В безлюдной часовне сегодня темно,
Закрыты все ставни, захлопнуты двери.
От серых крестов тихо веет теплом,
Лишь только крестам можно тайны доверить.
Мне тысячи, тысячи, тысячи лет
Я высечен был из гранитного камня
Еще недописаный Ветхий Завет
Свидетелем стал моего мирозданья.
При мне прорастали и сохли дубы,
Менялся пейзаж у песчанных курганов,
И старое русло глубокой Нивы,
Стянуло, как рану, земльей и бурьяном.
Порой пропадал я в загробных мирах;
И там размышлял о недавнем уроке,
И снова из праха рождался мой прах,
Чтоб снова пройти по привычной дороге.
За тысячи, тысячи, тысячи лет
Из мелких слезинок, из крови и пота
Из мук и страданий, потерь и побед
В бутылку до горла набрал крепкий опыт.
Сжимая бутылку смотрю на просвет
Сержусь, укоряя себя в полоумстве,
Который уж раз нарушаю обед
Заранее зная, чем кончится буйство
Я буйно поверил в ловушку для тел,
И буйно впустил непонятное чувство,
И буйно себя разрывал, как хотел
Любил и делился, но там было пусто.
Пусто, как в яме, где корни осин,
Висят оголенно, коряво и грузно.
Росли, доставая глубоких низин
Наружи повяли. Мне больно и гнусно.
В честь тысяч и тысяч мной прожитых лет
С бутылкой в руке я пою о проклятье
На злую любовь налагаю запрет
В безлюдной часовне, под Божьим распятьем