда были не только часы золотые, но и портсигар. Многие вещи в быту были сделаны из золота, и цены на них были более доступными, чем мы могли бы себе предположить.
Когда мамка сидела и говорила, что дедушка знал, что будет революция, Галя ушам своим не верила. Как же так, знал и не уехал? Да, знал дед Полихрон, но не думал, что она будет такой. Всё было запутано: мать дома рассказывало одно, в школе говорили – другое.
Нельзя было не верить матери, но и историю обвинять в неправде как можно? Мать часто рассказывала о том, какой дедушка был хороший и честный хозяин, как он щедро рассчитывался с батраками, как на совесть кормил и поил трудовой народ. И Гале думалось, что вот прадед был хороший, но не все, видно были хорошими, вот и восстали люди.
Однажды, во время революции на плантацию прискакал бывший батрак, облачённый в буденовку с красной звездой. Он наскоку выхватил шашку из ножен и, размахивая над головой деда, сказал: «Если б ты был плохим хозяином, я б тебя сразу зарубил, но ты был хорошим хозяином!» и ускакал прочь.
Слушать, конечно, дочка мать любила, но воспринимала события минувших дней в перевёрнутом состоянии, как их переврала советская пропаганда. Читать в своё время Галя не особо любила, но кое-что читала. Любимая тема – восстановление советской власти на селе. Любимая книга Всеволода Вишневского «Перед грозой». Она от души жалела тех героев, что не дожили до свершения революции. То бишь не вкусили счастливой жизни без оков и богачей.
Когда Клавдия Григорьевна на уроке истории с весьма удручённым видом сообщила детям, что Иван Бунин не принял революции и эмигрировал за границу. Удивлённые школяры затюкали на Светило русской литературы, а как же иначе, ведь они были детьми своего времени. И Галя, как ни старалась, не могла понять бывшего соотечественника. Как можно так ошибиться, разве не ясно было, что надо идти за красными! Потом она, конечно, разберётся с Иваном Буниным, после того, когда прочтёт в преклонном возрасте запрещённые некогда «Окаянные дни».
Особо остро споры проходили между матерью и Витькой, тягаться со знаниями брата было бы смешно. Сестра и одной сотой не знала того, что знал брат. Мари Трофимовна, живой очевидец происходивших несправедливостей, кричала на сына, как потерпевшая: «Да, что ты можешь знать?! Гавно вчерашнее, сидит и учит меня как всё было! Да ты ещё у Панжи в штанах сидел, когда я всё видела своими глазами! На немцев говорят, что пытали, а они не пытали?! Свои своих же людей и ели!».
А Витька не унимался, бросал беглый взгляд по убогим углам хаты и посмеивался: «Тряханула вас советская власть, что до сих пор в себя прийти не можете!». Вот такие примерно диалоги звучали между родными разных поколений. Витя не дожил до тех дней, когда историю пересмотрели, когда вывернутую на изнанку советскую власть публично уличали во многих, похороненных в архивах грехах.
УБЕЙ МЕНЯ!
Даёт в какой-то день Мари Трофимовна дочке три рубля новыми деньгами, чтобы та сбегала за хлебом. В малолетстве дети не ходят, бегают, мамка так и сказала, протягивая денежку: «На, сбегай по хлеб!». И Галя на всех парусах помчалась. Возок, на котором дядь Серёжа Николаев,прозвище Валенок, привозил из райцентра хлеб, на своём обычном месте не находился, значит, хлебовоз задерживался.
В ожидании никто не томился, таких покупателей, как она было предостаточно, и дети играли в догонялки. Кричали, шумели, раздражали взрослых, и дядьку Серёжку ждали организовано, домой не уходили. И Галя тут же моталась со всеми. Чтобы трёхрублёвая купюра не мешала в процессе игры, девочка сложила её много раз. Так что получился толстенький квадратик, зажала в ладошке и полетела, возможно, за тем же Григорьевым!
Через время хлебовоз Николаев, управляя вожжами, громко крикнул лошадям: «Тпру-у! Стой!» и кони стали. Толкаться в тесном магазине ещё не было смысла, пока лотки выгрузит недоверчивый Николаев, а как доверишь, если ты материально ответственное лицо? Короче, детвора продолжала бегать. По прошествии определённого отрезка времени девчонка, запыхавшись, подскочила к повозке, заглянула внутрь. Долго ещё выгружать будут? Может пора в очередь становиться?
Дядька Сергей вытаскивал последний лоток чёрного хлеба, в будочке оставалось ещё два лоточка белого хлебушка. Бабка Кальчиха, склонившись к самому уху, пыхтевшего от большого веса и разгрузки, односельчанина унижено просила: «Серёжа, дай мини одну булочку билого хлиба! У мэнэ Нинка болие». Валенок разогнулся, вытер пот со лба и в сердцах разбурчался, приставала, видать, ни одна Кальчиха. И как люди не понимают, что эти два лотка только для детского сада! Что не имеет он права раздавать белый дефицит ни язвенникам, ни другим больным. «И чого ты раскрычався?» отошла от него покоробленная исходом баба.
Галя выслушала короткую перепалку друг другом недовольных людей, понимая, что пора возвращаться в магазин. Застывает похолодевшая на месте, она вдруг осознала, что её руки свободны и не обременены толстеньким квадратиком! В лихорадочном состоянии, провинившаяся мамкина помощница, пошарила глазами по земле, и где её только не носило. Мало ли где она уронила этот квадратик. Она в отчаянии отругала себя, что так по идиотски сложила денежный знак. Если бы денежка была в развёрнутом виде, легче бы нашлась, деньги искали все, но купить хлеба Гали было не за что. Она бежала домой расстроенная и раздавленная, что она скажет мамке?
Напуганная происшедшим, Галя не пошла в хату, а спряталась за глухой стеной. Нахлынувшим отрицательным эмоциям нужен был выход, и девочка залилась такими горькими, такими искренними слезами, что даже сейчас вспоминать об этом без слёз невозможно. Поверьте, это было истинное горе, три рубля – целое состояние, это – пятнадцать буханок белого хлеба, или двадцать – чёрного.
И потом Галина мать, это ж человек, который не решил ни одной проблемы без крика. Она не умела выслушивать спокойно. О том, что происходило в старой хате, если не видели, то слышали все соседи. Идти под артобстрел материных тирад Галя не спешила. Горе надо выплакать, чтобы что-то предпринять. И ребёнок рыдал настолько безутешно и громко, что мать услышала этот переходивший в захлёб и икоту плач.
Ориентируясь на слух, женщина отыскала дочь. «Что случилось, Галя? Почему ты так плачешь!?» кинулась к ней мать. «Я потеряла три рубляяаааа!» завопила нечеловеческим голосом несчастная Галя. Оторопевшей матери хватило доли секунды, чтобы осмыслить, какой урон нанесён семейному бюджету. Чтобы завопить в ответ: «Что мне теперь с тобой делать!?»
«Убей меня!!!» кричала, ни капли не блефуя, дочь. Видя, как виноватая дытына убивается, Мари Трофимовна махнула рукой. Убить она всегда успеет, и побежала к магазину в надежде спасти ситуацию.
Галя знала, что со старыми деньгами жилось легче, а с новыми мать едва сводит концы. Лучше бы её и не было этой реформы, потому что чо не попросишь купить, ответ один – нет денег. Когда девочка, уже справившись с икотой, увидела мать, что несла две буханки хлеба, она не поверила своим глазам. Неужели нашёлся злополучный квадратик, или матушка заняла у кого-нибудь до получки? Трояк был последний в доме капитал.
Мари Трофимовна, это – не Галя, что ели лопотала среди детей, что вот деньги потеряла, будет теперь от мамки. Она громогласно на всю округу поведала честному народу, как послала свою Гальку за хлебом, как дала ей последние три рубля, а она сволочь их потеряла! А теперь хоть с голоду помирай! Придавленные нуждой люди особо отзывчивые, они не остались стоять в стороне, а все дружно принялись осматривать каждый сантиметр центральной площадки. Это ж только подумать, три рубля! Бедная Чиликидиха!
Денежный квадратик нашла Нина Ивасенко, тем самым спасла Гале жизнь, а семью избавила от голода, и отдала тёть Маруси, а та уже честной девочке сказала сто раз спасибо.