93 год был явно лучшим из тех, что 'Nirvana' подарили своим поклонникам. Я ставлю пластинку 'In Utero', случайное воспроизведение и тихие звуки 'heart shaped box' наполняют мою не слишком уютную комнату. Хочу сказать что на пятом этаже в пятиэтажном доме жить не так уж и просто. За летний день крыша нагревается до такой степени, что смолы, которыми ее поливают для защиты от влаги, начинают кипеть и моя комната наполняется душными парами, которые съедают легкие и рассудок. Сажусь на диван и закуриваю сигарету 'Camel Lights'. Хозяйка уехала, так что я могу курить прямо в комнате. Она уехала навсегда, так что я, снимая комнату, официально стал съемщиком целой квартиры в центре мегаполиса.
Какая-то муха залетела в комнату и начала активно кружиться вокруг лампы, выписывая круги в форме восьмерок, квадратов, углов, и, возможно, тангенсов. Обычно они летают как сумасшедшие, пытаясь найти спасение в мире, который мы видим за окном, яростные попытки разбить стекло, взломать замок в квартиру, может они даже хотят устроить поджог. Но эта муха летала очень аккуратно, ни разу не задела даже потолка. Докуривая третью сигарету я наконец понял что это был мотылек, он хотел есть, есть свет, свет есть и у меня, меня вообще для него нет, нет как нет для банкира тракториста, ну ведь на самом деле, откуда банкиру знать про то, есть трактористы или нет. Я попытался словить этого мотылька. Но все мои попытки были тщетны, он умело лавировал у меня между пальцев, а пару раз мне даже показалось, что он сам хотел на меня напасть, в общем я дождался пока он сядет на пол и уронил на него блокнот, такое бывает когда от предложенной помощи приходится отказаться.
Мои руки совсем вспотели, черт, я забыл помыть их по приходу. Кое где есть следы крови. Как так? Нужно ее отмыть. В ванной я всегда погружаюсь в атмосферу постядерного будущего. Лампа без абажура, на которой кусками лежат куски побелки и какой-то желтой субстанции, висит так, что я порой задеваю ее головой и каждый раз она, раскачиваясь, напоминает, насколько она вообще весома и влиятельна в этом мире суровых людей, в эпохе цифровых технологий. Далее следует зеркало, которое по всей видимости использовал муж почившей госпожи для бритья, но бриться ему приходилось то ли во время землетрясения, то ли во время мозгового шторма, в общем все зеркало было в какой-то засохшей пене, кое где торчали засохшие капли крови. Хозяйка страдала туберкулезом и по всей видимости иногда в отместку за бездарно прожитую жизнь, плевала себе в лицо сгустками крови, вышедшими через них. Душевая. Это было действительно достояние квартиры. Хозяйка заменила ее за два месяца до своей смерти, так что это было то место, где я мог по-настоящему расслабиться, там даже был предусмотрен вентилятор для курения, что значительно повышало рейтинг Душевой по отношению к другим предметам квартиры. Унитаз. О-хо-хо. Он был.
‘All Apologies ’ уже заканчивалась, когда я наконец выбрался из ‘темного леса’, главное чтобы от этих укусов я не превратился в оборотня, хотя что там может быть. Наврядли можно заразиться СПИДом от восьмидесятилетней старухи, которая последний раз выходила на улицу во время войны во Вьетнаме. Учитывая недавние события я совершенно не испытывал никакого волнения и был настолько утомлен, что сразу побрел в бабушкину комнату, где я обосновал себе новое место для спанья, расстелил там кровать и провалился в глубокий сон. Завтра на Работу, мне нужен этот сон как он нужен совам днем, просто зачем им просто так просиживать время? Пусть спят вот и все. Буд-д-д-ду и я так дела...ть…
***
Кар был не из тех мужчин, что не повторяли два, три, пять восемь раз. Он был из провинции, в провинции он Родился, рос, вырос, женился, завел детей, учился, потом была еще одна дочь, потом работа, хотя, что там? Работал он с шестнадцати, с тех пор, когда его собственный отец выгнал его из дома за то, что тот попросил его оплатить обучение в техникуме. Но куда там? 'Сын, ты рожден на земле, значит на ней ты останешься, тут все твое, тут нет, ****ь, бюрократии и всякой подобной черни. Я отказываюсь платить за твое обучение, ищи деньги где хочешь, мне все равно.' А что было делать мальчику, которому через три месяца только исполнится шестнадцать. В этом возрасте он и встал в ряды крестьян и уже больше никогда из них не вышел.
--Послушай, мне сегодня нужно ехать в город, там есть кое что для меня, обещали немного денег,-- хриплый голос рычал на всю кухню.
-- Ты неисправим, у нас ведь есть все, что только нужно семье, зачем тебе еще лишний заработок, помоги своей дочери, побудь с семьей. Пойдем, когда последний раз мы выходили с тобой вместе из дома?
Действительно. Задумавшись, Кар вспомнил, что такое было не то, что давно, этого, по всей видимости вообще и не было. Но деньги есть деньги, они нужны и лишними не бывают.
--Продукты с собой мне не нужны, нас покормят. Достань мою кофту из шкафа.
***
Нужно было быстрее писать, пока я не проснулся, уставшими деревьями, падающими с крыш домов, но они выжили в той войне, они не растворились, в голубой синеве красного моря, жаль, конечно но им было не суждено найти своих предков и в тихом океане.
Но вот я падаю в воду, ищу, где же произошло кораблекрушение, очень странно но перед погружением, когда я уже стоял в полной экипировке, ко мне подошел командир и сказал, чтобы я снял 'Все это дерьмо' и погружался так как есть, как меня мать из своей утробы родила, с головой и плечами, но не гусиными, так, ежа немного напоминает, да и то не совсем так уж и красного, я бы предпочел вообще без воды все это дело употреблять, но приказ есть приказ и его ослушаться невозможно, если ты только не супер-герой, который, выхватив пистолет, а после и огромный, как член негра, гранатомет, начнешь палить в них из этой термоядерной штуки, а затем одним прыжком пересечешь забор и убежишь в джунгли, обрастая волосами разного цвета, как йети, или что-то очень на него похожее, как в сериале Гарри снежный человек, но ведь он и есть йети, в обще, кто есть там знает, факт то в том, что мне без водолазной амуниции на глубине делать нечего, давление разрывает мои мозги на два примерно одинаковых по объему и по силе мысли, полушария, они, разговаривая между собой и поругивая костный мозг, разлетаются в разные стороны в голубом море, хотя на дне не такое уж оно и голубое, скорее каскадное, вишнево-персиковое, со сливками сверху и маленькими ломтиками шоколада. Вот какое там море и вроде все. Но только вот я все еще соображаю. Мой мозг уже давно поглотила морская пучина, он, разбитый на два лагеря, странствует по морским глубинам, возможно он примкнул к армии морских повстанцев, ну по крайней мере я бы так и сделал на его месте, но скорее всего нет, он просто так, сам по себе, ему вообще не важно, ему просто нужно время, наконец у него его хоть пилой пили. Через пару лет, я уверен, мы все о нем услышим, а может даже через год.
Мое тело плавно опускается на дно, и я, оставшимися нервными клетками чувствую, как ко мне приближается около сорока акул, нечего их бояться, скорее всего они из плюша, но, парень, что за глупые самоубеждения, какой плюш, они настоящие и, знаешь? Они почуяли твою кровь. Акулы оказались на удивление чуткими и сострадательными животными. Никто не решался откусывать больше нормы, условно они разделили меня на сорок частей и каждая, подплывая кусала ту часть, где висел флажок с ее номером. Боль. Что я знаю о боли? Все. Это больно, это действительно больно. Я уже слышу, как мое лицо, съежившись в ужасной гримасе, выкрикивает какие-то несвязные фразы, но только до тех пор, пока в районе рта не появляется мигающая надпись с номером 22. Да. Все мы когда то замолчим, будучи еще живыми. Меня едят акулы, а через три дня Русские боеголовки атакуют Иран с целью забрать у их правителя кусок свинины. Парень нарушил Канон ислама и сожрал три шашлыка из свинины. Что можно с ним сделать? Он должен быть наказан. Миллион, миллиарды ракет и торпед плывут, летят, скачут, бегут в сторону противника. Миллион, тысячи взрывов, криков, я иду по пустынной улице, а под ногами тела, а под телами тела, а под телами тела. Руки, ноги, дети, мертвые, люди, раздавленные. Глаза. Глаз нет.
--Черт. Фух. Ой…Курить! Срочно.
Встаю с кровати, иду на кухню, не включая свет наливаю себе кружку воды из под крана и поджигаю сигарету. Один курю в темноте и безмолвии. я даже не вижу того дыма, который выходит из моего рта. Единственным доказательством нахождения его в кухне является красный огонек в тридцати сантиметрах от моего лица. Все прошло. Наказания, по всей видимости начинаются именно сегодня. Но я еще не готов к такому повороту событий. Кажется моя совесть включается тогда когда это нужно НЕ мне. Ладно посмотрим. Ступни совсем остыли. Тапки возле кровати. Да. Они там и есть.
***
Дорога до станции интерсити представляла собой нечто похожее на путь, который прокладывали мамонты своими выделениями. В сезоны дождей было практически невозможно пробраться через эту груду грязи и свиного дерьма к станции. Для ночного времени жители построили специальные сооружения для того, чтобы путник мог найти дорогу до села. Красные канаты, Лампы, окрашенные в красный цвет и запущенные в прозрачные шланги для поливания огорода. Путь напоминал собой гирлянду ил взлетную полосу, зато даже самый сумасшедший, пьяный и тупой житель, или просто гость мог спокойно найти дорогу до цивилизации, как называли это сами жители села.
Солнце било в глаза и Кар одел свои фирменные солнцезащитные очки 'D&G', купленные на местном блошином рынке. Тряпичная рубаха, протертая в нескольких местах и на днях отпраздновавшая свое пятнадцатилетие, болталась на ветру, обнажив часть его мощной груди.
Прошлепав до станции положенные двадцать минут, Кар открыл новую пачку ‘Lucky Strike Original’, но поезд уже скрипел колесами.
'Договорились, придется покурить в вагоне’, такое случалось часто, так что не обидело и не удивило никого.
***
Кошмарно. Сегодня снова звонила мать. Она снова и снова твердит мне про мое отчисление. Я не могу больше этого слушать, поэтому просто кладу трубку и продолжаю собираться на работу. Чему я научился за свою самостоятельную жизнь, так это отличать свежие носки от несвежих. Это действительно заслуживает уважения. Купив книгу по кулинарии я, в итоге, решил покупать готовую пищу, стиральная машина и утюг остались еще от хозяйки дома, так что санитарные условия позволяли мне приходить каждый день на работу чистеньким хиппи. А на работе была она. Она—это Лондон. Самое совершенное из всех созданий, которые я когда-либо встречал в своей жизни. Нету сомнения что у такой девушки были ухажеры из Гарварда, а тела, которые остались за ее спиной даже не разлагались, они обливали себя воском для того, чтобы жить вечно, для того, чтобы мучиться, для того, чтобы остальные, смотря на них понимали, что нет…лучше даже не смотреть в ту сторону, а особенно не заговаривать. На вид ей было столько же, сколько и мне, по уму, примерно три тысячи световых межгалактических просторных и необъятных лет.
Прейдя в первый день на работу, я, по правде, даже внимания не обратил на девушку-консультанта, которая смело расхаживала по залу с аудио-оборудованием. Может прост мое внимание было съедено стеллажом с альбомами и концертами зарубежных исполнителей, чьим рабом я стал, но на самом деле девушка была не примечательна.
Мне понадобилось около трех дней для того, чтобы заметить ее среди остальных сотрудников магазина. Как раз во время моего обеденного перерыва, который я никогда не использовал по назначению, а просто выходил покурить или разваливался на диванах для гостей и слушал музыку, которая повсюду меня сопровождала. Я вышел на задний дворик магазина. Смуглый грузчик таскал что-то похожее не новую серию стереосистем 'Solo Pro-3'.
--Черт, забыл свою зажигалку, у тебя не будет?—Ничего особенного в том, чтобы попросить зажигалку у девушки на не видел, да и не вижу.
Она молча протянула мне синий 'крикет'. Я поблагодарил ее и, докурив, пожелал удачного дня.
‘даже не ответила ничего, вот сучка’. Такая мысль не может не посетить, когда ты просто пожелал человеку удачи, а в ответ услышал столь многообещающее молчание.
Я вернулся на свой пост. Магазины, которые связаны с музыкой, так же как и магазины с видео и одеждой, отличаются от остальных тем, что в них из посетителей только двадцать процентов, а может и того меньше, являются действительно покупателями. Проработав около недели, ты уже можешь отличить кто есть кто, однако лично твое мнение и отношение к посетителю это менять не должно, так что стой себе, раб, и отвечай на мои тупые вопросы: Какой альбом 'smokie' лучше? Да они ведь все одинаковые. Все как один. Группе двадцать, тридцать, а альбомов восемнадцать, ну что за дела? Это ведь конвейер, разве не понятно? Или у них такой позыв был решающий, что они наштамповали их как билетов лото? Это и есть моя работа.
--это и есть твоя работа?
Сучка вернулась, чтобы добить меня?
--Я--Лондон,--протянутая рука и улыбка, черт, наверное я уже тогда влюбился.
--Я?—в горле пережало, я стал вспоминать свое имя, как давно я никому его не называл, надо же,-- эммм…Я—Стих…
--Ммм…как поэтично,--с ее губ сорвался смешок, но ничего обидного и ничего личного в нем не было,-- в общем, ладно, поэт, сегодня в клубе, который принадлежит хозяину этого магазина будет панихида по Кобэйну, естественно тебе об этом никто не сказал, крысиный мир, крысиный народ, рутинная жизнь, смерть через повешение. Если не хочешь, чтобы сегодня стало на одного висельника больше, тебе придется пойти туда со мной, иначе ты будешь виновен в смерти Лондон. Ты ведь, не допустишь этого.
Вечером я всегда был свободен. Единственным другом, да и то, часто меняющимся, была книга. Все свое свободное время я проводил за чтением или прогуливаясь по городу с плеером в ушах.
***
Поезд мчался со скоростью около двухсотпятидесяти километров в час и Кар успевал урвать лишь небольшие частички ландшафта раскрывающегося перед ним. Всю дорогу в основном составлял лес, так что на далекие поля смотреть особенно не приходилось, а деревья пролетали мимо настолько быстро, что, казалось, будто это пули, выпущенные из тяжелого артиллерийского орудия, но пули эти летят мимо, им вовсе не за чем ловить себя на мысли, что они не попали в тебя и поэтому им придется поразить другую, более важную и весомую цель.
Кар задремал. В полубреду к нему начали приходить молочные продукты. Важным значением которых являлось обеспечение организма жирами и белком. Они не хотели разговаривать с ним о том, насколько противоположны они с сахаром или с мясом, они считали полнейшим заблуждением говорить о том, что свойства творога и кефира схожи:
--Неужели так трудно понять тот простой факт, что изменяя консистенцию продукта, ты тем самым меняешь и свойства самого продукта, происходит синтез на молекулярном уровне, ты внезапно чувствуешь производные новых веществ. Например вот кА ты думаешь? Почему в твороге кальций а не магний?
--это знает только сама природа, разве не так?
--нет, дорогой, это знаем мы, да и ты сам это знаешь, просто ты слеп, ты не видишь то, что прикрыто не то, что веточкой , ты не можешь рассмотреть предметы даже через стекло. Важно то, чем ты смотришь, понимаешь. Открой глаза шире, распахни душу и ты все поймешь без книг, учебников, курсов и ученых степеней.
--Хорошо, большое вам спасибо. Но почему вы решили, что именно достоин знать эту истину?
--потому что это не истина, а ты заблудился, ты давно заблудился, ты прожил уже много лет, но у тебя нет ничего, кроме скучной работы, стареющей жены, улетающей дочери и сына-студента колледжа. Твой дом давно начал гнить. Твой секс вот-вот иссякнет, твои друзья начнут запираться по домам, твоя жена начнет винить тебя в себе, в том, что у нее не вышло, что она не успела из-за тебя. Подумай об этом когда проснешься. А пока посмотри сон о том, как автобус прикончил половину человечества, а ты уезжаешь от него по линии электропередачи на велосипеде своего сына, который ты купил ему на пятилетие. Подумай от кого и куда ты бежишь, а куда нужно бежать на самом деле, подумай, Кар…
Кар-Кар-Кар-….стая ворон разлетелась с дерева, оставив обнаженные ветки без листьев. Эти твари все сожрали, не оставив даже коры на дереве. Оно почернело и наклонилось на бок, но не собирается падать, но ведь ему это пока и не нужно, как оно упадет, пока его держат столько голосов. У корней собрались все жители деревни и молят дерево, чтобы оно не упало. Дерево—это единственное что есть у них. В знойные летние дни оно защищало их от солнца и давало прохладу. В студеные зимние ночи оно не давало снегу замести деревню, забирая на себя потоки ветра с сражаясь с ними бесконечно. Множество людей приходили к дереву и загадывали желания. Через некоторое время было решено проводить венчания по ним. Дерево обретало свою силу, свое положение в обществе. Теперь оно стоит без единого листика и уже не сможет помочь этим людям. Облака расходятся и люди видят в небе сотни, тысячи голодных ворон, они камнем падают вниз и вырывают каждому сердце, затем, выпив из него кровь, выпускают из клюва и повторяют это вновь и вновь. Все. Все. Все. Всё. Что было.
***
С тех пор как мы познакомились с Лондон прошло около двух месяцев. Тот концерт оказался просто неудачным проектом двух неудачников, возомнивших себя гениями менеджмента и решившими, что экономия на оборудовании здорово компенсируется одной бесплатной бутылкой пива с наклейкой 'Курт не умер, он просто вышел покурить'.
Теперь я иду на работу и у меня нету ни одной лишней мысли, все то, что было вчера плавает в дымке и кажется для меня чем-то похожим на эпизод из фильма, я не испытываю никаких чувств, я не испытываю страха, переживания. Ничего подобного. Я поддонок, я мразь. Нет. Я просто попробовал. Дорога довольно однообразная. Если быть точным, то на протяжении моего каждодневного сорокаминутного пути ничего не меняется в принципе. Все те же дома, банки, казино, магазины, кафе. Есть, правда один небольшое парк, там очень уютно, если бы у меня была собака, я бы точно там ее выгуливал, скорее даже для себя, чем для нее, просто у меня всегда был бы повод пробраться на какую-нибудь лавочку и провести там некоторое время в тишине, покуривая что-нибудь никотиновое и послушивая что-нибудь лайтовое.
На перекрестке какая-то женщина лет пятидесяти ругает мальчишку за то, что он есть мороженое на ветру. Почтальон только что рассыпал все до единого письма по улице. И что он скажет начальству? 'извините, неудачный день'. ‘Ничего, сынок такое бывает, а теперь вали отсюда и ищи себе новую работу, грязный кусок дерьма’. Я думаю что так оно и будет. Но какая мне вообще разница. ‘Big Cheese’ вот что меня волнует намного больше, чем все, что происходит за границами моих наушников. После той ночи в клубе я здорово привязался к Лондон. Мы часто вместе обедали, ходили в кино, посещали вечеринки, один раз были в театре, когда приезжала какая-то экспериментальная постановка из Греции. Слов понятно не было, но зато декорации, костюмы и игра актеров была на уровне, так что мы оба получили от этого огромное удовольствие, а потом отметили наш поход тремя мороженными и подминающей смесью. Она была первой девушкой, с кем я серьезно разгонялся. Мне было легко это с ней делать, даже легче, чем с некоторыми ‘чуваками-раста’ из моих бывших каток. Мы просто все делали просто. Без пафоса. Когда захочется. Когда лопнет чувство ожидания. Хотелось часто. Чувство лопалось еще чаще. Мы и не отказывали. Зачем? А? плохо слышно, извини, мам, я позже перезвоню, в метро еду.
Дверь как обычно со скрипом отворилась и я зашел в огромный зал магазина.
--Здорова, чувак, как ты? Выглядишь не очень… Что то случилось?—попугай Филипп на своей жерди был как всегда в духе времени.
--Все нормально, чувак, ты как?
--Ништяг, чувак. Удачного рабочего дня.
Через пять минут я стою возле своего отдела и жую мятную жвачку без сахара. Отвратительная, но других не было в поле моего зрения, поэтому купил именно эту. Ничего. До обеда было мало людей, но уроки заканчиваются, пары тоже. Рабочий день, смена…До девяти вечера я был похож на Губку Боба на открытом воздухе, нет в пустыне. В общем что-то в этом роде.
Лондон сегодня не пришла. Странно вчера мы говорили по телефону про окаменелости, которые находят всякие лысые ученые и считают что это мамонты, а рядом точно такие же остатки называют человеком, но о том, что ее сегодня не будет, девушка с другой стороны трубки меня не предупреждала. Очень странно.
--А где Лондон сегодня?,
Администратор Канаи, дама средних лет с тремя детьми,. Неудачным браком, еще более неудачным разводом, но чистым и добрым сердцем стоит и смотрит мне прямо в глаза.
--Извини, что ты сказал?
--Я спрашиваю, где Лондон сегодня? Почему ее нет?
--В семье что-то, вроде как умер родственник, извини я не знаю. Нормально все с ней. Кстати просила, чтобы я передала тебе, что у вас вечером трип в ‘полуночное фото’. Что это? Ваше место под солнцем?
--это?...это так…просто…ничего…пойду работать.
‘полуночное фото’, да это наше с Лондон место, мы там сидим. Мы там лежим. Мы там думаем. Мы там всегда. Это она его мне показала. Небольшая горка, несколько деревьев, пару больших валунов размером с грузовик, внизу протекает река, а впереди поле, точнее это яблочный сад, в период цветения там много пчел и очень вкусно пахнет новой жизнью, за садом весит огромный рекламный щит 'Фото', а под нами ползаю полуночники в поисках, то второй половинки, то дагона, но они так низко, а мы так высоко, что нам никто просто не в состоянии помешать. Нам там слишком хорошо для того, чтобы нам помешать. Там нас нет. *Мы легче чем воздух и свет*.
День закончился как дерьмо в жопе. Я очень волнуюсь за Лондон. Звоню через каждые полчаса, но она не снимает. Что делать я тоже не знаю. Но вот и удача… В половину восьмого она наконец мне перезванивает.
--где ты была? чего непонятного, я волнуюсь, можно хотя бы отписаться что ты жива? Или это так трудно?
--извини, была на похоронах у дяди, вечером расскажу. В полночь, не забудь маску и инструмент, мне сегодня особенно. Понимаешь?
***
Город встретил Кара своим блеском. В поезде солнцезащитные стекла не давали лучам проникать сквозь себя, тем самым сохраняя приятное ощущение тени и изрядно экономя жидкость для кондиционера. Мать Тереза первой закричала о помощи, но все проходили мимо. Кар двигался в густом потоке людей, каждый куда-то шел по свои малопонятным делам. Каждый куда-то спешил своими ногами. Лица, но лица в мегаполисе-то у всех одинаковые. Мало того, что грязь стала незаменимым атрибутом ух жизни, так еще и простой человек, просящий на улице может рассчитывать только на то, что его самого не съест голодная толпа, но им нужна не еда. Всем нужна мультимедиа, дисконтные карты, кожаные ремни, утренний кофе за громадные суммы, причем об этом обязаны знать все.
На перекрестке между 45 и 23 улицами Кара должна была забрать машина. ‘пежо’ синего цвета. Оно мирно стояло на парковке недалеко от автобусной остановки и ждало своего времени.
--Здравствуйте, извините за опоздание. Мегаполис.
--Я прождал вас пятнадцать минут,--сухой сухарь сухо повернул ключ зажигания и машина сухо покатилась по сухому асфальту в сухой летний день.
--В чем собственно будет заключаться моя работа?
--У нас на объекте скопился некоторый мусор, его нужно выгрести и вынести на улицу в специальные контейнеры, затем вымыть пол. Для этого вам будет отведена только одна комната для уборки.—сухарь повернулся к Кару лицом и он отчетливо увидел, что оно выражало чувства последний раз около сорока с лишним лет назад, когда просило грудь у матери,-- только одна комната. Вам хватит целого дня для этого. Расчет по мере выполнения работы. Вопросы?
‘В твоем гробу не тесно спать?’
--Долго еще ехать?
***
Было без четверти одиннадцать когда я уже поднимался на наш холм. Я всегда приходил раньше. Это место стало для меня храмом, из которого я черпал свое вдохновение. Я мог подолгу просиживать тут в одиночестве, дожидаясь Лондон и не чувствовать никакого дискомфорта, я просто думал, мечтал слушал музыку. Выкуривал пачку, две, пять. Умно--не умно.
Ее еще не было. Правильно а что ей тут делать в такое время. В животе урчало как в центрифуге. Пару раз мне приходилось с ней работать и звук ее очень напоминал мой собственный. Скорее всего утренняя чашка кофе уже где-то на клеточном уровне. Питает организм. Разлагает сущность. Вызывает гастрит.
--Зачем ты живешь?—я заснул, облокотившись на камень.
--А, это ты? Что стряслось?
--Ты не ответил на мой вопрос. За-чем ты Жи-вешь?—голос ее звучал очень надрывисто, это точно была истерика.
--Знаешь, последний раз об этом я думал еще в школе, а потом оно просто потекло, и финиша я не вижу и не жду ничего от него, я просто занимаю место в толпе, а куда она продвигается я не имею понятия. Довольна? Что случилось?—меня убивают такое темы, особенно когда их заводит она, какая философия? Что я в ней смыслю, существует ли она вообще? Что из нематериального существует вообще, а что является плодом воображения?
--мой дядя с ‘красных канатов‘,--мне в голову как топор всадили,-- знал для чего он живет, у него была дочь, сын, жена. Три человека зависели от него как материально, так и духовно. Что бы не произошло, как минимум три человека разделяли с ним каждую крупицу счастья, горя, удач и потерь,--Лондон заплакала.
Я никогда не был мастером утешений, так что просто аккуратно обнял ее и поцеловал в волосы на лбу. Еще никогда я не видел ее такой убитой. Еще никогда я не чувствовал себя такой мразью. Еще никогда мне не хотелось так сильно убить себя за то что я сам есть такой. В голове крутились мысли, которые я зажимал там тисками. Ведь я помнил и знал все намного лучше чем она, а с понимание мои страдания, которых до этого не были, острым ножом приблизились к горлу и начали постепенно, продвигаясь, пускать мне кровь на жертвенном подиуме.
--Зачем? Зачем? Почему он? Теперь его нет. Все потому, что какой то неудачник просто решил позабавиться, ведь он даже не забрал ничего из бумажника, не украл ни цента. Так почему? Это что такая игра новая? А? объясни мне, идиотке, что с этим, черт его подери, миром...—Она перешла на крик и еще больше разревелась.
Я все сильнее и сильнее прижимал ее к себе. Голова шла кругом. В горлу подступил комок блевотины, казалось, я сейчас на самом деле умру. Я бы умер если бы мог, но я не мог.
--успокойся,--это было все, что я смог из себя выдавить
Она еще долго всхлипывала у меня на плече, рука затекла, но я не убирал ее, я достоин и не того, что терплю.
--Я принесла тебе немного еды, ты ведь как обычно ел только позавчера…Угадала?
Я с аппетитом умял салат с отбивной и мы перешли к делу… В моем мире это ничего не стоит. Он слишком прогнил, чтобы обращать внимание на нас.
‘В коробку их, в коробку и на дно моря!!! Пусть там себе жарятся на огнях!!! Вечный холод и только Жар огней Бермудов. Молока? Хлопьев? Может у тебя еще отсосать, щенок? Пошли вон отсюда!!!’
***
--Да-а-а утро так утро.—Кар почесал себе затылок.
Комната для уборки была размером как половина школьного спортивного. Уже обложена плиткой. Ее ошметки, куски и обрубки валялись на полу. Кирпичи, половинки кирпичей, маленькие кусочки кирпичей. Доски, пыль, грязь—все смешивалось в вальсе, который заказал сегодня хаос. По всей видимости придется выступать на бис. Но ничего не привыкать, только вот сроки немного неправильно выставлены.
--Да тут на три дня работы!
--Тебе крупно повезло сразу в двух пунктах твоей жизни. Во-первых, у тебя есть уникальная возможность убрать все за один день, а во-вторых у тебя будет брат по оружию.—крыса скорчил ехидное выражение лица, но присутствие мимики уже само по себе говорила о наличии жизни в этом отвратительном существе.
Кар уже было начал благодарить этого кретина, пока тот не принес ему метлу и два ведра.
--Знакомьтесь пока, а я поеду, заскочу после обеда, узнаю как обстоят дела… Удачи.
***
Прохлопывая глазами, отчаянно пытаюсь вспомнить, где нахожусь. Это у меня с раннего детства, где бы и когда бы я не уснул, с утра мне требуется некоторое время, чтобы вспомнить место моей теперешней дислокации. Первое, что бросилось В глаза, была женская нога, на мизинце наполовину слез синий лак, он был похож на открытый наполовину банан и вызывал улыбку своим видом, но что-то это было не совсем смешно спать в ногах у... Лондон.
--А какого черта я обязаннн нюхать твои ноги? С каких это пор мы спим в шахматном порядке.
--С тех, когда ты начал скулить во сне как собака…--Я заметил, что возле меня валяется целая батарея подушек, по всей видимости она отчаянно пыталась забить мой эфир этим жалким тряпьем, а потом отчаявшись просто перелегла на другую сторону. Ну-ну…
--Знаешь…
--Да пошел ты,--и в меня полетела еще одна подушка, принадлежавшая мизинцу с синим лаком.
--Отвали, я спать хочу…
--кофе?
Душ, кофе после, вместе с сигаретами. Которых не оказалось, так что первой в душ пошла гильотина, а я пока сбегал вниз в киоск за новой пачкой. ‘Lucky strike’ всегда казались мне жуткой порнографией, но раз хозяин приказал, нужно выполнять.
Легко позавтракав, точнее попив кофе и выкурив по две сигареты, мы наконец приступили к подготовке наших тел к высадке на улицу и немедленной отправке на работу. Хорошо, она мало красится, пятнадцать минут вполне терпимо, по крайней мере для меня.
День начался как обычно с рассвета. Потом закукарекали петухи, в принципе они наверное с рассвета кукарекают каждый час или два, то есть довольно четкая в этом отношении птица.
Выйдя на улицу, нас сорвал с места поток сумасшедших зомби, которые неслись в свои шахты для отработки займов, внесенных за нелегальную перевозку из семей из Камбоджа. Ужасно. Как обычно нас рвало и метало в разные стороны. Голова Лондон терялась каждые полторы секунды и мне приходилось чуть ли не бежать прыжками, чтобы не потерять ее в этом водовороте душ. Солнце слепило глаза, в ушах был ‘Drumcorpse’, удачно выбранная музыка для такого утра, ничего не скажешь, все и должно было закончиться дерьмом.
Отворив двери магазина, нам в лицо брызнули струи кондиционера. Палач-инструктор уже стояла и презрительно поглядывала на нас, показушно поглядывая на свои 'Channel' часики. Стерва. Сейчас мы и получим от тебя. Ну давай возьми нас одновременно. Втроем. Ммм… сок струйками течет через уголки губ и, проникая под футболку, проходит через шорты, доходя до самых пяток и уходя в недра земные. Ужасное зрелище. Пощада. Она нам так нужна. Мамочка.
--пошли вы к черту, малолетки.
--Спасибо,--одновременно со мной, давясь от смеха, прошипела Лондон и скрылась в своем гардеробе.
***
Рабочий день походил к концу и Кар действительно уже к Восьми часам закончил все. Крыса заезжала два раза. Обещанная еда осталась обещанной. Струйки пота, скатываясь по лицу становились комьями, падали вниз и уже почти достигнув пола, замерзали и превращались в ледяные стрелы, которыми был усыпан весь пол. Они втыкались в него как метательные цирковые ножи в пространство между пальцев ассистентки. День выдался не легкий, но деньги будут не малыми. Поэтому и он тут стоит. Кто еще, кроме как провинциальный работяга согласился бы на эту должность. Никто. В том то все и дело что никто.
Получив свои честно заработанные деньги, Кару пришлось посидеть еще некоторое время в комнате. Сердце то билось, то почти останавливалось. Желудок вышел ненадолго. Но скоро он вернется с подкреплением. Скорее всего он сейчас напоминает сдутый воздушный шарик. Есть хотелось просто жутко, но больше хотелось пить, ведь сегодня суббота, парень, а жизнь так коротка и безобразна, что намного проще утопить все свое существо в нескольких стаканах пива, разве нет?
Добравшись до небольшого, но уютного бара, что возле станции Интерсити, Кар зашел, не попрощавшись…Внутри было слишком много людей для того, чтобы сесть за столик, но почетное место возле бармена пустовало. Да и лучшего психолога и друга, чем бармен просто найти-то и невозможно, так что Кар, не задумываясь бухнулся на стул и с лета заказал себе две водки и стакан колы. Раз начал, нужно заканчивать.
--Вы случайно не составите мне компанию?—Рядом сидел парень лет двадцати, довольно опрятный, хипарьского вещесложения и скорее всего мозгосложения.
--Почему бы и нет? У нас есть повод или мы просто старые друзья?
--пей и молчи, все потом.
***
Прошло уже около семидесяти часов с тех самых пор, как я вернулся с 'красных канатов'. Все тихо. В дом никто не ломится. Молчание нарушает лишь вой холодильника и новая пластинка 'Enter Shikary', но это ничего, как-нибудь перетерплю. По коже бегут холодные струйки пота. Где мои документы? Почему они не со мной? Куда я их мог подевать? Весь набор, состоящий из моего паспорта, карты социального страхования, библиотечного билета и кредитки. Воот черт. В голову приходит самое ужасное.
Звонок в дверь был настолько неожиданным, насколько и ожидаемым. Это ко мне.
-- Стих –это Вы?—сухой голос человека в черном не сулил мне ничего хорошего, мне не потребовалось удостоверение его личности, я и так все знал.
--Да, это я,--даже самый тупой идиот со слуховым аппаратом и без глаз мог увидеть и услышать то дребезжание, с которым я говорил. Казалось, что от него стекла задрожали, рябь прошлась по всей квартире и столкнула с секции несколько винных стаканов, которые, упав на пол, разбились на сотни тысяч маленьких дождинок, переливающихся весенней радугой.
--Я думаю, ты все скажешь сам.
--Да. Пойдем.
На сборы мне понадобилось около тридцати секунд, я ждал этого звонка еще в баре. Уже тогда я знал чего хочу.
Однажды я задал вопрос Лондон, как она относится к убийцам. И вообще непосредственно к самому акту убийства. Ответ был более чем точен. Я даже большего себе представить-то не мог. Она сказала, что на самом деле это ужасно, но ей ужасно интересно почувствовать ту силу и власть, которую ты имеешь, держа на мушке человека, дальнейшая жизнь которого уже не зависит от того, в какой банк он положил деньги во время кризиса, от того, в какой колледж он ходил, кто его отец, как зовут его мать. Ты властелин его дальнейшей судьбы. Ты решаешь. Или все или ничего.
***
Парень оказался очень приветливым и смышленым, с ним Кар действительно чувствовал себя не рабочим, а человеком, достойным жизни, достойным существования. Никто не рассказывал историй про то, какие чудеса и фокусы творил, про то, как перепихнулся в туалете в супермаркете. Это не волновало ни одну из сторон. Жизнь на мгновении наполнилась тем, чего ему недоставало все эти годы, захотелось выйти на улицу, глубоко вздохнуть и запеть вместе с утренними петухами, побежать вместе с молодыми оленями, обнять глобус в книжном магазине. Потрогать фрукты, которые он никогда не попробует. Захотелось водоворота и бездны, кружиться в ней и ни на секунду не останавливаться.
Они просто решили поехать куда-нибудь за город и еще поболтать.