Арка 1. Начало.
А ведь по сути самым простым решением было бы просто уйти. Встать и уйти еще тогда, когда я не знала про всю эту гипотезу моих увядающих фантомов. Я искренне верила в их бессмертие, что они будут рядом со мной вечность и мгновение, а затем плотно вольются в мою душу, дополнят дух своей иррациональной недосказанностью. Но видимо я ошибалась, ошибалась в своих же грезах, как в мелодии жизни. Изначально я выбрала не тот мотив для моей пьески.
О, я слышу шаги, мне вновь надо прятаться, глубоко в подсознании своей марионетки, так глубоко, чтоб она не смогла меня почувствовать, надо впиться когтями в ее сущность. Не будет меня, не будет и моих фантомов, а у меня на них грандиозные планы.
Сон первый. Небо под ногами.
Под ногами податливое, мягкое живое полотно. Оно приятно проглатывает ступни, ласкает щиколотки, как будто пытается запомнить каждый твой шаг. Идешь как по песку, через силу отделяя ноги от зыбучей поверхности…Проще стоять и молчать, молчать и не шевелиться…А потом ноги твои прирастают, становятся частью этой подвижной материи…Ты шел все это время с закрытыми глазами, теперь ты можешь их открыть. Ты захватил дыхание, ну так дыши же. Твои чувства живут вновь, если их не было, то они родились.
Ты видишь, что стоишь на небе, пугает ли тебя это? Нет, это так естественно, так обычно и легко для тебя. Миры и вселенные теперь парят у тебя над головой, падают изредка лепестками тебе на голову… Осколки старой вселенной теперь стали облаками для тебя, их пепел—дождем.
Что это было? Минутами эйфории? Счастья? Было ли это с тобой? Ну что, ты ведь знаешь, что не можешь ответить. Просто все стало черным, едким, обжигающе горячим….Земля горит, или небо, ведь земля стала небом для тебя. Посмотри себе под ноги, ты увидишь что полотно стало покрываться красной коркой, твои ноги стали трескаться, да и сам ты постепенно таешь под порывами штормового ветра… Со сторону земли на тебя движется цунами пепла, со стороны неба палящая засуха.
Закрой глаза, закрой. Просто чувствуй как волна накрывает тебя с головой, как пыль, которая была тобой смешивается с пеплом вселенной. Твоя мечта сбылась, ты стал частью Хаоса, гордись же этим. Если конечно ты остался способен на это, Пустота…
Реальность. Пробуждение. Дубль первый.
Темный заброшенный театральный зал, 13 зрителей в черных плащах и красных масках сидят и смотрят на сцену. Яркий белый свет падает на центр сцены. В центре стоит стул, на нем человек, брюки и пиджак измяты, рубашка не первой свежести. Взъерошенные волосы, уже видна седина, но мужчина молод, лет 30. Уставшее лицо, он спит. Кроме него на сцене никого нет. Пол сцены черный, но весь в мелу, пепле… По углам стеллажи с красными корешками книг, слева в углу, в глубине сцены стол, на столе лампа, дающая тусклый синий свет. Как только свет направляется на человека, сверху над его головой спускаются на нитках марионетки. На середине нить обрывается и они падают на пол рядом с ним. При стуке о пол, зрители встают и аплодируют. Человек просыпается, зрители стоят и смеются долго, не прекращая аплодисментов. Смех идет минуты две, затем зрители исчезают, остаются лишь плащи и маски. Спустя мгновение и они исчезают, превращаясь в красные розы. Свет выключается, остается только мерцание лампы. Мужчина спускается со сцены, собирает цветы, поднимается к стулу, садиться и обрывает у цветов лепестки.
Играет тихая музыка, старые мотивы блюза…
Мужчина прекращает свое занятие и встает со стула. Становится видно, что одна нога его прикована цепью к сцене. Далеко он не уходит, буквально на метр.
Мужчина смотрит на потолок, делает хлопок, и оттуда летят бумажные самолетики.
Потом смотрит в пустой зал. Откашливается. Снимает пиджак, бросает его на пол. Подходит к краю сцены, садиться, одну ногу свесив, вторую подогнув под себя.
Говорит тихо, отчетливо, голос хрипловатый, низкий.
— Когда не видишь ничего кроме темноты, начинаешь чувствовать вкус и запах света. И в конце концов ты понимаешь, что чернота эта имеет столько оттенков и нот, тембров и полутонов, сколько не может и не имеет свет. Ибо каждый оттенок белого превращается в оттенок черного.
Свет выключается полностью, раздается выстрел, смех, топот, музыка стихает. Свет на мгновение появляется от стеллажей, красный и мутноватый. Человек сидит вновь на стуле. Рядом лежит марионетка и дымящийся пистолет. В зале вновь сидят зрители.
Арка 2. Завязка
Мои сладкоголосые призраки стали так привередливы в зрелищах, ах, как же хочется порадовать единственных зрителей. Как дети, капризные и жестокие, они требуют ходов, уловок, лабиринтов в сюжете. Все так путано и очевидно, ведь логика и иррациональность есть одно, целое, неделимое…Пустота их душ не должна изумлять вас, не судите строго моих фантомов, они так истосковались по мнимым сюжетам за ту вечность что они со мной. А я должна питать их, кормить, холить и лелеять. Они нужны мне, я создала их и грустно будет потерять их также, как и предыдущих.
Сон второй. Лилии и песок.
Ты шагаешь по теплому песку, такому бархатистому и изменчивому. Ступаешь раз, ступаешь два, он тихо глотает твои ступни по щиколотку. Пробирайся дальше, туда, где растут дикие лилии. Кто питает их? Чью силу они отбирают в этой бездыханной пустыне? Тебе кажется, что узнать правду о них — твоя обязанность на век и месяц. Цветы нежны, прекрасны своей нелепостью в этом сухом обжигающем месте. Песок жесток, отвратителен банальной необходимостью. Но вместе это столь притягательная картина, что ты теряешь голову. Пару-тройку шагов и ты сможешь почувствовать запах их…
Теперь ты на таком расстоянии, которое позволяет дышать дикими и почти нелепыми цветами. Их запах такой густой, сильный, что можно пить его, пить жадными глотками. Неужели оазис выглядит именно так? Или может так проявляется безумие? Как лилии попали в эту пустыню? Всегда есть вероятность того, что пустыня образовалась вокруг них.
Мысли не нужны человеку, увидевшему красоту после многолетнего голота пустыни. Логика не требуется, требуются чувства. И вот решимость дошла до скромного пика, наклоняешься и целуешь цветы, чувствуешь их бархат лепестков, закрываешь глаза и вспоминаешь прошлое, представляешь будущее.
Чувствуешь, как губы начало шипать и обжигать, окрываешь глаза и понимаешь, что ты окружен цветами, их миллионы, они жадны до человека, ждали тебя, как джал их ты. И вот проглочен ими, как проглатывает одиночество. Воспринимай это как спасение, щепчут они...
Реальность. Открытие. Дубль второй.
Та же сцена, но света меньше. На полу в пепле лежат лилии, несколько лилий лежат на столе и на полках. Рядом со стулом стоит большой манекен, тоже держит лилии. На безликом лице нарисовано лицо мима. Мужчина жив, но рубашка стала красной. По прежнему спит, сверху на него спускаются механические часы, стрелки идут в обратном направлении. Над самой головой мужчины раздается характерный звук кукушки, но самой ее нет.
Мужчина открывает глаза, разглядывает сцену. Поворачивает лицо к 13ти зрителям. Собирает лилии, раздает их каждому из зрителей. Лилии превращаются в кукушек, те улетают.
Зрители через монокли смотрят на сцену. Мужчина подходит к стулу, поднимает его и вешает на стену так, что стул как бы стоит на ней. Подходит к стелажу, неожиданно взлетает вверх, берет самую последнюю книгу (большого формата подарочного издания или альбома).
Опускается вниз, открывает ее, находит последние ПУСТЫЕ страницы. Хлопает в ладоши, на него падает перо. Начинает записывать в книгу что-то. Отрывается через секунду, под саксофон говорит зрителям.
Должен сказать, что хроника вещь неблагодарная. В конце концов быть просто зрителем, фиксирующим жизнь других, это тяжело. Еще тяжелее оказаться потом под колпаком других зрителей. Свои записи я виду давно, виду для вас. Ваши лица скрывает маска, ваши тела существуют ли? Вы наблюдаете, но слушаете ли? Каждый раз вы меняетесь, но я рассказываю вам истории, придуманные мной, увиденные не мной. На моих стелажах миллионы историй, но вот в руках последняя книга. Последние листы ее значат ли конец? Мне — нет, увы я стал вечным соглядатаем жизни и рабства других. Вашей — возможно. Вы перестали быть интересной той, кто зовёт себя Судьбой. Наслаждайтесь, это ваши последнии минуты, потом вас сменят другие, но вы не поймете это и не почувствуете. Как не пойму это и не почувствую я. Для меня ваши маски будут смотреть также бездушно и жадно, как смотрели сотни лет назад. Но не переживайте, я думаю, вы будите жить в моих мертвых книгах, о Вас я буду читать смене.
Мужчина подходит к столу, бросает книгу на лилии, выключает свет. Теперь слышат только его голос.
Да, я надеюсь, что когда нибудь меня повысят до Вас. Тогда просто отсидев пару сеансов, я смогу уйти.
Голос превращается в резкий крик, потом все стихает, слышен только звук дождя.
Арка 3. Завершение.
Я придумала практически идеальную иерархию для своих созданий. Запутаться сложно, всё как в жизни. Зритель и рассказчик. Вечный актер и посменные наблюдатели. К сожалению, многие наблюдатели выходят из строя. А вот актеры держаться дольше, гораздо дольше чем я могла предположить. В моём спектакле для зрителей рассказывают сны. Но абстракция тоже утомительна, сны сочетаются с реальностью. Есть ли у марионеток реальность? Не всем она нужна, я подарила её только актерам. Остальным дала шанс наблюдать за ней. Шанс тоже хорошо, как протёртая каша для беззубой мудрости. Актеры не вечны. Я заставила их думать, что они вконце станут зрителями, а потом исчезнут. Но зрители из них были никудышные, они плакали, смеялись, злились. Но не в попад, в такт своим чувствам, мыслям. Я стала просто преврачать их....Превращать их...Неважно, но все они чувствовали одно...Только одно...
Сон 3. Луна.
Сидеть на Луне почти как на сыре. Или большом китайском фонарике. Ассоциации неважны, они условны. Зато чувства верны, хоть и изменчивы. Сидеть и смотреть на плевки звезд, далёкие и бесчувственные. Нужны они тебе? Нет, наверное нет. А вот Луна холодит, она обнимает тебя, готова простить все твои ошибки. Недавно здесь, чувствуешь покой, суеты нет. Только ты и лунный свет, двоё, как любовники, вечно влюбленные, как это просто, как недостижимо. Откинься назад, кругом только звезды и тишина. Ну может быть твою придуманную музыку. А теперь раскинь руки, ты плывешь на спине, в лунном свете, погружаешься в него, закрываешь глаза...Ты лунный свет.
Реальность. Последний дубль.
Комната пустая, вместо стула лежит книга, последняя страница написана до конца. Стелажи исчезли, вместо них- лампочки как звезды. Сверху летит множество самолетиков, как в детстве. Ощущение открытого пространства, лунного света. Тихая мелодия, плачущая, нежная, Antony &the Johnsons. Мужчина стоит к нам спиной, раскинув руки, как будто хочет обнять кого то. Стук каблуков, детский смех. Мужчина поворачивается, плачит. Зрители начинают хохотать, совершенно неожиданно и зло.
Раздается хлопок в ладоши сверху, и зрители испуганно смотрят вверх. Вскакивают, и постепенно превращаются в скомканные клочки бумаги. Мужчина открывает глаза, перестает плакать, смотрит вверх, в сторону. Яркий свет не даёт увидеть то, что происходит на сцене. Спуст секунд 10, свет меркнет. В центре сцены- огромный стеклянный сверкающий синим шар,- луна.