Я встретил ее в канун Нового года.
За полгода до того, как я ее встретил, жена , забрав нашего двенадцатилетнего сына, улетела обратно в Россию, не выдержав наших мытарств.
Когда мы только приехали, я объездил всю страну в поисках работы, но безуспешно.
Потом мы оба мыкались в поисках заработка и дешевого жилья, хватаясь за любую работу типа уборки или мытья посуды за 5 шекелей в час.
В то время и такая работа тогда была в большом дефиците.
Страна была наводнена легальными и нелегальными эмигрантами, палестинскими рабочими с оккупированных территорий и гастарбайтерами из Азии и Африки- от Филлипин до Нигерии.
Потом я нашел хоть и не очень престижную,но зато постоянную работу.
Если была возможность- работал в две смены. На жизнь хватало, и мне казалось, что постепено, наши пошатнувшиеся было отношения налаживаются.
Но я ошибся.
Моя жена смотрела теперь на меня совсем не так как раньше, до приезда в Израиль.
Тогда ее глаза смотрели на меня с каким-то восторженным обожанием.
Впрочем, и я тогда был совсем другим.
Я в то время работал в престижном НИИ , собирался защищать диссертацию, и.... Вдруг НИИ закрылся, и все кто могли, разъехались кто куда, или ушли в бизнес.
А те кто не могли, прозябали на грани нищеты.
Мы с женой тогда тоже решили уехать, надеясь, что Израиль это та страна, где я смогу наиболее полно реализовать свой потенциал....
Но нашим мечтам не суждено было сбыться.
Здесь мы тоже влачили жалкое существование, не живя , а постоянно выживая.
Просто здесь все было по другому.
Ко всем нашим проблемам прибавились и неприятности сына.
Он никак не мог привыкнуть к новой школе, где все для него было чужим.
Его сразу же посадили в обычный класс, где он не зная языка, сидел ничего не понимая за последним столом с еще двумя-тремя такими же как он детьми.
За то время что мы успели прожить в новой стране, он ожесточился и замкнулся.
Наши походы в школу ничего не дали, поскольку мы толком еще не выучили иврит и потому не могли как следует объясниться ни с учителями, ни с администрацией.
Ощущение собственного бессилия перед новой действительностью еще больше осложнило наши и без того непростые отношения с женой.
И тогда в ее глазах, как-будто что-то погасло.
В ней появилось какое-то безразличие ко всему и в первую очередь- ко мне.
И теперь, когда я был дома, она все время молчала, сосредоточенно делая какую-то работу по дому, или вдруг вспоминала о каких-то важных делах , которые нужно сделать прямо сейчас.
На мои вопросы и попытки поговорить, она отвечала, что "все в порядке", либо ссылалась на сильную занятость.
И все это с какой-то неестественной, будто приклееной улыбкой.
Ложась в нашу общую постель, я теперь будто ощущал исходящий от нее холод и не решался к ней прикоснуться.
Потом вдруг она засуетилась, стала покупать сыну теплые вещи, и однажды объявила мне, что они с сыном возвращаются обратно- к ее родителям.
Я не стал ее ни уговаривать, ни удерживать.
С готовностью подписал все бумаги и отдал деньги , которые находились на нашем общем счету.
Возникшую на прощание неловкость, легко разрешил, сказав, что ни в чем ее не упрекаю.
Она даже на прощание хотела чмокнуть меня в щеку, но я посчитал это лишним и лишь сухо с ней попрощался.
За время нашего пребывания в Израиле, она стала совершенно другой, чужой для меня женщиной, и ее отъезд лишь поставил точку в нашем разрыве.
Когда-то наш, а теперь только ее сын , лишь как-то угрюмо, исподлобья смотрел на меня , непонятно прощаясь, или осуждая.
Это был ее сын от первого брака.
Когда мы стали с ней встречаться, ему было семь лет, но я полюбил его как родного.
И он вроде бы полюбил меня как отца.
Но по мере того , как росло отчуждение между мной и женой, он тоже все больше отдалялся от меня и вдруг перестал называть меня "папа" . Он вообще перестал как либо обращаться ко мне.
Так мы расстались.
После ее отъезда я чувствовал какое-то безразличие ко всему.
А потом я встретил ЕЕ и как мне казалось тогда, моя жизнь снова наполнилась смыслом.
К тому времени, я уже окончательно похоронил свои научные амбиции.
Этой стране нужны были лишь те, кто будут за копейки делать самую черную и тяжелую работу, либо ремесленники.
Я предпочел стать ремесленником, выучившись на сварщика.
Работы по выбранной мною профессии всегда хватало и платили за нее неплохо. Поэтому я смог позволить себе жить не в трущобах Южного Тель-Авива, или в какой-нибудь дыре на перефирии, а в благополучном и тихом спальном районе, в самом центре города.
У меня появились друзья , я купил машину , и теперь по выходным мы все время куда-то ездили- либо на море, либо в лес , либо на озеро- благо здесь есть что посмотреть.
Как-то зимой мы решили покататься на лыжах и отправились на наш израильский аналог Альп, т.е.- на Хермон.
Зима в тот год выдалась очень холодная и уже в середине декабря все здесь было покрыто снегом.
Здесь я и встретил Катю.
Когда я увидел ее, в груди у меня как-будто что-то перевернулось. Было такое ощущение, что это кувыркалось мое сердце.
И я уже плохо соображал, невпопад отвечая на вопросы друзей и с трудом различая их лица.
Перед глазами у меня была будто пелена из которой сияли ее синие , смеющиеся глаза.
Я тогда даже не понял что произошло.
Она была так ослепительно прекрасна, вся в белом, разрумянившаяся, с выбившимися из под белой шапочки прядями золотых волос и сверкающими ,лукаво искрившимися синими глазами.
Она тоже увидела меня и сделала шаг навстречу.
Когда она приблизилась ко мне, сердце у меня сжалось будто от холода и я чувствовал себя так, как будто меня накрыло снежной лавиной.
"'Кто ты?" - спрсил я.
"Снежная королева", со смехом ответила она и увлекла меня за собой будто лавина снега.
Обратно мы возвращались вместе.
По дороге мы все время говорили, и я узнал, что она студентка, учится в Москве в каком-то престижном ВУЗе, а сюда приехала в гости к отцу, которого совсем недавно разыскала.
До сих пор она жила с матерью. Ее родители разошлись когда ей было чуть больше года и вот теперь, когда она наконец нашла отца, решила с ним встретиться.
Отец у нее был уже довольно пожилым и жил где-то на перефирии.
Видимо она не слишком была довольна встречей с отцом.
Он оказался скупым, брюзгливым стариком, у которого экономия перешла в манию, и чтобы съэкономить лишние деньги, он по вечерам сидел без света.
А ей хотелось новых впечатлений, радости, веселья.
И может быть именно поэтому, ей не слишком хотелось возвращаться к отцу.
А мне не хотелось ее отпускать.
И вот уже наши губы сомкнулись в страстном поцелуе, тела сплелись в неразрывных обьятьях, и я захмелел от аромата ее волос. От нее пахло дикой травой и полевыми цветами но... Обняв ее, я вдруг почувствовал как меня обожгло будто холодом, от которого замирает и останавливется сердце.
Сейчас мне кажется, что я любил ее как любят снег- его идеальную белизну, его совершенные формы, его холодное веселье.
Она была так же прекрасна - та же совершенная белизна, те же совершенные формы. Даже смех ее звенел как снег, и точно как снег искрились ее глаза. . .
Такова любовь к снежной королеве. Если полюбишь ее, она ломает твою жизнь, подобно тому, как мороз ломает кости тех, кто оказался в его власти.
Я любил ее неспособную любить.
Я надеялся растопить ее ледяной цинизм, но все вышло наоборот и я сам превратился в несчастного и замерзшего Кая .
Кто твой создатель о величественная и холодная?
Кто смог соединить воедино совершенство красоты и уродство бессердечия?
Она была одновременно и безжалостной хищницей, и жертвой-расчетливой, и недалекой.
Ей казалось, что она может манипулировать всеми вокруг и ей хватит хитрости и ума всех перехитрить.
А вышло так, что она сама стала жертвой более изощренных и сильных хищников.
Прекрасная и холодная как сама зима, она закончила свою жизнь подобно апрельскому снегу- грязно и бесславно.
Еще тогда я почувствовал все это, но в тот момент , для меня уже не было ни земли, ни неба, ни воздуха, а была лишь она одна, заполнившая собою всю мою жизнь. ..
Я был счастлив как никогда прежде и совершенно забыл обо всем, что до сих пор делало мою жизнь серой и унылой.
Теперь та, прежняя жизнь казалась мне лишь тяжелым сном.
Первые две недели нашего медового месяца, пролетели как одно мгновение.
Я был будто в бреду.
Взяв на работе отгулы, потом больничный, я все время посвящал только ей.
Мы никак не могли выбраться из постели и лишь привычка есть три раза в день, выгоняла нас из дому.
Вечера мы как правило заканчивали в каком-нибудь ресторане или кафе.
Проходя мимо многочисленных витрин магазинов, она жадно смотрела на дорогие вещи и украшения.
Я же не упускал ни одной возможности доставить ей радость, и каждый раз мы возвращались домой с покупками- дорогими вещами, украшениями для нее, или- и тем и другим.
После каждой такой покупки, ее глаза сияли счастьем, и она была ласкова и нежна со мной.
Потом она уже в открытую стала требовать для себя подарков в виде дорогих украшений и вещей, потом деньги , то на одно, то на другое.
Но я все еще не предавал этому значения.
Мы продлили ее визу и я уже не представлял своей жизни без нее..
Между тем, после нескольких месяцев нашей совместной жизни, я начал ощущать немалые финансовые трудности, чего не было раньше.
Мне становилось все труднее платить за съемную квартиру в престижном спальном районе и содержать машину.
Мой заработок позволял мне вести вполне обеспеченную жизнь, но для аппетитов Кати моей зарплаты явно не хватало.
Поначалу я нашел выход , взяв в банке ссуды.
На какое-то время этих ссуд мне хватило, но затем мое положение стало лишь хуже.
Настал день, когда я не смог удовлетворить ее желание обладать новым, дорогим украшением.
И тогда впервые за все время нашего знакомства, она закатила мне отвратительную сцену.
Ее прекрасное лицо было обезображено страшной гримасой, а с утонченых, нежных губ непрерывно срывались обидные ругательства.
Раньше я и не подозревал о том, что она знает такие слова.
В тот день, наш медовый месяц закончился, и я впервые лег отдельно от нее.
С тех пор, мы регулярно ссорились и каждая такая ссора открывала мне неведомые ранее подробности ее жизни и характера.
По отдельным фразам я узнал, что она была замужем , и где-то в провинции у нее остался маленький сын, который сейчас жил с ее матерью.
Едва ли она где-то училась.Я уже давно понял, что из всего, что она мне рассказывала, было очень мало правды.
Правдой было лишь то, что ее детство и юность прошли в глубокой провинции
и что отец бросил их с матерью, когда она была совсем маленькой.
Ее юность пришлась на то время, когда жизнь превратилась в один нескончаемый бой без правил.
Сострадание, жалость, простые человеческие чувства ей были неведомы.
Она действительно уехала после школы в Москву и пыталась поступить в какой-то колледж, но ей это не удалось.
Вместо этого, она стала жить с каким-то "новым русским", который снял ей дорогую квартиру в одном из пригородов Москвы, давал деньги на жизнь и дарил дорогие подарки.
Все казалось ей прекрасным , пока она не забеременела.
После того как она родила от него ребенка, он отправил ее обратно к матери, так как имел уже семью, пригрозив, чтобы она не возвращалась..
Оставив ребенка на попечение матери, она вернулась в столицу и попыталась начать все сначала.
Почувствовав однажды вкус больших денег, она уже не могла остановиться.
Деньги заменяли ей все: и любовь и радость жизни.
Она ненавидела и презирала мужчин и видела в них лишь сильных животных, которых ей дано перехитрить и использовать.
"Разводя" на деньги очередного "лоха", она старалась вытянуть из него как можно больше денег, растоптать и оставить ни с чем.
Но это ей не всегда удавалось.
Многие рады были с ней переспать, но всерьез, амбициозную провинциалку не воспринимал никто.
Тогда она разыскала отца в Израиле и уехала к нему.
Старик был рад вдруг будто с неба свалившейся дочери.
Его двое детей от второго брака жили своей жизнью и больного старика даже не навещали.
Он надеялся что дочь будет смотреть за ним, но она отплатила ему тем же, чем в свое время он отплатил ее матери.
Кочуя по стране, она одно время подрабатывала в массажном салоне, откуда ей потом чудом удалось вырваться.
На какое-то время, она вернулась обратно к отцу и в это время встретила меня.
Потом однажды, она вдруг бесследно исчезла, забрав с собой вещи и драгоценности и я уже думал, что никогда ее не увижу.
Но совершенно неожиданно, она появилась снова.
На этот раз Катя выглядела как побитая собака и со слезами умоляла меня простить ее.
И я пожалел ее.
Какое-то время, она преданно заглядывала мне в глаза, и была еще более ласкова со мной чем раньше.
Но потом, я все чаще заставал пустую кваритиру, когда приходил домой.
Возвращалась она поздно, а если была дома, то часто звонила в Россию к матери, что-то нежно говорила сыну и воодушевленно обещала матери, что "скоро они заживут наконец счастливо и безбедно".
После этих ее слов, тревога уже не покидала меня.
Я был уверен, что ей грозит страшная , неотвратимая опасность.
Но на мои распросы, она стала говорить, о "настоящих мужчинах, которые могут по-настоящему заработать, а не тряпках для ног".
Я еще не знал кто же этот настоящий мужчина, но вполне осознал, не столько даже по ее словам, сколько по взгляду полного презрения, кого она подразумевает под тряпкой.
По идее, я должен был ее выгнать, но мне почему-то до боли в сердце было жаль ее.
Она ушла сама на следующий день.
"Прощай" , сказала она мне, поднимая сумку с вещами, и ее синие прекрасные глаза были полны глубокого презрения ко мне.
"Прощай", спокойно ответил я , пытаясь скрыть дрожь во всем теле.
Я почему-то был уверен, что больше мы никогда не встретимся.
Так оно и произошло.
Месяца через два после ее ухода, я проходя мимо старой автобусной станции, увидел вдруг на одной из колон знакомую фотографию.
Приглядевшись, я сразу же узнал ее.
Сердце у меня замерло.
Ее глаза на неясном фото почему-то были закрыты.
Текст под фотографией призывал всех, кто может опознать труп, как можно быстрее позвонить по указанному телефону.
Я тут же позвонил в полицию, и сказал что готов помочь.
Ее лицо было сильно изуродовано, лба почти не было.
Но я все-равно сразу же узнал ее.
В полиции я и узнал ее печальную историю.
Уйдя от меня, она познакомилась с неким Валерием К. - известным сутенером.
Опытный сутенер сразу нашел к ней подход, пообещав высокие заработки и поселил ее у себя.
Он обещал ей, что скоро они вместе вернуться в Россию.
Однако вместо этого, он вскоре переселил ее в гостиницу , принудив к проституции.
"Ты должна помочь мне" , говорил он ей "мне сейчас очень нужна твоя помощь".
Странно, но похоже его она любила по настоящему беззаветно и была готова ради него на все.
Когда он сказал ей о том, что они возвращаются в Москву, она была совершенно счастлива.
Но в Москву улетел лишь Валерий, взяв с собой другую женщину, которая улетела с ним по паспорту Кати.
Они видимо были очень похожи.
Труп Кати был обнаружен в той же гостинице, где она принимала богатых клиентов.
Документов при ней обнаружено не было.
От сильного удара, ее когда-то прекрасное лицо превратилось в кровавое месиво.
Паталогоанатомы с трудом восстановили, то , что было возможно.
Задушена же она была своим любимым платком, который мы с ней покупали в дни нашего медового месяца.
После этого случая, я поменял квартиру и совершенно замкнулся.
"Надо бы разыскать ее мать", каждый день думал я, и все время откладывал это дело на потом.