Пролетарская простота
В конце 80-х годов ХХ века в тогда еще Советском Союзе вспыхнула мода на Михаила Булгакова. Особенно – на «Мастера и Маргариту». Читать кинулись буквально все: и конченые интеллигенты, прежде тайно изучавшие гениальное творение по растрепанным журнальным вариантам, а потому обрадовавшиеся возможности вдумчиво, «по косточкам» разобрать книгу, и столь же конченые пролетарии, увлекавшиеся до того лишь изучением названий спиртных напитков на бутылочных этикетках. Поветрие «умного чтения» охватило народ.
Книг катастрофически не хватало – библиотеки мгновенно опустели, в магазины их привозили очень редко, на «толкучках» они стоили безумно дорого. Не спасали и появившиеся ублюдочно-«журнальные» издания из мерзкой газетной бумаги, к тому же - с великим множеством орфографических ошибок.
Вот тогда-то многие вспомнили про тех же интеллигентов, у которых такие книги имелись. Кому-то достались от родителей, кто-то успел купить сам. Прежде эти люди о своих экземплярах «Великого Магистра» молчали, ибо подобный факт мог спровоцировать нездоровый интерес со стороны партийных функционеров или, хуже того, «соответствующих» органов. Когда же наступила «гласность», многие из них опрометчиво рассказали, что в свое время не только читали, но и имеют в наличие такое произведение. Теперь им приходилось расплачиваться за свою болтливость…
Сашка в то время трудился начальником смены на одном заводе. О своем экземпляре «Мастера и Маргариты» он тоже рассказал, а потому вскоре книга – по причине веры ее владельца в слова Иешуа Го-Назри о том, что «все люди - добрые» - пошла по рукам. Правда, в каждом случае Сашка, передавая в руки экземпляр очередному любителю словесности, пытался прочитать ему небольшую лекцию о том, что книга – сложная, «многослойная», с официальной религией не совпадающая, к тому же – глубоко философская, не сразу поддающаяся полному пониманию и осмыслению. А потому – требующая большой умственной работы, изучения других сочинений по истории, философии, и т.д. и т.п.
Большинство работяг согласно кивали головой, но слушали невнимательно. Сашку здесь по-своему любили, за его доброту, мягкость и «не стукачество». Но в отношении таких его бесед между собой смеялись, покручивая пальцем у виска – мол, блаженный…
Читательницы из числа женщин возвращали книгу, потупив глаза. На вопросы Сашки о впечатление мямлили про «большую любовь», при этом практически все осуждали Маргариту за ее полеты на метле в голом виде. Нехорошо, замужняя же дама! То, что она завела себе любовника, их почему-то не возмущало.
Одна одинокая коллега, увлекшаяся в тот момент религией, вернула книгу со словами о том, что это – «мерзость невероятная», о чем ей сообщил батюшка только что открывшегося храма. Впрочем, через полгода интерес к религии у женщины бесследно исчез, и она столь же истово нырнула в «море любви», в котором в итоге и утонула - ее прямо на рабочем месте у конвейера зарезал от ревности очередной суженый.
Мужики чаще всего возвращали книгу, пожимая плечами, со словами «херня какая-то». Сашка обижался, пытался объяснить, что они не правы, но его не слушали. В лучшем случае небрежно похлопывали по плечу и сочувственно говорили: «Брось, друг, лучше стакан самогона дерни!». И весело ржали…
Лишь однажды читатель вернул книгу с улыбкой и словами благодарности. Правда, слесарь Коля выразил свои чувства не слишком литературно – мол, книга – просто зае…сь! А когда просветлевший владелец попытался узнать, чем именно понравилось ему произведение, и как он понял скрытые в нем «многослойные историко-философские пласты», Коля с той же светлой улыбкой пускающего слюнявые пузыри младенца сказал: «А чего тут понимать-то? Чертики и ведьмы всякие туда-сюда летают, смешно – жуть!».
После этого разговора Сашка книгу давать перестал…
Через двадцать лет, в начале XXI века, в России вышел телесериал по книге М. Булгакова. Сашка его внимательно посмотрел, поговорил с друзьями, и они пришли к мнению: фильм – не самая лучшая, но и не самая худшая попытка экранизации произведения. В общем, качественный «проходняк».
Меж тем, в стране вспыхнула спровоцированная фильмом краткая по времени, но массово-истерическая мода на книги «автора сценария». Молодые люди, большинство из которых до того не читавшие ничего, кроме статей сексопатологов о способах соития, валом повалили в магазины, стеллажи которых наполнились огромным количеством переизданий бессмертного романа – от дешевых «карманных» до дорогущих «коллекционных». Рынок на всплеск читательского спроса отреагировал мгновенно.
Как-то в эти дни Сашка зашел в один из лучших книжных салонов города, чтобы покопаться в новых поступлениях. Его здесь хорошо знали и аккуратно обхаживали. Он хотя и приходил нечасто, но бродил среди стеллажей долго и всегда что-то приобретал. Как правило, это была классика, добрая старая фантастика, исторические или философские сочинения. Чаще всего – в очень хорошем исполнении.
За Сашкой закрепили персонального менеджера торгового зала – хрупкую одинокую женщину «бальзаковского» возраста, из бывших педагогов. Та оказывалась рядом с покупателем, вела с ним умные разговоры, иногда спорила. Надо сказать, что собеседник Сашка был любопытный. Судя по тому, что через пару месяцев женщина, беседуя с ним, стала краснеть, блестеть глазами, охорашиваться, не к месту улыбаться, а также регулярно менять косметику и наряды, заводской мастер привлек ее внимание не только в качестве покупателя. Но Сашка, полагавший себя «добрым уродцем», ничего этого как бы не видел. Гад, конечно. Но на всех хороших женщин хороших мужиков не хватает…
В этот раз разговор у них зашел о творчестве Михаила Булгакова. Слегка поспорили о пользе нынешней моды на его творчество. Оба пришли к мнению, что это – «пена», но если она заставит в многомиллионной стране хотя бы несколько тысяч молодых людей после прочтения «Мастера…» задуматься о смысле жизни, добре и зле - это уже хорошо.
Однако их беседу прервали. К полке, ломившейся от книг о страданиях Понтия Пилата и путешествии в Москву Воланда, подошли две юные девочки, лет по 15-16. Собеседница Сашки, мило покраснев и извинившись, стала рассказывать покупательницам о произведении Великого Мастера. Тинейджерки слушали ее невнимательно, тараторили по поводу только что завершившегося сериала.
Одна из них произнесла: «Как она здорово летала на метле! Я бы тоже так хотела голышом мчаться в небеса!». На что вторая добавила: «Только у Маргариты сиськи слишком маленькие». Они дружно прыснули и защебетали о том, что в фильме все женщины – «худышки», а у Геллы – «плоская задница», за которую «ни одна мужицкая лапа не зацепится»…
И тут Сашка рассмеялся. Так громко и весело, что на него стали оглядываться другие покупатели. Но он, не обращая внимания, схватил с полки самый дешевый экземпляр книги о Мастере и всучил его девочкам в руки со словами: «Это вам – самое ТО!». После чего не слишком вежливо подтолкнул парочку болтушек в сторону кассы. Они пожали плечами и стали расплачиваться.
Сашка подошел к окаменевшей от горя собеседнице, посмотрел в глаза, начавшиеся заполняться слезами, правой рукой крепко приобнял ее за плечи (слезы у «менеджерши» тут же высохли, лицо пошло красными пятнами), и тихо сказал: «Все нормально! Пролетарское мышление – самое конкретное! Его не ничем не выковырнешь, я это точно знаю».
Еще раз улыбнулся. Не отпуская женского плеча, добавил: «И не пора ли нам, дорогая Людмила Сергеевна, сходить в кафе, чтобы с глазу на глаз обсудить проблемы любви и дружбы в творчестве Михаила Афанасьевича?»…