- Черт, и куда это все собрались?
- Наверное, к звездам.
- Но зачем? Ведь звезды так высоко, туда еще никто не забирался. А коли заберешься – так там будет скучно – ведь никого нет…
- А здесь весело?
- Уговорил. Стой, последний вопрос: какая у нас с тобой будет играть музыка, пока мы будем к ним идти?
- Глупый вопрос. Конечно же Love Hurts…
- Это понятно…Погоди, но мы же можем не вернутся?
- Мы никогда не вернемся – сказал я, всматриваясь в глубокий и жалостливый ультрамарин «Ночного кафе».
Иногда я думаю, что для того, что бы проникнуться чувством другого человека, нужно умереть, а затем попытаться родиться заново. Это уместно, если говорить об искусстве. Говоря простым языком, не нужно идти против общества, пытаясь навязать свое видение мира, нужно менять себя, и свое отношение к окружающим тебя предметам. Не нужно искать новые подходы к уже известным вещам – это выглядит пошло. Слишком многие художники, в погоне за формой, изображали повешенных женщин, голых женщин, голых повешенных женщин…Они рисовали революцию в форме квадрата, рождение человека в виде яйца, изображали любовь к женщине в виде отрубленного полового члена. Но никто, никто из этих людей не обращал своего взора на, что еще никто не рисовал до них… Да и вообще, что это за гонка – он первый, я второй…Искусство – это не атлетические состязания, здесь не финишируют и не дают золотых кубков (зубов). Здесь ищут, ищут покоя – и найдя, успокоившись, ищут снова. Здесь нет финиша или старта. Здесь нет конца…Эпоха продолжает эпоху, и художники нового времени все так же ищут, но опираясь на ошибки прошлого. Кто-то скажет, что им намного проще – уже не нужно ничего искать, вот она, экспрессия – только повторите. Вот тут-то и начинается самое интересное. Когда создается хорошая картина – для меня это сродни родившемуся ребенку. А как рождаются дети? Конечно же, из любви. А как создать ребенка, если в руках художника бушует мастерство, а в сердце совсем нет любви? Вот и получаются уроды. Потому что люди рисуют то, что не любят, а если еще шире – к чему не испытывают вообще никаких эмоций, т.е. ни положительных, ни отрицательных. При это пытаются изобразить то, что раньше еще никто не рисовал. В этом и заключено настоящее искусство – мы можем рисовать тоже самое, но при этом испытывать чувства к тому, что мы рисуем. А чувство нельзя повторить. Его нельзя скопировать. Оно сиюминутно. И по этой же причине в копиях картин великих мастеров совсем нет жизни, нет любви, нет бури или покоя. Нет ничего, кроме скрупулезного копирования мазков и оттенков. Я не стану сравнивать это явление с искусственным оплодотворением. Скорее это онанизм – сухой, без использования фантазии, но с использованием каталога нижнего белья. Можно ли влюбиться в кружевные подвязки? Да, разумеется можно. Я знал таких людей. По секрету скажу, что к искусству они имеют крайне косвенное отношение…