Недавно в самую жару, которая только возможна в нашем северном Ганновере, я встретила своего старого и очень доброго друга. Он шел по улице, я узнала его сразу, хотя он издалека похож на всех старичков Германии.
«Добрый день, юная фрау! Как вы поживаете?! Как ваши детки? У вас все хорошо? – искренняя человеческая теплота исходит от его слов, улыбки.
Мы знаем друг друга тысячу лет, будучи знакомы всего три месяца. Я смотрю в его выцветшие серые глаза и понимаю, что он обладает уникальным даром – обаяния и сердечности. Его искренность располагает – так, что хочется рассказать ему сразу обо всех проблемах, пожаловаться, как в детстве родному человеку на боль или обиду…
Однако, наш диалог посреди шумной улицы короток. «У меня больное сердце, - говорит он, - мне нельзя гулять в жару». «Но зачем же вышли?» «Мне так хотелось пройтись, что я не смог усидеть. И вот вас и ваших детей встретил – это же такой счастливый момент».
Мы улыбаемся друг другу – люди разных эпох и миров. Между нами – почти пятьдесят лет, куда вместился чудовищный кусок двадцатого века.
У него - война, плен, лагеря, возвращение на родину. У меня – советская школа, пионерский лагерь, развал Союза. Кажется, мы должны ненавидеть друг друга или хотя бы испытывать неприязнь. Но почему я так далека от этих мыслей и чувств, когда вижу его глаза?
Он служил в нацистской армии, ему было 17, потом – сталинские тюрьмы и лагеря, милая сибирячка медсестра Тамара. Наверняка, любовь, ведь они были так молоды. Что можно противопоставить молодости и влечению? Образ врага. Но враг был побежден, к тому же обаятелен и беззащитен.
Он вернулся в Германию только через десять лет после окончания войны. И женился на другой. Он был уже не так молод, знал русский, хотел детей, он начал жить заново.
«Я так люблю детей, сказал он мне как-то, - но Бог не дал нам с женой этого счастья». Я знаю, он одаривает своей любовью всех знакомых и незнакомых ему детей, несет им подарки в праздники. Его сердце открыто для всех – в нем нет границ и национальностей. Турецкие дети – соседи по площадке – плакали, когда его увозила «Скорая» - у него больное сердце…
«Будьте здоровы, юная фрау!». Мы прощаемся. Июль, жара, духота. Сухонький старичок быстро уходит от меня, растворяется в потоке людей. До свидания, добрый сосед, мы еще обязательно увидимся, и тогда я спрошу вас о вашей любви к Тамаре, о «добрых» русских, которые угощали водкой с салом и учили материться. Я спрошу вас о той жизни, которую никогда не знала – жизни солдата и пленника. Я загляну в ваши глаза, чтобы еще раз увидеть свет вашего сердца.