- О! Ты в праздничной тельняшке! – Рында подмигнул и оглядел прибранную комнату.
- Да, а как ты определил, что она праздничная? – Боцман довольный погладил струны сине-белых полосок на животе.
- Не знаю… - Рында задумчиво почесал щеку, - а праздник-то какой?
- Я как раз думаю – какой. Это как ты с тельняшкой, понимаешь, что праздник, а какой – не знаешь, - Боцман вытянул руки проверяя ровность рукавов.
- Не усердствуй головой, Боцман, ощущение праздника важнее надписи в календаре!
- Ты мудр, хоть и трезв, но вот не хватает чего-то… рьяного… сердоблагого… вольнодушного… Блять, слова-то какие повсходили, несеянные… - смутился Боцман.
- Ща, Боца! Не теряй настрой! – Рында быстро вышел, не закрыв дверь.
Через несколько минут он вернулся со старым, пыльным аккордеоном, не закрыл дверь, отчего в комнате стало еще светлее, уселся рядом с Боцманом и без вступления, не договариваясь они затянули во всю ширь избы, даже шире, - непомещающийся, дрожащий звук аккордеона и их голоса поползли в окна и дверь на всю улицу:
We are the champions - my friend,
And we'll keep on fighting till the end!
- «Мы всех на хую видали – мой друг,
мы будем упираться до конца!» - подпевала соседка – бабка Ефросинья, поправляя поленицу, и задумалась, - во-ка! веселы соколики! Весна!