Всем тем, кто винит меня в том, что родилась чеченкой.
"О люди! Мы создали вас из мужчины и женщины и сделали вас народами и
племенами, чтобы вы узнавали друг друга, и самый почитаемый перед Аллахом среди вас - наиболее богобоязненный. Воистину, Аллах- Знающий, Ведающий." (49 Сура, аят 13 Священного Писания Коран)
Война шла тотальная. Чеченцев преследовали все, кому не лень. Убежавших от бомб, расстрелов без суда и следствия, концентрационных лагерей, грабежей и насилования на земле отцов, ожидали ужасы бандитизма, ограничения прав свободного проживания, передвижения, трудоустройства, морального издевательства. Блокпосты, транспортная милиция, участковые, миграционная служба, ОМОН, одним словом, - шмон-службы.
Как-то один чеченец - интеллигент до мозга костей пропал. Обзвонили все службы, морги, больницы, знакомых. Даже знакомые знакомых искали его. Через три дня вернулся домой. На наши удивленные вопросы спокойно ответил: "Отдыхал в ментовском клоповнике с бомжами, которые отказались лжесвидетельствовать, что я оказал сопротивление работникам милиции при проведении проверки паспортного режима. Зато какие-то очкарики с потертыми портфелями запросто подписали протокол, даже не кинув взгляд в мою сторону.
- По твоему внешнему виду, лаковым туфлям в трескучий мороз, нельзя понять, что ты - интеллигент, мирный человек, преподаватель?
- Туфли-то и выдали меня, - усмехнулся Овхад. - Спустился в метро, чтобы сократить дорогу. Не успел сойти с эскалатора, как потребовали пройти в служебное помещение. Отдай я сразу всю имеющую при себе наличность, возможно, отпустили бы. Но я не собирался это делать. Виноват, что посчастливилось родиться чеченцем. Для конспирации, я заменил норковую шапку на вязанную спортивную, дубленку - на куртку, вместо приличных брюк ношу потертые джинсы. Правда, не курю, не употребляю алкоголь. Избегаю общественный транспорт. Лишний раз беру с собой ребенка, когда надо выйти по неотложным делам. Знаю, что раз в месяц, крайне редко, дважды, участковый заглядывает за данью, несмотря на то, что все наши документы в порядке. Перед тем, как отправили в "каталажку" спросил, как в толпе меня вычислили. Задержавший меня сержант сказал: "Только чеченцы ходят в двадцатиградусный мороз в лаковой обуви с тонкой подошвой".
Это все мелочи, по сравнению с тем, что приходилось выносить постоянно мигрирующим несчастным, пытавшимся спасти свои семьи от войны.
Почему мы всегда и всем должны доказывать,что мы не верблюды?
***
Волею Всевышнего я родилась третьим ребенком в семье, когда мои родители жили еще очень далеко от страны вайнахов. Как и весь чеченский народ, их депортировали. Сталинская репрессия не щадила никого. "Чеченец - бандит, людоед, предатель" - заключила власть.
Через тринадцать лет разрешили вернуться на историческую родину, но не в свои дома. Бог с ними. Построили новые, выкупили у "новых хозяев".
Волею Всевышнего чеченцы-изгнанники сохранили себя с теми ценностями, традициями и обычаями, которыми Он и наградил.
Мои глубоко верующие родители не имели ничего общего с религиозным фанатизмом, несмотря на то, что строго соблюдали заповеди ислама.
Нас учили ходить, разговаривать, играть, петь, танцевать, радоваться дуновению ветра и наступлению ночи. Плакать и смеяться. Побеждать и проигрывать. Делиться с нуждающимися, подавать просящему, уступать старшим и младшим.
И ЛЮБИТЬ.
Близких и Родину.
Мы скрываем свои чувства к близким при посторонних. Умеем ценить сладость губ, которую не может убить даже война.
При старших не ласкаем своих детей, хотя безумно любим их.
Не целуемся и не ходим в обнимку на людях. Красоту интимных отношений храним друг для друга. Умеем любить и быть любимыми. Но не умеем скрывать свой патриотизм.
Родина для нас - Даймохк, страна отцов. А родной язык - Ненан мот, язык матери.
И у нас есть неписанный закон - Кодекс чести. "Трудно быть чеченцем!" - гласит наша народная мудрость. Но мы стараемся стать достойными продолжателями своих предков.
Помню, как отец (Да простит его Всевышний!) вел меня с братом в школу.
В то морозное утро 1969 года по дороге он объяснял, почему я иду слева от него, а мой старший брат - справа, почему зимой идет снег, а летом плачет дождь, почему падают звезды и раскрываются цветы, почему в реке бурлит вода, а в пещерах гуляет ветер, почему люди плачут не только от горя, но и от счастья, почему иногда он хмурится, и за что любит нас. И на все "почемучки" мы получали мудрые ответы, которые запоминали на всю жизнь.
Однажды умер учитель истории (царства ему небесного). Гроб с телом Воронова Ивана Ивановича выставили в фойе школы. С ужасом я смотрела на синюшное лицо любимого учителя и ждала, что вот-вот поднимется и спросит об очередном герое истории. Потом гроб накрыли крышкой, а завхоз школы принес молоток и гвозди. Испугавшись, что начнут заколачивать крышку, я начала кричать, просить, чтобы Ивану Ивановичу разрешили выйти из ящика. Меня отвели в учительскую, напоили чаем, угостили карамелью и разрешили проверять тетради одноклассников. Все же из окна я увидела, как гроб загрузили и увезли куда-то.
Вечером отец объяснил, что Иван Иванович никогда не вернется.
- Он вернулся к своему Создателю, - объяснили мне.
На мой вопрос: "Почему?", отец нежно прижал меня к себе и ответил: "Он закончил все свои дела на этой земле. Люди приходят и уходят по велению Всевышнего. Мы должны смириться с плавным переходом жизни в смерть. Но оставить за собой доброе имя".
Что все это значит, девяти-десятилетняя девочка не понимала.
Когда слезла с отцовских коленок, поцеловала перед сном и побежала к себе, Амин окликнул меня и спросил: "Скажи мне, как ты думаешь, что лучше: стать хорошим сыном плохого отца, или плохим сыном хорошего отца?"
- Вырасту хорошей дочерью. Я тебе обещаю!
- Значит, у тебя плохой отец?
Я растерялась. Но знала, что нет лучше и дороже человека, чем он.
Признаюсь, что он был и остался для меня самым родным, самым близким человеком. Лучше него не встречала.
Даже сегодня, когда его нет с нами, мысленно обращаюсь к нему и прошу прощения за все те секунды, когда заставляла ждать. Он ждал меня каждый вечер в течение пяти лет, пока училась в университете, сидя у окна, откинув занавеску. Интересовался моими делами, учебой, потребностями и желаниями. Очень интересный собеседник. Строгий, хороший отец. Уважаемый человеком и любящий муж. Никогда не видела его выпившим или курящим. Такими же выросли и все его семеро сыновей. Он научил нас молиться. Но никогда никого не заставлял это делать. Совершил хадж, несмотря на свое слабое здоровье. Но никогда никому не рассказывал о своем паломничестве. Построил дом, посадил сад, вырастил одиннадцать детей. И всем дал возможность получить высшее образование, за исключением одного - инвалида детства. Пользовался большим авторитетом не только в кругу своих братьев. За справедливостью, советом, разрешением спорных вопросов к нему ехали со всей республики. Никогда никому не было отказано в нашем доме. У нас годами жили совершенно чужие люди. Они садились вместе с нами за стол. Если кто-либо из них задерживался, он ждал их, как членов своей семьи.
Я преклоняю колени только перед Всевышним. И благодарю Аллаха за такого отца. Он и сегодня меня ждет. Там, высоко в горах на родовом кладбище.
Когда приду к нему, дотронусь до могилы и, не стесняясь плакать, расскажу, как живу без его улыбки, как с каждым днем мне его не хватает все больше и больше.
Я смирилась с тем, что его нет. На все воля Аллаха. Только сердце не хочет верить, что его нет рядом со мной.
Сегодня я могу дать ответ на вопрос своего отца, так кто же лучше: хорошая дочь плохого отца или плохая дочь хорошего отца. Я - плохая дочь хорошего отца. Но я стремлюсь достичь того имени, которое мой отец оставил после себя.
Надеюсь, что моя дочь тоже стремится вырасти достойным человеком. С честью и совестью. Она, также, как и я не переходит дорогу старшим. Не оставляет в беде нуждающегося. Помогает слабому и больному. Делится знаниями и умениями. Когда-нибудь расскажет своим детям сказки от дедушки Амина. И никогда не забудет, как он носил ее на руках. Как я с ней ехала его хоронить. Как она всю дорогу успокаивала меня и твердила: "Мама, не плачь. Дедушка не мог умереть, не дождавшись тебя. Он обещал, что подождет тебя!"
Оставив тяжело больного мужа в больничной палате Института Нейрохирургии им. Рамаданова, не признавшись, что позвонили и сообщили о скоропостижной смерти моего отца после второго инсульта, скрывая боль и слезы, прямо из больницы поехала с маленьким ребенком на железнодорожный вокзал.
Всю дорогу звонила мужу и интересовалась его самочувствием. Но не могла признаться, что я в дороге. Винила себя за то, что не навестила больного отца, когда он находился на лечении в Нальчике. Братья редко давали мне поговорить с ним по телефону. Говорили, что после разговора со мной он плачет, и они не могут его успокоить. Знала, что он всегда ждал меня. И где бы я не жила, всегда приезжал ко мне. Когда уезжала, он опускал глаза и просил: "Будь умницей. Не подведи нас. Береги себя. Верь, что Аллах пошлет только добро, а все остальное - испытания".
Все дорогу длинной в две тысячи километров мысленно обращалась к отцу и спрашивала: "Почему? Почему ты меня не подождал? Неужели я больше не нажму на звонок и ты не скажешь: "Вот. Моя дочь приехала!", хотя у тебя есть еще три дочери и семь сыновей.
Начались унизительные допросы, проверки, личный досмотр, как только мы пересекли российскую границу. Даже карманы ребенка проверяли. Но все это уже не имело никакого значения по сравнению с фактом смерти отца.
Не могла смириться с мыслью, что отец не дождался меня. И, когда подъехала на такси к двору и увидела закрытые ворота, которые чеченцы открывают в горе и в радости, у меня отнялись ноги. Не могла говорить. Малышка гладила меня по лицу и плакала.
- Мама, пойдем. Нажми на звонок. Я не достану. Пусть дедушка услышит, что мы с тобой приехали, - твердила она вновь и вновь.
Мне помогли выйти из машины и сообщили, что отец жив. Врачебная ошибка.
Аллах, что это? Равнодушно приняла их слова. Не испытывала ничего. Ни радости, ни огорчения. Наверное, в дороге умерла часть меня. А может, я уже смирилась с мыслью, что он закончил все свои дела на этой земле. Ответа на вопрос, почему я ничего не испытала, у меня нет до сих пор. Но через два дня, я кормила его из ложечки. Таскала на себе по комнатам, несмотря на свои позвоночные грыжи. Долго рассказывала то, что не успела рассказать. Несмотря на свою болезнь, он все время спрашивал про зятя. Не могла сказать правду, но и врать не хотела.
Через две недели, не попрощавшись, вернулась в Киев.
Унизительные вопросы, "шмон"-досмотры. Откупалась чем могла, лишь бы не дотрагивались до меня. "Вези, что хочешь, но плати" - девиз российской транспортной милиции. Видя со мной ребенка, украинцы относились снисходительно, а, узнав, что еду из Чечни, интересовались положением дел в республике, искренне сочувствовали чеченскому народу.
Забрала мужа из больницы, оставила ребенка с двоюродной сестрой (был конец учебного года) и поехала опять к отцу.
Начиная с российской границы и до самой станции «Минеральные Воды», над нами буквально издевались. После госпитализации муж выглядел ужасно. Впавшие глаза, дрожащие руки. Несмотря на эпикриз, выданный врачами, российские пограничники, работники транспортной милиции заставляли его раздеваться до пояса. Вытряхивали сумку с одеждой и самым откровенным образом вымогали деньги. На станции «Минеральные Воды» приключения продолжились. Нас изолировали друг от друга. Словесно издевались, упрекая в трусости, почему не воюем. Вызвали женщину-инспектора для моего личного досмотра. Вызвали врача для пальпации моего живота. Заставили выпить ведро воды. Мои доводы, что человек после больницы и нуждается в дальнейшем лечении не принимались в расчет. Наша вина в том, что мы - чеченцы. К утру сняли отпечатки, сделали фотографии в профиль и анфас. Заставили написать заявление, что у нас нет претензий к линейной милиции и, не извинившись, выставили за порог. Электричка на Гудермес ушла давно. Пришлось сесть на электричку до Моздока. В ней продолжились наши злоключения. Унизительный досмотр, глупые вопросы. С горем пополам добрались до Грозного. Буквально через час во двор ворвались люди в масках.
Я сидела у постели отца. Он спрашивал, кто со мной. Не мог узнать зятя. Настолько сильно того изменила болезнь. И от переживаний за все то, что произошло с нами в дороге мой муж замолчал. Он просто не говорил. Болезнь делала свое страшное дело. Дети, племянники, притихли и сидели в углу. Внезапно появившиеся в нашем доме вооруженные люди в камуфляже и масках перевернули все вверх дном. Обнаружив сейф, начали требовать от него ключи. Наши пояснения, что он принадлежит брату, работнику милиции, ничего не давали. Опять прицепились ко мне и мужу, требуя чистосердечно признаться, что делаем в чужом доме. Очередная серия кошмаров. Все соседи стояли на улице, у своих домов. Только подъехавший на обед брат разрешил эту ситуацию. Теперь уже я обвиняла его в том, что он - работник российской милиции. Он мило улыбался и объяснял мне, что наша вина в том, что родились чеченцами.
- Наша вина, наверное, в том, что не бандиты, сепаратисты, террористы и еще, черт знает кто. Кем только нас не называли. Мы учились, работали, создавали семьи, строили дома. На нас сыпали бомбы, всовывали в рот автомат, ставили на расстрел. Лишили крова и средств существования, пытаясь поставить на колени. И все это из-за того, что родились чеченцами?
Клянусь Всевышним, я не получила ни одного грамма гуманитарной помощи ни от одной организации. И я не искала убежища в стране, которая меня унизила. В стране, где посчитали, что имеют право отобрать право на жизнь. Из-за того, что я родилась чеченкой.
Я горжусь своими корнями. Горжусь своими предками. Безумно люблю свой народ. Не перестану восхвалять традиции и обычаи чеченцев.
Преступники не имеют национальности.
Пули не выбирают себе жертв по расовой или национальной принадлежности. Смерть не смотрит на наличие или отсутствие веры во Всевышнего. Она приходит в свой час. И я не знаю, где и когда умру. Не знаю причины. Но знаю, что я - дочь малого по численности, гордого достоинством народа. Мы достойно пройдем все испытания. Нам не нужна война. Ее нам навязали. Мой малый гордый народ достойно защищался. Теперь маленькими, но уверенными шагами чеченцы движутся вперед.
Я люблю вас, ЛЮДИ. Красивые и некрасивые, рыжие и смуглые, голубоглазые и кареокие, высокие и низкие, худые и толстые, больные и здоровые, умные и дураки.
Люди, не вините меня в том, что я родилась чеченкой. Горжусь тем, что следую кодексу чести Нохчалла.
Я - истинная горянка, нравится это вам или нет. Приходите с миром. Живите в мире. Мира вашим домам.
Продолжаю штопать небо над Чечней. Оторванные лоскутки моей памяти.