«Вот почему ты мучаешься, - сказал Лунин; его лицо озарила озорная улыбочка в тоненьком ободке эспаньолки. – Данечка, время отняло у тебя любимую игрушку – тайную жизнь! Это называется тайная жизнь. Человек ею очень гордится.»
Я фыркнул. Фраза на счёт попов, придумавших бога, уже округлилась у меня под языком, но Лунин, грустно опустив взгляд, вдруг стал рассказывать мне историю одной своей знакомой, скромной девушки девятнадцати лет. Имени её он, конечно, сказать не может. Есть такие, они одеваются как пожилые учительницы, носят неизменную дульку на затылке, освободив от волос трогательную шейку и вечно немного нахмуренный, чистый лобик. «Умная, кстати, девушка, - говорил Саша, созерцая мои аккуратно развешенные свежепостиранные носки на батарее отопления в моей чистенькой кухоньке. – Курсовая, говорят, диссертации фору даст. Только знаешь, у всех – фишка. Она гордилась своим везением. Думала, что это… заслужено, что ли… Вот в лотерею видеокамеру выиграла. А в другой раз швейную машинку. Заходил я к ней как-то: книг – море. Полки забиты под завязку. И одна видеокассета, помню, лежала. Мне ещё подумалось, почему одна? И видика, вроде, нету… Дивная история.»
Я достал из шкафчика и развесил на подоконнике хрустящую от крахмала скатерть, чтобы прикрыть носки. Лунин благодушно улыбнулся и прикрыл глаза.
«И вот, представь. Её двоюродный брат стибрил эту кассету. Друзья обещали переписать «Звёздные войны». Решил, наверное, зачем ей одна кассетка? Валяется просто. Что с ней тогда было! Она месяц в психиатрической больнице лежала, я её посещал, как друг, - Саша вдруг поёжился и одёрнул широкий ворот свитера. – А напрасные тревоги, - подростки действительно просто записали туда Дарта Вейдера, - я с её братом говорил. Вставили в видик и переписали ему фильм. Он сам, бедный, ничего не понимает…»
В прихожей заскрипела входная дверь. «Да пребудет с вами Сила!» – тут же включились вчерашние, ещё не зайдя на кухню. Судя по звонким звукам, с ними были пакеты, наполненные многочисленными стеклянными предметами.
«Открыто было! – пояснили они, вваливаясь к нам. – Надо похмелиться, Данила!» Я поинтересовался, какого хрена они не сняли свои грязные ботинки, но разговор уже зацепился за «Звёздные войны». Каждый имел, что сказать. Я полез за стаканами.
Сюжет этой гениальной саги раскрывает универсальные религиозные представления человечества, рассуждали вчерашние, галдя, постоянно перебивая и дополняя друг друга, размахивая руками, разливая пиво, расстилая газету «Комсомольская правда», расчленяя исполинского судака, а также закуривая и требуя пепельницу. По их словам, всё просто. Сбалансированная система, точно так же, как видимая нам природа, - добро, зло, точнее, единая творческая энергия, которая имеет эти две борющиеся ипостаси. В духе, как и в материи, завсегда должно быть…
Впрочем, на счёт того, что там завсегда должно быть, их мнения, наконец-то, разошлись, галдёж утратил вектор натиска, а скорость опустошения бутылок возросла. Пиликанье пейджера у кого-то из вчерашних и то казалось изощрённым аргументом, - до того они увлеклись.
Саша Лунин не на шутку вспылил. Я даже обрадовался: его щёки стали пунцовыми, светлые глаза метали молнии. Сашеньку возмущает, что древняя как мир языческая идея объявляется единственно верной. Изложить христианскую доктрину, ну хотя бы тезисно, конспективно, ёлки-палки, мы ему не дали. Поэтому Лунин пустился в пророчества. Попомните, мол, его слово, это только начало! Светлая сторона Силы, тёмная сторона… Скоро начнут делать фильмы, в которых стрелять друг в друга из наганов будут ангелы, или борьба развернётся среди нечисти. Например, злые черти воюют с жестокими инопланетянами. Причём, зритель, - зритель-то! – за кого-то обязательно станет болеть. Вчерашние пришли к выводу, что это будет, пожалуй, интересно.
«Тайная жизнь, - подумал я, плотно заворачивая в газету обглоданные рыбьи кости, засовывая это в пакет и помещая в мусор. – У меня, видите ли, была тайная жизнь! Эх, Лунин, если б ты знал!.. Как сейчас тошно. Ничего нет. Просто ничего нет. Так не должно быть. Должны быть какие-то силы, стихии, враги… Пустота…»
Мне отчаянно захотелось заорать на них, чтоб перестали проливать пиво. В конце концов, я, может быть, преувеличиваю… Ну что такого было? Жил чудак. Я и сейчас живу. Скрипел зубами от ненависти. Или от сострадания. Хм, попустило. И какие такие у меня были враги? Злые черти? Материальный, мать его, мир?..
Я непропорционально громко заржал над какой-то смешной и досадной оговоркой Лунина. Он посмотрел на меня с удивлением, нервно огладил рукой бородку.
«Вы же прекрасно понимаете, что я имел в виду!» Вчерашние вразнобой стали говорить, как они понимают, что он имел в виду. Саша, от раздражения даже согласившись выпить немного пива, заявил, что вскоре, наверняка, снимут кино, в котором добро и зло будут совершенно условны, - как говорится, с какой ещё стороны посмотреть, - а представители и того, и другого будут меняться местами в зависимости от сюжета.
Когда мы с ним вышли в туалет и зажурчали дуэтом, я, пользуясь случаем, поругал вчерашних за хамство и спросил: «А что было на той кассетке?» - «На какой? – не понял Саша. – А-а! Девушка тайком, сама для себя танцевала стриптиз. Ну, и записывала на камеру. Позже она мне призналась… Говорит, это очень красивый танец, это искусство, говорит, - а сама красная как рак. Правда, искусство! И сверлит меня глазами, посмей что-то сказать.»
Пауза. Наши струйки опали.
«Я свою тайную жизнь, как Вы изволили выразиться, не прятал, - секунду поразмыслив, резко сказал я. – Она и так никому не была нужна.» - «Это точно», - подтвердил друг, застёгивая штаны.
«И мне?» - я беспомощно цапнул его за свитер.
«В первую очередь,» - на конквистадорском лице Лунина медленно расплывалась детская, детская улыбка.