Я как обычно ехал домой на метро в пятницу вечером уставший и измотанный рабочей неделей. Повсюду торопливо бегали люди, стараясь успеть впрыгнуть в вагон, будто это последний поезд в году, расталкивая тех пассажиров, которые мирно стояли на их пути. Спокойно подойдя на платформу, попытавшись предугадать, где именно окажутся нужные мне двери следующего поезда, я стал ждать его.
Видимо на точность моих расчетов повлияла накопившаяся за неделю усталость, потому как «мои» двери открылись на три метра левее. На платформу сразу же хлынула мощнейшая волна пассажиров, сметавшая все и всех перед собой. Забавно наблюдать, как некоторые еще пытаются сопротивляться натиску этой «стихии» и хотят свернуть в нужную им сторону, а совсем не туда, куда несет их течение.
Вдруг на секунду люди перестали выходить из вагона и сразу продолжили, но уже огибая что-то на своем пути. Мне стало любопытно, в чем там дело и я, приподнимаясь на цыпочки, пытался разглядеть их препятствие. Лишь когда много повидавший на своем веку вагон образца 1960–х годов вновь наполнился пассажирами и еле-еле стиснул двери, я понял, какое препятствие мешало всем выходить. – На платформе, стоял на четвереньках, корчась от боли и пытаясь встать, маленький старичок.
Я тут же попытался поднять его, но он сказал, что очень больно ушиб колени и не может встать. «Может вызвать скорую тогда?» - сказал я, «Вдруг что-то серьезное?». «Нет, не нужно парень, сейчас сам поднимусь» - тихо произнес он. Я все же, подхватив обеими руками, аккуратно поднял старичка. Когда он выпрямился, на его груди я увидел горизонтальные цветные пластиночки – орденские планки, они заменяют множество наград.
Оказалось, что при выходе его толкнули в спину, он споткнулся и упал на бетонную платформу, ударившись обоими коленями сразу. И никто из окружающих даже не обратил на это внимания. Все просто обходили «препятствие». Я поинтересовался, сможет ли он идти, а он поднял на меня свои влажные от слез глаза и дрожащим голосом сказал: «Спасибо тебе парень! Ты настоящий мужик!». У меня встал ком в горле.
Весь вечер я думал об этой ситуации и о том, что не хотел бы иметь ничего общего с людьми, которые так легко обходили это «препятствие», - этого человека, рисковавшего когда-то жизнью ради нас.