Новый год, четвёртый в отказе встречали у Шварцманов Светы и Лёни. Три года Иосифа и Мину не приглашали друзья на вечеринки, дни рождения. Почти у всех друзей были секретные допуски, все друзья были евреями. Так уж сложилось, что с русскими и молдаванами поддерживали хорошие взаимоотношения, но дружили с евреями. Национализм? Возможно, но возник он на почве неравноправия и угнетения по сравнению с другими нациями. Конечно, Иосиф с Миной обсуждали между собой «стоит ли идти», но связь с прошлым никогда не прекращалась, встречались случайно на улице, в театре, останавливались, спрашивали «как дела?».
Трёхкомнатная квартира Шварцманов была завалена стопками книг и разными житейскими подручными приобретениями. Собирались долго. Сначала гоняли по телевизору традиционное в канун нового года кино «С лёгким паром», потом «Новогоднюю ночь», ждали «С новым годом, товарищи» из уст Брежнева в 12 ночи. Мужчины пили коньяк «Солнечный», женщины, как всегда, лёгкое вино типа «Рислинг», но пьянели в отличие от мужчин быстрее, смеялись, казалось, от чепухи. Рассказывали много анекдотов, особенно на еврейские темы. В 12 ночи стрельнули шампанским в потолок, Иосиф дополнил брежневское: «Хаверим (товарищи), в будущем году в Иерусалиме!»
Посыпались вопросы. Почему Иосифа так долго держат? Отпускают ли отдельно детей? Боря Брухман, приехав в Кишинёв из Донбасса, раньше и думать не думал об отъезде. «Мы, шахтёры, - обычно говорил он, - не годимся для западной жизни». Сегодня же, как плотину прорывает бурная весенняя вода, так и Борю накопившимися вопросами. Его жена, Диана, цыкала на него, запрещая спрашивать крамольное. Боря не выдержал и на повышенных тонах: «Закрой рот своему сыну Рудику, а не мне. Не оставаться же нам здесь одним». О, что здесь началось! Фима Моисеевна Вайсман жаловалась, что у неё даже записанный русским сын подумывает об Израиле. Мерхер Алик сказал, что вся еврейская инженерная братия смотрит на Иосифа как на первопроходца с секретным допуском. Из всего громкого застольного балагана Иосиф понял, что подрастающее поколение подталкивает, что ещё немного, и дети не захотят отвечать за своих родителей, и новая волна уезжающих захлестнёт Кишинёв, и не только Кишинёв. Разве мог Иосиф ответить на вопрос «Почему его не выпускают?». И тогда то ли в шутку, то ли всерьёз он прочитал:
Я спросил сегодня у менялы,
Что даёт за полтумана по рублю,
Как сказать мне для прекрасной Лалы
По-персидски нежное «люблю»?
Не задавайте лишних вопросов, дорогие мои друзья! Подавайте документы в ОВИР! Не опоздайте!» Потом Иосиф читал наизусть Уткина «Повесть о рыжем Мотэле». Все уловили лёгкую рифму и скандировали вслед «И Мэд на базаре волнуется, и волнуется весь ряд…».
В конце вечера, вернее ночи, пели военные и послевоенные песни. Первый раз за три года Иосиф и Мина не проходили на вечеринку сквозь строй кгбэшников.