Новогодний миракл. Москва-Нью-Йорк.
По улицам Нью-Йорка едет Дед Мороз. Не какой-нибудь Санта-Клаус с бороденкой и в узенькой куцей обдергашке-курточке, а «настоящий» русский Дед с окладистой бородой и в большущей красной шубе. Естественно, усы и бородища, как и у Санты искусственные, да и шуба не годится для прогулок по сильным русским морозам, зато ее вид знаком любому детсадовцу и младшешласснику из России и она выглядит именно так, как и должен выглядеть непременный дедморозовский атрибут.
Но для плюсовой Нью-йоркской погоды шуба очень даже жаркая.
Вынужден сразу же признаться, что этот едущий по городу Дед Мороз – я сам.
Еще признаюсь, что жарят меня эта шуба, шапка и борода немилосердно и вести машину мне не очень комфортно, несмотря на то, что одел я эту шубу прямо на майку, а окна в машине открыты настежь. Липкие потоки пота стекают прямо из-под шапки и заливают усы, бороду и шею.
Еду я по Бруклину и время от времени громко кричу в окно разные новогодние поздравления, обращая их праздной Нью-Йорской публике. Кричу по-английски, но время от времени перехожу и на русский. Многие жители этого района хорошо понимают мой русский и что-то кричат вослед, но я уже ничего не могу расслышать. Те же, кто не понимает мои предпраздничные словесные упражнения, а это и всевозможные цветные ребята из Азии, латиносы и прочий, не пойми откуда приехавший сюда пипл, все равно отвечают мне улыбками, помахиванием рук и разноязычным гомоном, или просто не обращают внимания. Народ тут и не такое видывал.
Ну а теперь расскажу о том, кто я такой и с какой великой радости так сегодня вырядился? Объясню, для чего весь этот экстрим с управлением автомобилем в сползающей на глаза нелепой шапке, лезущими в рот искусственными усами и огромной немилосердно жарящей красной шубе?
Я – Борис Бялик, сравнительно недавно получивший американское гражданство житель Нью-Йорка. Живу уже семь лет здесь в Бруклине. Все семь лет в одной и той же трехкомнатной квартире. Если конечно не считать первых двух месяцев, когда мы с женой прилетели сюда из Москвы. На ПМЖ. Работаю, воспитываю двух детей.
Оба мальчишки родились уже здесь, и старший в этом году пошел в соседнюю школу. Кстати сказать, «русскую». Потому, что пока все предметы они там изучают на русском языке, а английский бывает у них всего лишь раз в неделю, что сильно смущает многих русских родителей. А некоторых совершенно даже не смущает, потому что их вообще уже трудно чем-либо смутить.
Но это все не так сейчас важно, поскольку я отвлекся от основного разъяснения – почему я в таком виде веду машину?
Что же тут не понять, - скажет кто-то. – Очевидно, что человек устроился работать на праздники Дедом Морозом и едет по вызову в какую-нибудь русскую семью.
Скажет так и ошибется. По крайней мере, в той части, что это работа по заказу. Тут не принято заказывать Дедов Морозов, поскольку, по улицам, магазинам и торговым центрам расхаживают многочисленные Санты, с которыми детвора может запросто пообщаться и сделать свой устный «запрос-пожелание» на вожделенные подарки.
А правда будет в таком предположении лишь в том, что еду я действительно в семьи из России. Но не по заказу, а просто так. Да к тому же еще не предупредив никого из родителей. Такой вот экстремальный экспромт.
Правильнее было бы сказать, что все эти семьи прибыли сюда из России, Украины, Белоруссии и Молдавии. Приблизительно в одно и тоже время.
Понятно, что все мы теперь здесь «русские». Навсегда. И нет для американцев никакого различия ни в наших «пятых пунктах», ни в странах исхода. «Русские» и все тут.
И в чем-то наверное, американцы правы, поскольку почти все из нас говорят в семьях по-русски и воспитывают детей на старых стихах Чуковского, Маршака и Барто. Да и первые слова наши дети говорят конечно же тоже по-русски…
Опять я отклонился от сути рассказа. Хотя все же и не очень.
Так вот, где-то с месяц назад разговаривал я по телефону с московскими друзьями и вспомнили мы, как я давным-давно ходил переодетым Дедом Морозом по Москве. Работал я тогда еще в оборонном НИИ, и если кто помнит, в то время существовал в нашей советской жизни большой перечень общественных обязанностей, нагрузок и работ. Все это сейчас уже прочно и заслуженно забыто, а в то время казалось неотъемлемой частью нашей советской жизни.
Сижу я в тот раз за кульманом, реакторы разные конструирую, как вдруг подходит ко мне наш профорг Сан Саныч и «с ножом к горлу» начинает предлагать добровольно принять участие в разного рода общественных мероприятиях. Ну, дело для того времени обычное, и чаще всего мне не удавалось от этих общественных мероприятий отмотаться, потому что в отделе нашем сидели в основном заслуженные конструкторы с большим стажем, которые еще чуть не с Курчатовым работали, под доглядом самого товарища Берии. К ним, заслуженным-перезаслуженным со всякой общественной лабудой никакой профорг не подкатит. А я молодой, сразу после института пришедший. Не было у меня никакой возможности вот так вот запросто от поручений комсомольско-профсоюзных отбодаться.
В те времена одной добросовестной работой рекомендовать себя – маловато было. Надо было еще «на картошку» ездить, марки какие-то распространять, в народную дружину ходить, на демонстрации разные выставляться и прочие общественные подвиги и поступки регулярно совершать.
Спектр общественных обязанностей был в ту пору необъятен. Правда, на этот раз мне был предложен достаточно узкий выбор – дежурить на новогоднем вечере или стать Дедом Морозом и обойти с поздравлениями восемь квартир сотрудников нашего НИИ.
Обслуживать новогоднюю пьянку, с ее неизбежными в таких случаях гнуснейшими пьяными конфликтами, мне не хотелось, а вот стать на день Дедом Морозом выглядело вполне терпимо, если даже не заманчиво. Ну, я и согласился. И ни разу потом не пожалел!
И вот как-то раз, где-то через неделю, выделили мне в профкоме стандартные дедморозовские шмотки. Шуба была коротковата, а борода была почему-то желтая и, хотя вроде бы и не слишком густая, но все время лезла в рот и мешала говорить. А в последствии еще и выпивать мешала.
А еще мне выделили Снегурочку. Правда, это уже не профком, а комитет комсомола расстарался, назначив мне в помощницы Леночку Измаилову. С Леночкой я уже был и раньше знаком, поскольку мы с ней числились какими-то там полузаслуженными донорами, и пару раз ездили за это дело в поощрительные турпоездки в Литву и Аджарию. Леночка была замужем, имела ребенка, но при этом была и яркой комсомольской активисткой, умела «зажечь», и из дома ее на такие мероприятия не без скандала отпускали.
Вообще-то мне на выбор предложили сразу трех снегурочек, но я выбрал именно Ленку, поскольку задание было непростым и вполне ответственным, и нужен тут был напарник, на которого можно было бы надежно опереться. Как в прямом, так и в переносном смысле, учитывая предстоящие нешуточные возлияния.
Известное дело, покажите мне семью, которая откажется от удовольствия «впихнуть» в залетного Деда Мороза хотя бы грамм 150 водки? Да они его без этого и из квартиры то не выпустят. А в одной семье мне тогда даже ребенка не сразу вывели, а лишь после того как я два раза по 50 граммов с их дедушкой выпил. Ну, это все было потом, но уже и в самом начале нашего общественно-нагрузочного действа я уже все это про выпивку предполагал, и потому выбрал именно Леночку за ее крепкую фигурку и компанейский характер, поскольку могла она не только детишек «зажигать», но и внимание дедушек и папаш на себя в нужный момент переключить. Это когда они уж очень усердствовать с водкой начинали. На предмет, кто больше выпьет – они или Дед Мороз.
Кроме шмоток и снегурочки выделили мне еще и массу разных подарков, от конфет и мелких игрушек россыпью, до стандартных новогодних подарков в красивых бумажных коробках-домиках. Ну, вы знаете, о каких коробках я говорю. Их штабеля всегда появлялись в булочных за пару недель до новогодних праздников. В них еще конфетное ассорти из разного неликвида.
Свалил я все это добро в необъятный сатиновый мешок, тоже кстати красный, закинул мешок на спину и поперся вместе со снегурочкой в новый дом, который нам предстояло обойти. Дом этот был неподалеку от НИИ, на той же самой Верхней Красносельской, и идти нам пришлось дворами всего ничего, но и тут праздные дворовые алкаши не давали нам покоя, то предлагая мне налить какой-то бурды, то и вовсе приглашая Снегурочку посидеть у них на потертых коленках. Мы отнекивались, отшучивались и отбивались и очень скоро с шутками и прибаутками притащились к нужному дому.
Как мы обходили квартиры, рассказывать подробно я не буду. Все себе этот процесс и так наверное представляют хорошо.
Как и предполагалось, ни из одной квартиры я без выпивки ускользнуть не смог. И хоть я человек не сильно пьющий, против дружного напора родителей, бабушек и дедушек устоять мне не было никакой возможности. Добрые люди только что руки мне не выламывали. Ну да ладно.
В целом механизм посещения был следующим. Перед каждой квартирой мы останавливались и тихо стучали в дверь. Родители с заговорщицким видом вытаскивали нам на лестничную клетку заготовленные заранее подарки, грузили в мешок и пронзительным шепотом давали инструкции типа сколько лет ребенку, как зовут и сообщали еще какие-то важные в нашем дед-морозовском деле мелочи. Потом они возвращались в квартиру и по-тихому закрывали дверь, а мы через пару минут звонили и заходили в квартиру под оханье и «удивленные» вскрикивания родителей.
Причем удивление родителей порой в несколько раз превосходило реакцию самих детишек. Частенько детишки выглядели даже немного испугано. Ну это те, что помельче и которым Деда Мороза по первому разу заказали.
В общем и целом все происходило без особых происшествий, не считая одной квартиры, где мамаша по каким-то причинам не удосужилась купить ребенку ни одного подарка. Не знаю, что уж там у нее произошло. Может быть что-то личное, а может и просто начала она праздновать Новый год сильно загодя… Короче, водка у нее была, а вот подарки как-то не случились в тот год.
Сто грамм она мне сразу с порога попыталась всучить. Я был тверд и отказался. Прояснил шепотом ситуацию с подарками. Точнее с их отсутствием.
Как вам передать те теплые чувства, которые всколыхнулись во мне по отношении к этой мамаше? Прибил бы. Ладно, проехали.
Вот тут как раз и пригодились мне те самые профкомовские резервы. Одарили мы ими ребетенка этой самой незадачливой мамаши по полной программе, правда, заставив его изрядно постараться и рассказать нам кучу стихов. И песенок он нам попел и поплясал и долго не хотел нас с Ленкой отпускать.
Да и все другие дети были вполне «подкованы» и легко входили с нами в контакт, с удовольствием напевая стандартный набор песен. Хороводы детвора тоже водила с каким-то немного даже задумчивым удовольствием. Удовольствие вроде бы получали и присутствовавшие при поздравлениях папаши и мамаши.
Я поспорил с Леночкой на рубль, что ни один из детишек не сможет нам рассказать стиха, который мы никогда раньше не слышали. Так оно в итоге и вышло. Стандартные стихи мэтров советского стихосложения в разной последовательности чередовались и тасовались в каждой квартире. Особо продвинутые порадовали нас есенинским стихом про елку, которая «под моим окном принакрылась снегом, словно серебром», другие тянули «Дет Мороз принес нам елку…». Короче, рубль я у Леночки выиграл, но брать его себе отказался, поскольку не в рубле счастье, да и здорово она мне в конце помогла, дотащив меня после восьмой квартиры обратно к нашему НИИ. Там помогла переодеться, сама сдала весь инвентарь, проводила меня на автобусную остановку и впихнула в переполненный автобус, который на скаку остановила. Шутка.
В общем, все прошло достаточно мирно и обыденно, и новогоднего миракла, то есть чуда, пожалуй что в тот раз и не случилось.
Хотя в одном из подъездов того самого НИИшного дома мы встретили некоего Витюлю, конструктора из отдела топливных сборок. Был Витюля шибко пьяненький, но не как всегда, а гораздо пьянее и, похоже не сильно понимал, где он в тот момент находился. То есть не в каком доме и подъезде, а пожалуй даже и на какой он вообще планете пребывал.
Сидел он мирно в подъезде у батареи на подоконнике. Сидел достаточно криво, неосознанно пародируя Пизанскую башню, как обычно могут сидеть только очень пьяные люди. Но увидев нас он немного оживился и начал кричать и булькать что-то малоразборчивое, но скорее всего все же вполне доброе.
Я подошел к нему и взял обширную мхатовскую паузу.
Витюля притих почти, но время от времени что-то громко шептал и пускал пузыри.
Я решил сотворить подобие чуда. Я решил поразить Витюлю.
Но исключительно в воспитательных целях.
- Витенька, - Сказал я ему, - Узнаешь ли ты меня?
Витюля оторопело уставился в нашу с Ленкой сторону. Видно было, с каким трудом его оптика наводилась на резкость и синхронизацию изображений. Видно было еще и то, что он сильно поразился тому обстоятельству, что какой-то случайный залетный Дед Мороз знает, как его, Витюлю, зовут!
Он даже как-то немного присмирел и стал на минуту более серьезным. Смотрел на меня как ребенок иногда смотрит на взрослого в каком-то тревожном ожидании, хотя время от времени, рефлексивная блудливая ухмылка и пьяный кривой смешок перебивали эту его внимательность и серьезность.
-Витенька, а помнишь ли ты, как я приходил к тебе в детстве, когда ты был еще совсем маленьким и жил в Измайлово? - Последнее обстоятельство про Измайлово я помнил из случайного и давнего нашего с Витюлей разговора.
-Помню, - почти автоматически ответил опешивший Витюля, но кривые его рефлексы как-то убыстрились.
- А как ты мне стихи рассказывал и обещал вырасти большим и умным, помнишь?
Рефлексные движения явно перевешивали уже краткосрочную витюлину серьезность, которая теперь лишь время от времени пробивалась через кривые усмешки.
-Ты хто? – более-менее членораздельно и отчетливо спросил Витюля и попытался схватить меня то ли за рукав, то ли за бороду.
- А как я подарил тебе большой железный самосвал, - уворачиваясь импровизировал я, понимая, что поскольку мы с Витюлей были приблизительно равны годами, то и набор наших подарков не должен был сильно различаться.
Витюля сильно задумался. Похоже, что я попал в точку. Судить об этом можно было по тому, что рефлексивные ужимки опять отступили, и на их место вновь пришла некоторая серьезность и озабоченность.
Я бы мог продолжить воспитательную беседу, но нам надо было в тот момент обойти еще пять квартир, а времени было в обрез, и Леночка уже тянула меня к лифтам. Я оставил рокочущего Витюлю у батареи в подъезде и стал подниматься по лестнице.
Витюля что-то кричал нам во след. Вроде бы просил не уходить. А когда мы, с блеском выполнив миссию, покидали подъезд, Витюли там уже не было.
Потом я не раз встречал его в НИИ, но так никогда и не рассказал об этой истории. Осталось ли это происшествие для Вити мираклом, я не знаю. Не думаю, что он воспринял этот случай как чудо, а может быть даже и вспомнить на завтра ничего не смог...
Не случилось тогда чуда в Москве, зато случилось оно через много лет в Нью-Йорке. Об этом то и рассказ.
Итак, напомню, что я решил в этом году без предупреждения навестить в обличии Деда Мороза несколько знакомых русских семей.
И тут в Нью-Йорке в основном тоже все прошло достаточно обычно. Сначала открывалась дверь, потом следовала немая сцена, полная настороженности. Но удивление родителей хоть и не было таким шумным как в Москве, но уж точно было куда более искренним. Не узнававшие меня родители детишек пускались в мучительные тихие разъяснения и нескладные речи о том, что они де ничего подобного нигде не заказывали. Они были крайне настойчивы и убедительны и старались мягко и деликатно вытеснить меня из дверного проема. Вот тут то я тихонько объяснял им кто я и в чем собственно дело. Следовал взрыв неподдельного родительского восторга, папаши с мамашами резко раскрепощались и вели меня в комнаты. Там уже следовал визг детей, обычная кутерьма и слегка гортанный стандартный крик бабушек из кухни: «Налейте ему водки!».
Вы не поверите, но в трех разных семьях, разные бабушки кричали одно и тоже! Водка наливалась, я долго отпирался, ссылаясь на то, что за рулем. Это действовало. В России у меня машины не было, а здесь, вместе с машиной появилась и замечательная «отмазка» от выпивки!
В общем, все проходило обычным порядком, так же, как если бы мы все никуда из Москвы и не уезжали вовсе. Но в одном доме случилось все же некоторое отклонение от сценария. Жила там наша хорошая знакомая. Недавно она развелась с мужем, и двое сыновей, пяти и семи лет остались жить с ней.
Когда я позвонил к ним в дверь, детишки преспокойненько мне открыли и впустили меня в квартиру. Ирины, их мамки, дома не было. Со слов детишек она пошла в магазин, что-то там докупить к празднику.
Как так, спросит меня американец. Не может быть, чтобы она оставила двух маленьких детей дома одних, без присмотра! Это безобразие! Такого не бывает!
Но вот все же случилось. Наверное, Ирине действительно что-то позарез понадобилось купить. Может быть подарок там кому-то или что-либо из еды. Вот она и выскочила из дому. А дети спокойно меня впустили и совершенно даже не удивились. Запросто могло сложиться впечатление, что Дед Мороз к ним приходит если не каждый день, то уж два раза в неделю точно!
В гостиной был уже накрыт стол. В углу стояла небольшая нарядная елка. Все дышало праздником, только не было хозяйки дома.
Ну, я детей «завел», все они мне рассказали, все стихи, которые знали, все песни мы с ними перепели, а Ирка все не возвращалась.
Взял я елку со всей атрибутикой и аккуратно передвинул ее в центр комнаты. Заставил детей водить со мной хоровод под бессмертную «В лесу родилась елочка». Дети знали всего один куплет и мы с ними выучили немудреную эту песенку до конца. Короче, Ирку я так и не дождался, и поехал к следующим друзьям.
Я то уехал, но экшн на той квартире продолжался. Все получилось даже гораздо забавнее, чем я предполагал.
Когда Ирина вернулась-таки домой, то поразилась тому, что елка стоит на середине комнаты, а дети несут какую-то околесицу про Деда Мороза. Сначала она решила, что они просто слегка заигрались. Но слишком точный и подробный характер рассказа и полное совпадение версий не оставили у нее сомнений, что кто-то действительно в квартиру приходил. Да тут еще новые куплеты из «В лесу родилась елочка» завершили дело.
Ирина бросилась к полупотайным местам проверить заначки и семейные ценности. Все было вроде бы на месте, но Иринкина тревога только нарастала. Ясно, что работал аферист. Но с какой целью? Сделал слепок с замка?
Хотела Иринка уже позвонить в полицию, но сообразила, что вопросов об оставлении малолетних детей без присмотра ей никак не обойти. С соответствующими тяжелыми последствиями. Что делать?
В полицию звонить нельзя, но друзьям то ведь можно. Может они чего посоветуют? Получилось удачно, что первыми кому Иринка позвонила были мы. Трубку взяла моя жена и стала сочувственно вздыхать и поддакивать, выслушивая взволнованный Иринкин рассказ, но не подавая виду, что прекрасно знает, кто этим загадочным аферным Дедом Морозом был. Но под конец она все же дрогнула и на вопрос Ирины о том, что же ей сейчас делать, Галька во всем призналась.
Иринка сначала была в шоке, но потом чуть расслабилась и высказалась в том смысле, что мол она многое от Бори (то есть от меня) могла ожидать, но чтобы такое…
Правда минут через десять «оттаяла» перезвонила Галке еще раз и они дружно над всем этим посмеялись.
А я в это время ехал в очередную квартиру к очередным друзьям. Правда, загвоздка была в том, что точного их адреса я не помнил. Дом помнил точно, подъезд уже очень приближенно, а вот этаж и квартиру вовсе не помнил. Ну да не беда. Язык ведь и до Киева доведет, как известно.
Вошел я в предполагаемый подъезд и поднялся на второй этаж, позвонив в первую попавшую квартиру.
Дверь не сразу открыл коренастый мужичек в тельняшке. Одной ноги у него не было.
-Заходи, друг - почему то сразу по-русски обратился он ко мне.
Я зашел. В квартире царила вопиющая нищета, слегка сглаживаемая чистотой и аккуратностью жилища. Хозяин провел меня… А куда же еще, конечно же на кухню.
Похоже, что я растерялся больше, чем хозяин. Он как-то по-свойски представился: «Володя». Я тоже назвался и мы познакомились.
Он оказался из Украины. Когда-то воевал в Афганистане. Был ранен, потом комиссован. Эмигрировал вместе с женою. Жена через несколько лет от него ушла, оставив на руках семилетнюю дочь. Он не работает, а живет на пособие. Естественно, что пособия ни на что не хватает. Обычная печальная Нью-йоркская быль.
- Слушай, Борь – просит Володя – а не можешь ты дочку Маринку с Новым Годом и Крисмосом поздравить?
О чем речь, я конечно же соглашаюсь. Володя ведет меня в комнату, где на полу сидит и играет маленькое полупрозрачное существо с тонкой просвечивающейся кожей. Малюсенькая, тихая и очень симпатичная девочка смотрит на меня с небольшим удивлением. Больше никаких эмоций. Пока. Но вот лицо ее светлеет в слабенькой улыбке.
- Санта – шепчет она. – Ты пришел?
Говорит она по-английский. И я не могу сразу протолкнуть накативший на горло ком и слегка откашливаюсь. Потом начинаю медленно ей что-то рассказывать. Хрипло и по-русски. Про оленей и северный полюс, про сани, ледяные горы и белых медведей. Словом, говорю и не могу остановиться. Девочка внимательно меня слушает и не перебивает.
Достал я из мешка какие были конфеты и шоколад, а самое главное – куклу Барби в балетном платье и маленькое пластмассовое трюмо для нее. К счастью игрушек я запас с избытком.
- Санта, как ты узнал, где я живу? – тихо по-английски спрашивает девочка. Она не смеется. Только смотрит на меня очень внимательно. - Ты прочел мое письмо?
- Да, - сразу же соглашаюсь я.
Следует долгая пауза. Я ничего не могу сказать. Судорога стянула горло.
- Это чудо, Санта. – Слово «чудо» девочка произносит тоже по-английски (миракл).
- Да, это чудо, – Отвечаю я девочке по-русски, и мы друг друга понимаем…