08. 01. 77.
Матери исполнилось 66 лет. Иосиф помнит былые времена «калинки» - вечера друзей, учителей её школы, преподавателей педагогического института, партийных работников. В дом, обычно на день рождения или праздников, набивалось такое огромное количество людей, что и иголку бросить негде было. Перед первым тостом все поднимались с полными стаканами в руке и исполняли песенный куплет «Калинки»: «калинка, малинка, калинка моя, в саду ягода…». В городе считалось честью попасть на «калинку».
После второй посадки Иосифа в тюрьму, Первый секретарь горкома партии Тирасполя Петрик деликатно намекнул матери, что не может больше её прикрывать. Тогда родители, как бы под занавес, получили двухкомнатную квартирку в привилегированном районе города. Мать вынуждена была уйти на пенсию, но педагогические советы, включая участие нового директора школы, продолжала проводить у себя дома. Её воздействие на учителей не имело границ. Они шли к ней, загипнотизированные её участием в их трудовых буднях, радостях и горе.
К родителям Иосиф приехал к часам семи вечера, но салон, если можно так назвать комнатушку в 18 квадратных метров, был полон учителями. Отец лежал в спальне (14 квадратных метров). Он был совсем плох и нервничал от того, что целый день дверь в квартиру не закрывается. Наконец-то поздно вечером ушла последняя группа посетителей. Иосиф позвонил сестре, и они немедленно приехали, навезли полную корзину яств. Отец сел к столу, вернее, Иосиф вывел его из спальни и усадил. Заполнили рюмки и отец, превозмогая одышку, произнёс тост.
- Асенька, когда тебе было десять лет Мехл, твой отец, праздновал твой день рождения.. К нему пришла вся Новая Ушица, он очень гордился своей дочерью. Тогда я тебя уже любил, но ты не знала этого. Где бы ты не была, в твой день рождения дом полон друзей. Мы прошли с тобой вместе 45 лет. У нас уже взрослые внуки. Не знаю, что будет в будущем году, но прошу Бога не разлучать нас. Чем больше я с тобой, тем больше я люблю тебя, Асенька. Лэ хаим!
Иосиф прочёл посвящение матери:
Ты совсем ещё молодая,
Хотя в волосах иней блестит.
Хорошая моя, родная,
Ты совсем ещё молодая,
Хотя сердце немного шалит.
Ты заполнила жизнь собою
Как ручей наполнят реку,
Ты спасла нас от пуль в невзгоду
В том страшном 41 году.
Я горжусь тобой и доволен
И желаю, чтобы вместе с отцом
Вам по жизни красивой тропою
Лет сто двадцать протопать вдвоём.
Из жёлтой тетради в молдавскую бытность.
Мать грустно улыбнулась и заметила, что они уже топают больше, чем сто двадцать, для двадцатого века не так уж мало.
Поздно ночью (привычка ночью проверять тетради осталась), перемывая посуду, мать призналась, что была у врача, и есть подозрения на нехороший диагноз. Нужно сделать проверки, да не хочется, кроме того, отца нельзя оставить ни на минуту.