Медленно, как бы нехотя, наступал новый день.
Тревожная тишина охватила деревню, не слышно было ни лая собак, ни звонких ребячьих голосов, ни перекличек баб возле колодца, и только неугомонный визг пилы, словно отзвук жалобной, тоскливой песни, доносился с озера, на берегу которого стояла деревня.
Варвара проснулась от небольшого шороха. Соседский серый кот мягкой походкой прошел по кровати, на которой она лежала и, расположившись у нее в ногах, внимательно стал всматриваться в непрошеную гостью.
- Васька! Васька! – захотелось позвать Варе кота, но вместо звонкого голоса раздались только хрипы, которые почему-то испугали четвероногого хозяина дома, и он, неожиданно вздрогнув, запрыгнул на печь.
Варя обиженно отвернулась к стене и тихо заплакала, вспоминая всё случившееся с ней в прошедший день. Волнение и тревога с новой силой охватили её и стало вдруг нестерпимо страшно, а в голове с новой силой возник сам-собою вопрос: «Как жить дальше?»
Дом, в котором она выросла и прожила всю жизнь, сгорел по её вине.
- Господи! Что я наделала? – подумала она и, еле слышно повторяя, прошептала: - Как дальше жить-то?
И сейчас же чей-то незнакомый голос спросил ее:
- А надо ли?
Услышав эти слова, она вздрогнула и зажмурилась от страха, который с новой силой сжал ее худое тело, и Варе внезапно захотелось возвратиться назад, в то далекое детство, когда она девочкой беспечно росла в родительском доме и была окружена любовью двух счастливых сердец.
- Эх, хорошие были те времена! – подумала она, хотя на самом-то деле те времена были голодными и тяжелыми.
...Совсем недавно закончилась Великая Отечественная война, и страна только-только оправлялась от ран, нанесенных ей врагами.
Правительство в те годы смотрело на деревню так, словно от нее зависела вся дальнейшая жизнь страны, а деревня так же внимательно следила за каждым постановлением правительства страны.
Государство ждало от колхозов большого урожая зерновых культур, развития овощеводства и животноводства.
Любой человек понимал, что не накормив население, нечего от него ждать больших темпов наращивания объема валового продукта.
Деревня откликнулась на призывы страны как могла, но весь тяжелый и страшный труд пришелся в основном на женские и детские плечи. Мужиков в деревне было немного, а те, которые вернулись с войны домой, не сразу могли втянуться в мирную жизнь и забыть в одночасье горе и смерть, что на протяжении пяти лет были рядом с ними.
Каждый новый мирный день для многих из них был кошмаром. Трудно было привыкнуть к тишине и пению птиц, к любимой жене и матери, детям, которые помнились совсем маленькими, а теперь они вдруг, предстали перед их отцами взрослыми и совсем чужими, и смотрели на них так, как будто оценивали: на что же ты годишься в деревне?
Семье Варвары повезло, отец возвратился домой целым и невредимым:
- Герой! – говорили про него в деревне. Ордена и медали украшали его грудь.
- Дошел до самого Берлина, - с гордостью рассказывал он матери и родным. – Ох, и живут там на Западе, не то, что мы!
- Ишь, чего захотел! Они капиталисты, буржуазия, а мы свободный народ! – откликнулся тогда дед и, строго взглянув на сына, чуть тише произнёс: - Ты эти разговоры брось! Никому не рассказывай про то, что видел на Западе. Уши у всех есть, не ровен час, кто позавидует и от зависти переиначат твои воспоминания на свой лад.
Варя помнила отца веселым и добрым. Помнила, как часто он хватал ее в охапку и, подняв над головой, кружил по комнате, а мама кричала ему вдогонку:
- Не урони девочку, не урони!
После она долго хранила на чердаке игрушки, которые как ей казалось, отец привез из далекой, побежденной Германии.
Это была кукла в необыкновенном длинном пышном платье и фарфоровый сервиз. Кукла с голубыми глазами и светлыми вьющимися волосами, которой они с мамой долго любовались, затаив дыхание, словно она была из другого мира.
Фарфоровый сервиз для куклы был настолько красив, что мама держала его в буфете вместе с общей посудой.
Собственно говоря, под общей посудой подразумевалось все, из чего можно было есть: разнокалиберные тарелки всех мастей, глиняные и алюминиевые, такие же кружки и глиняный чайник с побитой крышкой и слегка отколотым носиком.
Кукольная посуда занимала первый ряд «буфета». Конечно, это деревянная постройка с двумя полками мало чем походила на ту мебельную диковинку, о которой мечтала мама. Но она верила, что совсем скоро все невзгоды отойдут на второй план, и начнется счастливая жизнь, при которой все магазины будут наполнены самыми разными, и они ( эти товары) будут непременно дешевыми.
Это время пришло лишь на короткий срок, словно звезда осветила всю Вселенную, указав всем дальнейший жизненный путь и померкла.
Всю жизнь родители Вари проработали в колхозе. Мама работала дояркой, отец – трактористом.
Работали они хорошо. И тот и другой долго числились в бригадирах, а их фотографии можно было увидеть на доске почета, которая висела на стене в правлении колхоза да в местном клубе, где по вечерам крутили новый фильм, привезенный Мишкой, или слушали выступление местного хора.
Вспомнив о хоре, Варя тихо запела было песню «Тонкая рябина», но тут же вздрогнула, очнулась и, оглядывая незнакомые стены соседского дома, почувствовала новый приступ страха, который опять стал окутывать всё её дрожащее тело.
- Хорошо было! - немного успокоившись она опять вспомнила ту далёкую и такую счастливую жизнь в школьные годы.
Вот она вместе с подругами возвращается домой из школы.
Они идут по дороге мимо заснеженных полей. Яркое мартовское солнце светит в лицо, и перед глазами вспыхивают разноцветные звездочки. Девочки идут, натыкаясь друг на друга. Это их смешит и забавляет. Над заснеженными полями то и дело раздается веселый, звонкий смех.
- Ой, девочки! Красота-то какая! – восклицает Клаша.
- Ага, - откликается Зинаида и толкает в бок Клавдию.
- Ты что? – кричит подруга, но, не удержавшись на ногах, падает в снежный сугроб. А Зинаиде как - будто только этого и надо было. Она тут же толкает Варю, но та увертывается и тянет за собой Зину.
- Смотрите, какое глубокое небо! – тихо прошептала Варя, любуясь голубым небосводом, и мечтательно добавила, - Так бы и полетел к этой голубизне!
- Ага, - тихонько произнесла Зина, любуясь небом, снегом и стволами деревьев, что изредка попадались им навстречу, и добавила: - Полетел бы к трехглавым драконам, что живут на других планетах.
- Ну, ты скажешь, - смеясь, подхватила Клаша, но не успела больше ничего сказать как внезапно перед ними раздался веселый довольный крик Пашки, соседа Вари:
- Смотрите! Девчонки лежат! Ай да к ним, засыплем их снегом!
Услышав знакомый голос соседа, девчата тут же вскочили и стремглав побежали к деревне, но не успели, и мальчишки догнав их, попытались затолкать девчат в снежные сугробы.
Писк, визг и смех разнеслись по всему заснеженному полю, распугав важных сорок, что уютно сидели неподалеку.
Наигравшись и извалявшись в снегу, они устало разошлись по домам.
____
Осторожно войдя в дом, Варя оглянулась вокруг, в доме никого не было. Она прижалась к еще теплой печи и стала вспоминать прошедший день. Ее мысли перебегали с одного эпизода дня на другой, вспоминались школьные уроки, разговор с подругами…. Но внезапно перед её лицом появились внимательные глаза Пашки, его улыбка, такая неожиданно ласковая…
- Или мне всё показалось? – прошептала она и испуганно замолчала, глянув за печку: нет ли там кого?
Наскоро пообедав, Варя поспешила выполнить уроки, затем прибраться в доме и помочь матери по хозяйству.
- Счастливая ты! - не раз говорили ей подруги. - За что не возьмешься, любое дело спорится у тебя в руках.
И это было правдой. Любое дело в ее руках проделывалось легко и быстро. Отличную память и прилежное старание учителя замечали в её характере с первого класса и пророчили девушке хорошее будущее.
Но всё произошло иначе.
В апреле, в канун большого и светлого праздника Пасхи, не стало отца.
Он умер тихо, как многие из стариков мечтали бы уйти из жизни, лег спать и уснул навечно.
И с этого момента жизнь Вари и ее матери круто изменилась.
Грусть, тоска и постоянная тишина в доме окружали Варю. В одночасье изменился мамин характер. Она вдруг превратилась в старуху и никогда больше не было слышно её задорного раскатистого смеха.
Мать Вари замкнулась в своем горе, и теперь ее ничто не радовало.
Жизнь для нее остановилась, и даже дочь казалась ей чужим человеком, снимающим у нее угол в доме.
После окончания школы Варя осталась в деревне и стала помогать матери на ферме.
- Тогда-то всё и началось, - подумала Варвара, и вновь эпизоды из её жизни один за другим стали всплывать перед ней.
- После смерти отца мать долго не могла прийти в себя. Она чувствовала, что потеряла не только мужа, но и себя. Ведь недаром говорят: «Муж и жена – одно целое и неделимое».
Варя стала замечать, что на столе все чаще и чаще стала появляться бутылка с водкой.
- Это я так, для успокоения, - с неохотой бормотала мама, - плохо мне, ой плохо, доченька моя!
Мотала она головой, плача и прижимая к себе дочку.
Варе было очень жаль мать, но, как и чем ей помочь, она не знала, и часто под любым предлогом она старалась просто уйти из дома. Соседи жалели их как могли, всё время повторяя одни и те же слова: «Время лечит любое горе».
В ответ Варя в знак согласия грустно кивала головой, терпеливо ожидая этого светлого момента.
Так незаметно пролетели два года, и новая весна разбудила в сердце девушки первую, сильную любовь, которая нечаянно нагрянула, когда ее никто не ждал.
Из армии вернулся Пашка, тот самый Пашка, с которым вместе бегали в школу, играли в снежки, катались на коньках по льду озера. Но теперь это был красавец Павел Андреевич - рослый юноша с васильковыми как в детстве глазами. Его глаза смотрели на Варю почти не мигая, а губы почему-то не могли произнести ни одного слова.
Гуляли они недолго и к осени сыграли свадьбу.
Жить остались у матери Вари, и девушка втайне надеялась, что теперь все будет иначе, мама постепенно оттает, и потихоньку доброта и любовь к дочери и внукам займет частицу ее сердца. И тогда вновь звонкий, раскатистый смех заполнит их дом, а Буренки на ферме будут давать вдвое больше молока, чем раньше.
Но ничего такого не произошло.
Тихая и молчаливая жизнь на половине матери по-прежнему продолжалась, и только вместо рюмки на столе все чаще стал появляться граненый стакан.
- Мама! Что ты делаешь? – не раз возмущалась Варя. - Папа никогда бы не простил тебя!
Но в ответ она слышала одни и те же слова:
- Оставь меня! Ты никогда меня не понимала.
Ссоры с мамой часто переходили в слезы, а слезы в раскаяние, но дальше раскаяния дело не шло, и потому все чаще и чаще Варя замечала мать выпившей.
Паша поначалу был на стороне тещи, и потому Варя быстро сдавалась.
Через год Варя родила сына, которого в честь деда назвали Семен, а попросту, Сёмка.
Сёмка рос здоровым и смышленым мальчиком, и вся нерастраченная любовь матери Вари неожиданно для всех хлынула большим потоком на внука. Поначалу Варя не придавала этому никакого значения, но чем старше становился сын, тем больше баловала бабушка внука. Теперь её любовь к внуку пугала Варю.
Однажды она поделилась своими сомнениями с мужем, но получила от него ответ удручивший её:
- Пусть лучше будет так, чем совсем никак. Семен вырастет, и все сам расставит по своим местам.
Сын вырос, но понял все по-своему. Школу он закончил с большим трудом, а чтобы не забрали в армию далеко от родных мест, пошел служить в милицию. Но как оказалось, к службе он был не приспособленным, его выгнали за пьянство.
Трижды был женат, но ни с одной из женщин не смог ужиться.
Теперь и Варваре свет стал не мил. Она чувствовала, что не знает как помочь сыну.
Вроде бы всё было хорошо.
- Большой дом, построенный руками Павла, ухоженный огород на зависть всем соседям и друзьям, небольшое хозяйство: куры, гуси, поросенок. Автомобиль «Москвич» в гараже, который совсем недавно приобрёл муж на премиальные. Всё есть! Что еще надо? Живи, работай,- думала Варвара, но глядя на сына, понимала, он вырос лентяем. Ему бы дать тарелочку с голубой каёмочкой и то было бы мало!
Варвара разрывалась между матерью, которая совсем плохой стала, мужем и сыном. И постепенно, так же, как когда-то начала «успокаиваться» её мать, она потихоньку устремилась к бутылке. Так, всего по чуть-чуть, но помогало. Беспокойство уходило, а на смену ему приходило какое-то радостное возбуждение и веселье.
Павел поначалу не замечал принятых на грудь капель, ему нравилось веселое настроение жены, встречавшей его у порога дома.
Но чем больше Варвара «принимала на грудь», тем быстрее изменялось ее настроение. Радость переходила в отчаяние и грусть, а затем и замкнутость.
Семка по–прежнему не мог найти себя в жизни, он без конца менял места работы, переезжал с места на место, из города в деревню и назад в город.
А время непреодолимо шло вперед. В стране началась перестройка, которая несла в себе крах не только прежнему строю государства, но и крах всем мечтам жизни. Перестройка смогла сломать многих из нас, многих из нас лишила жизни.
Города теряли предприятия, села и деревни распускали колхозы и совхозы. Земля передавалась крестьянам в надежде, что они создадут собственные фермы и будут кормить большую часть страны – городских жителей.
Но самое главное все жители страны ожидали успехи в короткий срок.
Люди, работавшие в течение почти столетия по законам диктатуры, не умели работать самостоятельно, без руководства партии и правительства, без ближайших начальников.
В такой жизни могли выжить только сильные и волевые люди.
Мать Варвары таяла день ото дня. Она не понимала, что творится в стране и почему в магазин перестали завозить продукты, а на фермы фураж для коров?
В голове все перепуталось и стало казаться, что вновь пришли военные годы, и вот-вот налетят жуткие, черные самолеты с фашистскими крестами.
За годы перестройки дом Варвары увеличился вдвое, хозяйство возросло, появились козы. И стало казаться, что вот теперь сын непременно возьмётся за ум и начнет жить по-новому, без зависти и зла на соседей деревни.
- Откуда это у него? - не раз задавала себе этот вопрос Варя и, перебирая в памяти воспоминания об отце, матери, родственников мужа, никак не могла найти на него ответ
Все эти тревоги и волнения за сына и мать приводили её к неизменному лекарству – стопке самогона.
Павел в отличии от жены, тещи и сына был непьющим. Он считал, что это удел слабых людей и к таковым себя не причислял, но и смотреть на родных было для него невмоготу.
По ночам он старался уговорить жену перестать пить, вспоминал прожитые вместе с ней годы молодости, годы их счастья. Варвара соглашалась, давала честное слово и тут же забывала о своем обещании.
Так длилось пять лет. Весной, когда всё вновь расцвело и, казалось жизнь началась с начала, в дом Вари пришло новое горе - умерла мама.
Люди говорят, что смерть отца сравнима с гибелью ствола дерева, но не корня. Смерть матери равносильна уничтожению корня дерева.
Дети – это молодые побеги, ветви дерева, и от того, как они себя поведут в жизни, зависит судьба всего дальнейшего рода.
Но Варвара этого не знала.
Она как начала пить за упокой Анастасии, так и продолжила пить весь последующий год.
Как ни уговаривал Павел жену, как ни убеждал, как ни старался заставить ее силой перестать пить, у него ничего не получалось. А тут еще дошла до деревни весть, что Семка находится под следствием. Он создал банду лживых гаишников и на трассе грабил водителей иномарок.
Такая новость ударила Варю как обухом по голове. Теперь бутылка на столе стояла с утра до самого вечера, а Варвара совсем потеряла голову. Забыв обо всем на свете, она то и дело «успокаивалась» самогоном.
Когда-то большой уютный дом и огород, дававший самый большой урожай в деревне, отошли на задний план и были забыты хозяйкой.
Павел сделал последний добрый шаг по отношению к семье. Он продал городскую квартиру, которая досталась ему от родителей, и выкупил сына из-под ареста.
Но этот поступок не был оценен по достоинству.
Тогда Павел решился на отчаянный шаг. Он ушел из семьи.
Уход мужа сломил Варвару окончательно. Теперь она пила открыто и почти круглосуточно.
….Воспоминания прошлой жизни и прошедшего дня медленно возвращались к ней.
Варя тихонько встала с кровати, оделась и вышла из дома подруги, что приютила ее после пожара.
Серые тучи по-прежнему висели над озером. Свежий мартовский воздух расстилался над деревней. Белый чистый снег, выпавший ночью, побелил останки сгорбившихся остатков дома Варвары.
Она оглянулась на окна дома подруги, неожиданно для себя самой перекрестилась и низко поклонилась этому дому и медленно пошла в сторону березовой рощи, которая росла на берегу озера.
Давным - давно они гуляли здесь с Павлом до самого июньского рассвета, слушая трели соловья.
- Какое было замечательное время! - прошептала Варя, вытирая набежавшие слезы. Она прошла сквозь рощу насквозь и остановилась возле кромки воды озера, с которым была знакома с рождения, и знала каждую кувшинку, каждую тростинку, растущую в этом месте. Неожиданно вспомнила, как они с Павлом катались на лодке. Он сидел на веслах и широкими гребками забирал воду. Она исподлобья смотрела на него так, чтобы он не заметил в её глазах восхищение и нежность к нему. В те далёкие минуты она чувствовала, как ее сердце наполняет незнакомое, но такое горячее и счастливое чувство, которое называется любовь. Его загорелое тело блестело на солнце, а лукавые глаза внимательно смотрели ей в лицо.
- Это было так приятно! – внезапно воскликнула она вслух и испуганно, как израненная птица, оглянулась кругом, - не слышит ли кто?
Варвара обошла берегом всю деревню и вошла в нее с другой стороны. Обошла все дома, у каждого из них молча постояла, словно прощалась навсегда.
В полдень завыла собака.
Жизнь Варвары закончилась.