Молодость – счастливая пора, когда мир кажется ярче, воздух чище, а чувства острее. Все видится простым и очевидным - если любить, то до беспамятства, ненавидеть, так всей душой. Вокруг столько интересного, столько соблазнительного, и так это все хочется попробовать! А тут эти предки. Туда нельзя, сюда не ходи, у тебя экзамены – никакой жизни молодому организму. На улице весна, в крови гормональная революция, и в душе щемит от неясной тоски, а они запирают дома и не дают идти в манящую ночь, прижавшись к такому же юному телу, но с другой половой хромосомой. А тебе, между прочим, уже целых пятнадцать лет, и ты уже взрослая!
Но есть в арсенале детишек, проспавших раздачу ума, способы воздействия на тормознутых предков. Их много, но один из самых распространенных – шантаж. Или вы мне сейчас ключи от рая или я на себя руки наложу. Умирать по настоящему, конечно, не хочется, так ведь никто и не заставляет - можно сымитировать. Да и подруга вчера после уроков рассказывала, что если выпить пачку анальгина - ничего не будет, а родители потом как шелковые становятся. И всюду отпускают, и новые вещи покупают, правда, в больницу могут увести, но ненадолго.
На матери, как говорится, не было лица. Красные заплаканные глаза, опухший нос и скомканный платок в нервных дрожащих пальцах. Через распахнутые окна в комнату врывался холодок ночи, в коридоре валялись щепки от развороченной двери ванной, на полу разбросаны вещи. Леня стоял у дивана, нависая над виновницей этой майской вакханалии, мы с Олегом остановились в дверях. В глазах молодой особы, кроме дерзости едва просвечивало настороженное любопытство.
- Что пила? – обратился врач к матери.
- Вот, я тут упаковки в ванной нашла ,– дрожащим голосом откликнулась женщина.
Олег взял у нее обрывки облаток.
- Что там? – Леня без особого интереса рассматривал скромное убранство квартиры. Достатком здесь и не пахло.
- Аааанальгин, - на распев начал Олег – сууульфодимизин, опять анальгин, еще анальгин, сульфодимизин. Все, больше ничего.
- Сколько выпила? – спросил врач у девчонки, та молчала.
- Это все? Или еще что-то было? – вопрос остался без ответа. – Ну не хочешь говорить, не надо. Тебе же хуже.
В глазах юной барышни, промелькнул страх.
- Все, вроде бы, доктор, – подала голос женщина.
- Ну, все так, все. Будем мыть, раз говорить не хочешь.
Новоявленная Клара Блэндик* явно забеспокоилась, съежилась и стала испуганно смотреть на Леню.
- Без меня, – быстро сказал Олег и пошел на балкон. Мать девушки озадаченно проводила его взглядом.
Олег, больше 15 лет, отработавший на скорой, бывавший во всяких передрягах, видавший и кровь, и боль, и смерть, был, тем не менее, брезглив. Процедуру промывания он не переносил. Если все же ее приходилось делать, и ему нельзя было свинтить, то он запросто мог присоединиться к больному и воспользоваться тем же тазом, причем без глотания «кишки». Я достал зонд и воронку. Девчонка, увидев трубку диаметром больше, чем ее большой палец, попыталась забиться в угол.
- Принесите растительное масло и ложку, - попросил я женщину.
Смочив трубку и обмотав черенок ложки бинтом, я пошел к «Кларe». Та стала метаться по дивану, стараясь проскочить мимо Лени. Не тут-то было. Тогда она попыталась его укусить.
- Ах, так! – возмутился врач – Виталька держи ее, я сам.
Изловчившись, я обхватил извивающуюся девчушку сзади и прижал к себе, не давая ей размахивать руками, ее мать пришла на помощь и бросилась держать ноги. Леня безжалостно сдавил бледные с лихорадочным румянцем щеки и просунул ложку между зубов. Держа трепыхающееся тело одной рукой, второй я запрокинул голову юного дарования назад, а врач стал впихивать зонд.
Девчушка начала характерно мычать. На балконе, словно на занятиях в лингафонном кабинете, ей вторил Олег, но судя по всему, дальше звуков дело не шло. Это радовало.
После процедуры в тазике плавали три, почти целые таблетки. Еще пару я нашел в ванной, когда мыл зонд.
- Собирайся! Поехали в больницу! – сказал Леня юной особе, которая уже успокоилась и присмиревшая сидела в углу.
В машине я сел на кресло за девчонкой, Олег же контролировал ее спереди. Впрочем, она уже не просто успокоилась, а даже повеселела.
- Ну и сколько ты выпила на самом деле? – спросил я.
- Штучки три – ответила она
- А остальные куда дела?
- Под ванну забросила, - она уже предвкушала, как завтра будет рассказывать о своих приключениях.
- А зачем травилась-то? – задал вопрос Олег.
- Да мать - дура! – зло произнесла девчонка. – Никуда не пускает, дома заставляет сидеть. Другим можно, а мне нет! Еще юбку обещала купить, как у Машки, и не покупает. Говорит денег нет. А сама на двух работах работает.
- Это да! Это серьезно! – сочувственно произнес Олег. - Только ты не тем травиться стала. Надо было магнезией.
- А это таблетки? – заинтересовалось чадо
- Нет ампулы. Большие такие. В аптеке без рецепта продаются. Их надо пить.
- А умереть от них можно?
- Конечно. Только если не хочешь, больше двух не пей.
- Понятно, - сказала «Клара Блэндик»
В токсикоцентре, нам особо делать было нечего, но нужна была их отметка. Пока Леня разговаривал с врачом отделения, подъехала еще одна наша бригада, из которой выгрузилось еще одно молодое дарование, тех же лет. Оказалось, эта та самая Машка, чья юбка была предметом вожделения нашего чада. Встретившись в столь необычном месте, подруги начали живо обсуждать происшедшие. Ни холодный кафель стен, ни клеенки кушеток, ни специфический запах нисколько их не смущали.
Врачи закончили совещание, на котором было решено, что мы повезем обеих.
- Мы домой? – весело спросила наша клиентка, залезая следом за подругой в машину.
- Весьма вероятно, это станет тебе домом, - философски ответил Олег – Родным домом!
Машина вырулила со стоянки и направилась в психбольницу.
*Клара Блэндик - Голливудская актриса. Снималась в фильме "Волшебник страны Оз". Отравилась, покончив жизнь самоубийством.