13. 06. 76
Десятидневка сплошных проводов. Первого проводили Исаака Кофмана. На вокзале шутили: «На сей раз не посмеют снять тебя с поезда». Затем Левита Лёнчика, прошедшего, как говорят, через рым, Крым и медные трубы. Потом Мишу Маранценбойна – учителя и проповедника иврита. В любую погоду, дождь и снег Миша ходил поздно по вечерам из квартиры в квартиру, объясняя значение непонятных иероглифов ивритского алфавита, значения далёких от советской действительности слов. Зная, что историком даже с университетским образованием трудно устроиться в Израиле, он готовил себя быть рабочим, осваивая профессии токаря и сварщика. Что им и многими подобными двигало? Только Бог может ответить на этот вопрос.
Возле синагоги Иосиф рассказал о вызове в КГБ, о беседе с Поповым. Говорил громко, ясными словами, чтобы запись у «них» получилась чёткая. Нечего вызывать в КГБ, очередной отказ можно было бы объявить в ОВИРе.
Взаимоотношения между Иосифом и Мишей Абрамовичем усложнились. Началось, вернее, продолжилось с того, что он наотрез отказался подписывать обращение к властям о досрочном освобождении или облегчении участи Сендера Левензона, отказался дать деньги в фонд помощи Циле.
- Нет смысла плакаться перед правителями антисемитами. Кроме того, Сендер виноват, и нам ничего не поможет. Что касается Цили, то она очень хорошо одевается, пусть продаст кое-что.
- Миша, под лежачий камень вода не течёт. Мы должны беспрерывно будоражить власти. Ясно, его посадили за политику, наша совесть не позволяет молчать. Но Миша упёрся и даже агитировал не подписывать обращение. Кроме того, Миша окружил себя людьми, у которых деньги – это главное и никаких идейных побуждений. У Иосифа такое впечатление, что Миша отрицательно начинает влиять на присинагогиальное общество отказников, а некоторые даже физически боятся его.
Всё свободное от работы время Иосиф делит между борьбой за выезд, своим домом и родительским, библиотекой. К родителям Иосиф заскакивает один раз в неделю, помогает в уборке, уходу за отцом, когда состояние отца требует – остаётся на ночь. При первой же возможности Иосиф уходит в библиотеку. За это короткое время сменилась заведующая научным залом, и Иосиф остался как приданное: научный работник с разрешением пользоваться архивом. Препятствий не чинили, и он заказывал издания 100-150 летней давности в виде плёнок, копий из московских, одесских архивов. Иосиф планирует написать историю евреев города Кишинёва до 1917 года. Те, кто будут читать, если будут, пусть сравнивают, анализируют и делают выводы.
04. 07. 76
Какая радость и гордость! Израильские коммандос освободили в Уганде 80 евреев-заложников. Самолёт французской авиакомпании захватили палестинские террористы. Из 200 пассажиров на борту террористы освободили 120 не евреев, селекция по национальному признаку. Остальных 80 человек должны были взорвать и взорвали бы, ибо ни одно государство в мире не возмутилось действенным образом. Время жизни приближалось к нулю. Где Уганда и где Израиль? Фантастика, но люди-евреи спасены именно государством, во имя чего оно и существует.
Советский Союз возмущается нарушением израильскими самолётами воздушного пространства Уганды для спасения от смерти заложников-евреев. Он, Советский Союз, знал о германских лагерях уничтожения евреев, но не нарушал воздушного пространства этих лагерей, давая возможность фашизму решать еврейский вопрос, в этом фашизм и социализм СССР были едины. Неужели не научился ничему и продолжает ту же политику?
Десять часов жаркого летнего вечера. Люди торопятся к приёмнику послушать сквозь шум и треск глушилок голоса Америки, Свободной Европы….
18. 10. 76
Каждый день Иосиф обещает себе заполнить страницы дневника, но не находит окна во времени. Событий много, но самое главное – власти отпустили Мишу Абрамовича. Перед отъездом Иосиф и Миша поссорились окончательно. Миша приходил к синагоге не один, а с несколькими то ли приближёнными, то ли телохранителями (значит, встречались до синагоги), разговаривал свысока, возражений не терпел. Что с ним случилось? Кажется, органам удалось вбить клин. В последнее время Иосиф подходил к синагоге с неохотой, стоял в стороне, не приближаясь к группе Абрамовича. Постепенно и Иосифа окружали люди. Так и стояли две кучки.
Однажды Миша пришёл к Иосифу домой на семинар по истории евреев и сорвал его. Через некоторое время прислал объяснительное письмо, видно, совесть замучила, с идеологическими разногласиями. Всевозможные протесты, подчёркивал он в письме, по поводу Сендера и протесты Иды Нудель не имеют юридической силы, а потому бесполезны. Иосиф на письмо не ответил. Говорят, что у Миши в Израиле умер отец, и в связи с этим пять американских сенаторов ходатайствовали перед советскими властями о разрешении. Слава Богу, ещё один еврей вырвался. На вокзал провожать пошла Мина.
Миша-то уехал, но начались раздоры за лидерство в его кучке. Дожили.
20. 10. 76
Из Москвы приезжал Леонид Вольвовский. В последнюю субботу, то есть 16 октября, Иосиф к синагоге не пришёл, с отцом было плохо, Мина подошла. Рая Якубович просила через Мину, чтобы Иосиф пришёл вечером к Петру Ройтбургу. Когда Иосиф зашёл, обсуждался доклад Пети о положении евреев в Молдавии. В комнате находилось человек десять, в том числе Юра Шехтман, Рая Якубович, Вайнштейн Леонид, Бузило, Цукерман Владимир…. Вольвовский приветливо поздоровался, познакомились. Иосиф поинтересовался общими знакомыми отказниками в Москве. Незаметно разговор коснулся Сендера. По тому, что Леонид был в курсе дела, Иосиф понял, что тема эта обсуждалась. Вольвовский подтвердил мнение большинства (резануло слух «большинства»), что к отказнику требования очень высокие, и если последний допускает судебный процесс из-за спекуляции, то он сообщник КГБ. Контрдоводы доводы Иосифа ни к чему не привели. Вольвовский говорил о вере в Бога, о духовной жизни человека, в иудаизме он видел идеал. Поздно вечером Иосиф собрался домой, ушёл раньше всех, думая: «Как было бы хорошо, если бы КГБ верило в еврейского Бога».
26. 10. 76
У Раи в школе снова неприятности. Несколько дней назад Иосифа вызвали к директору школы Рязановой Татьяне Петровне: «По городу о вас ходят плохие слухи, поэтому вашей дочери будет снижена оценка по поведению за первую четверть». Значит не закрыли дела, значит хотят не выдать аттестат зрелости. Иосиф немедленно написал заявление-протест на имя педагогического совета школы.
Как раз в тот вечер Иосиф разговаривал с Канадой и передал случившееся. Ох уж эти телефонные разговоры по вызову! На телефонной станции приходится сидеть несколько часов и, не дай бог выйти на минуту, сообщат немедленно на ту сторону, что абонент не пришёл. Поэтому на разговор приходило несколько человек, внимательно прислушиваясь к объявлению по громкоговорителю.
Сегодня Иосифа снова срочно, именно срочно, вызвали в школу. Та же Рязанова сказала Иосифу, что классный руководитель болен, поэтому педагогический совет откладывается, оценка по поведению не будет снижена. Тёмные дела делаются в темноте, гласности боятся.
Вчера после синагоги собрались на дому Иосифа. Пришло 17 человек, не так уж много. Иосиф рассказывал о творчестве Хаема Нахмана Бялика., о его великой поэме «В граде избиения», написанной сразу же после погрома в Кишинёве, о печальном укоре автора к спящему еврейскому народу.
Эй, голь на кладбище! Откройте там обломки
Святых родных костей, набейте вплоть котомки
И потащите их на мировой базар
И ярко, на виду расставьте свой товар:
Гнусавя нараспев мольбу о благостыне,
Молитесь, нищие, на ветер всех сторон
О милости царей, о жадности племён –
И гнийте, как поднесь, и клянчьте, как поныне.
Закончил Иосиф отрывком из статьи Максима Горького о Бялике, о дружбе двух великих глашатаев бури, о их призывах к освобождению: «Сквозь вихрь гнева, скорби и тоски, пробивается ярким лучом любовь поэта к жизни, к земле и его крепкая вера в духовные силы еврейства
Мы - соперники Рока,
Род последний для рабства и первый для радостной воли!
Эта вера Бялика не вызывает сомнения у меня – народ Израиля – крепкий духом народ, - вот он дал миру ещё одного поэта».
Обратите внимание на слова великого писателя «народ Израиля», то есть Горький ещё в те времена признавал наш народ и нашу родину в Израиле. И ещё добавил Иосиф в конце лекции, что в многотомном издании Горького за 1960 год не нашлось у редактора одной странички для статьи великого писателя о Х. Н. Бялике
В Москве отказники выступили с требованием от властей указать дату получения разрешения, прекратить пытку временем. Арестованы 22 отказника, в том числе Владимир Слепак, Полищук Аркадий, Эссас и другие.
02. 11. 76
Вчера, понедельник, провожали адвентиста – отказника. Более года он подходил к синагоге и участвовал во многих протестах. На вокзал пришли многие отказники. Лицо адвентиста светилось, глаза блестели необычным каким-то внутренним блеском. За ним по перрону следовала большая толпа единоверцев. Христиане уезжают в еврейский Израиль друзьями, радостный симптом. Иосифу неизвестны взаимоотношения адвентистов с властями, но кгбэшники в лице Юры Кулакова стояли неподалёку.
07. 11. 76
У Пети Ройтбурга перед праздниками был обыск. Забрали учебники иврита, Талмуд. Когда они ворвались, у Пети гостили Гриша Левит (брат Лёни), Рая Якубович.
По главным широким улицам городов мощным потоком организованный люд демонстрирует преданность партии и правительству. Флаги, плакаты, песни, приветствия, выдрессированные армейские колонны, ракетные установки, способные уничтожить земной шар и не один раз. Так выглядит картинка по телевизору, так воспринимается парад очередной годовщины Великого Октября с пригласительных трибун.
Но это только с высоты,
Сойди-ка вниз и посмотри:
Река не так уже едина,
И уж не так сильна стремнина.
11. 11. 76
У Иосифа на квартире после синагоги собралось человек 50, такого ещё не было. Люди стояли в коридоре, на лестничной клетке…. Семён Розинес делал доклад о событиях в Уганде.
Петя Ройтбург на семинар не пошёл. Иосиф не спрашивал причины, но видел возле синагоги, что он был сильно возбуждён. Доходят слухи, что его вызывают по делу Цимермана. Что это за дело Иосиф тоже не знает. Хоть бы чего не случилось. КГБ молчит, значит заинтересованно. С Сендером они не молчали. Хоть бы ничего не случилось.
В Москве выпустили из тюрьмы двух евреев, которым угрожали пятью годами тюрьмы за неразрешённую демонстрацию. Выпустили под странным предлогом: первый раз нарушили закон. Неужели облегчение?
17. 12. 76
Первый день Хануки. Циля Левинзон уезжает в Израиль. На вокзал пришёл только Иосиф, и перед отходом поезда, запыхавшись, прибежала Рая Шехтман. Уезжали ещё две семьи из Бендер. Женщина лет тридцати рыдала, обнимая родителей, остающихся пока в Союзе.
Циля стояла у окна, рядом с ней сын Рудик, дочь Элеонора – на руках у сестры Сендера Клары. Сидеть ему ещё и сидеть. Сколько эта власть принесла горя людям!
Вчера вечером собрались отпраздновать Хануку у Яна Шнайдера. Иосиф подготовил небольшую литературную композицию, Юра Едвабский прочёл стихотворение Фруга, Лёня Шехтман, совсем молодой отказник, «Мы соперники рока Бялика, Рая Шехтман - «Слеза просочилась» Бялика. В середине вечера дирижёр Марк поставил несколько сценок из еврейской жизни в Израиле.
К Иосифу подсела одна из опытных отказниц и попросила Иосифа вмешаться в конфликт, связанный с именем Миши Абрамовича. Иосиф отказался вообще говорить на эту тему, тем более в праздник.
26. 12. 76
Вчера возле синагоги разгорелись страсти. Володя Цукерман подошёл к маленькому Юре Шехтману, взял его за грудки и предупредил, что если тот не будет вести себя смирно, то побьёт. Есть чему радоваться кгбэшникам! Иосиф представляет, как они прокручивают ленту и злорадствуют. В общем, бабка за дедку, дедка за репку. Бузило, один из Мишиных приближённых по прозвищу «король комиссионных магазинов» получил письмо от Миши Абрамовича, в котором все отказники призываются слушаться только Цукермана и Бузилу. Вскоре состоялся телефонный разговор с Мишей, и он из Израиля подтвердил содержание письма. Иосиф письма не читал, но поверил многим, рассказывающим практически одно и тоже, но, поверив, решил во что бы то ни стало потушить пожар, спасти репутацию отказников, для которых основа основ – выезд в Израиль. Кажется, ему это удаётся.
К Иосифу возвращаются старые друзья из той, до отказной жизни.