Написано практически на спор,
на игру «Одна AU-шная тема на всех любимых персонажей»
В Социалистические Штаты Японии пришла перестройка.
Койя, которой телевизор мешал делать уроки, волей-неволей вслушалась и с удивлением узнала: то, чем они с подругой-половинкой занимаются со дня своего создания и без чего она, Койя, жизни своей не представляет, – оказывается, «половое извращение».
В той же секретной лаборатории на крыше стояла Дита и из последних сил защищала базу данных державы – хакеры ломились нагло, запускали вирусы и червей, девушка-робот обучалась на ходу, но уже не хватало быстродействия.
Собственно база данных, то есть Джима, валялся на той же крыше на животе, меланхолически смотрел вниз на людей и просил Диту не переутомляться, потому что все секреты давно уже проданы геополитическим противникам за корзину гнилых бананов, а она, Дита, такая одна.
Риза Хоукай отпарывала погоны, не совсем, а наполовину, чтобы приколоть новую звезду; погоны были пришиты на совесть, а потом предстояло исколоть все пальцы, чтобы пришить обратно; Риза ненавидела всё это оптом и в розницу, но в той же системе служил он, и ему нужна была поддержка…
Джульетта Дуглас задремала над бумагами в приёмной первого лица, и ей пригрезилось, что когда-то её звали по-другому, что у неё были маленькие дети… и что первое лицо – «говорящая голова» и предатель.
Председателю компартии вражеской державы, известному под кличкой «Морфеус», в той самой приёмной заявили: мол, не до тебя, мы столько боролись за права негров, что наконец их получили; Морфеус перевёл ошеломлённый взгляд на Дуглас, а та чуть слышно шепнула: «Но пасаран!»
Хотару играла в куклы спиной к телевизору и время от времени ловила себя на странном желании разнести этот мир на куски, пока то же самое не сделали враги.
Мисато честно несла службу на полигоне, хотя туда уже доходили слухи, что половину ракет скоро распилят и наделают из полученного железа кастрюль, гвоздей и мясорубок.
Темнокожая Анамария с Острова Свободы откровенно смеялась над происходящим: мол, подумаешь, что Большой Брат скоро перестанет защищать, контрабанды и красивых мужчин на наш век хватит!..
Лена Свеколт убийственно спокойно доказывала соседке по лестничной клетке, что вышла замуж за престарелого профессора совсем не для того, чтобы сделать его чьим-то там идеологом и общественным деятелем – должен же кто-то в этом бардаке заниматься ещё и наукой! – а сама украдкой сжимала в кармане амулет вуду.
Канаме Куран пытался остановить стихийный митинг, на котором умники орали: «Смерть людям! Они семьдесят лет угнетали вампиров и переделывали их под себя!» – доказывал, что если бы не власть людей, вампиры бы и вовсе вымерли.
Дин Винчестер с братом приехали в СШЯ просить политического убежища, зная, что отсюда их не выдадут ФБР, – но было похоже, что вторая сверхдержава становится всё больше похожей на первую, хуже того – её бледной тенью.
Рюичи Сакума был пока ещё на гребне волны – тогда много кто собирал полные стадионы, но только песни “Nittle Grasper” запоминали наизусть и только под них любили танцевать.
Тацуми было просто плохо – росли цены на сладкое, да и вообще всё труднее становилось экономить, а ещё секретарь Десятого Департамента сильно подозревал, что скоро у них будет невероятное количество работы по части странных смертей…
Рэй Хино единственная из всего класса пришла на уроки в красном галстуке, и теперь над ней смеялись, как над пережитком прошлого, а она едва сдерживалась, чтобы не превратиться прямо здесь в Сэйлор Марс и не показать им, что почём.
Сецуна как никогда жалела, что ей запрещено останавливать время, тем более поворачивать его вспять, и её не могли утешить даже самые роскошные модные журналы, вдруг ставшие доступными.
Макнейр потирал руки: ему казалось, что новые времена позволят ему стать чем-то большим, чем директор зоопарка – может, даже «серым кардиналом» нового правительства.
L непрерывно анализировал обстановку, так что грустной Сецуне приходилось ещё и подтаскивать ему клубнику со своего огорода, и следить, чтобы гений-беспризорник не упал со стула.
Рой Мустанг получил от руководства преступный приказ – стрелять в собственный народ – и теперь раздумывал: то ли сразу застрелиться, то ли, хлопнув дверью, уйти со службы, то ли всё-таки сначала поговорить с лейтенантом Хоукай.
Благополучному студенту Рану Фудзимие отец радостно объявил: «Теперь я не спекулянт, а уважаемый человек, скоро вы с сестрой переберётесь учиться за границу!»
Квай-Гон читал в сельской церкви проповедь: мол, наступают смутные времена, и защищать свои души надлежит не только молитвой, но и кулаками; за такие идеи его очень не жаловали высшие церковные чины.
Ямато пришла из школы, выслушала рассказ Койи про передачу и рассмеялась: «Скоро за это никого уже не будут преследовать, мы могли бы основать свою собственную партию, только зачем нам, нам вполне хватает друг друга!»
Деб Морган недоумевала: что за полиция нравов, товарищеского суда уже, что ли, недостаточно, пусть этим лучше Тацуми занимается, а уж она-то совсем не образец для подражания!..
Профессор Фуюцуки после бессонной ночи с Леной (большую часть времени оба выводили формулы) доказывал коллеге, что в политику сейчас идут либо идиоты, либо негодяи.
Мон Мотма как раз собиралась сложить с себя депутатские полномочия и создать оппозиционную партию, за что её обзывали стервой, феминисткой и отправляли вытирать сопли детям.
Джеймс Норрингтон в время краткого пребывания на берегу пытался дозвониться в войсковую часть, где служила Мисато; их объединяли далеко не только похожие проблемы по службе.
Ами прилежно училась, справедливо полагая, что человек со знаниями и дипломом в любом случае не пропадёт, и украдкой слушала записи Рюичи Сакумы, хотя никто его никогда не запрещал.
Сьюзан с упоением кинулась в мир мини-юбок и дискотек, ещё не догадываясь о том, что её заприметил Макнейр; впрочем, это было лучше, чем подъезды и непонятные мальчики.
Пэйшенс Филипс красила перед зеркалом губы, поправляла маску и думала о том, что если она попадётся во время очередного отчаянного приключения, никто уже не будет сравнивать её с героями «Анискина и Фантомаса».
Джо Харвелл опять сбежала из дома, надеясь совершить что-нибудь героическое, ей казалось, что сейчас самое время, чтобы навсегда вырваться из-под родительской опеки.
Король Каспиан с грустью осознавал, что всё труднее получать поддержку Аслана, и не потому, что в самой Нарнии жители стали хуже и перестали верить, а потому, что в самой Стране-за-Морем очень неладно; юному королю часто снилась маленькая девочка, угрожавшая разрушить весь мир.
Антон Городецкий в числе немногих сверстников не шёл в бизнес, а продолжал учиться, полагая, что это у него получается лучше, а заодно отрицая всё, что чувствовал в себе необычного, и дико смущался, встречая на улице Анамарию.
У Рицуко был обычный рабочий день: написать программу защиты, зашифровать данные, выкурить десяток сигарет, успокоить взбудораженных телевизором искусственно созданных девчонок, долго тестировать системы, заснуть прямо на рабочем месте и подскочить от телефонного звонка…
Шми говорила с мамой Джо о том, что дети совсем отбились от рук; у неё тоже старшенький бросил учёбу и открыл кооператив по сборке и починке роботов, хорошо хоть не бросил младших и хозяйство – в большой семье святого отца Квай-Гона это было уж совсем немыслимо.
Сэм Винчестер встретил на улице плачущую Мон Мотму – точнее, плакать она начала, поняв, что братья таки приехали в Союз и что ничего хорошего их тут не ждёт.
Брэд Кроуфорд отбивался у гостиницы от валютной проститутки, как мог убедительно доказывая, что если она не возьмётся за ум – вскоре не понаслышке узнает, что такое СПИД.
Цузуки был послан встречать Джо, чтобы не влипла в историю; в засаде было скучно, жутко хотелось есть и хорошенько напугать воришек, вскрывших вагон с магнитофонами; в итоге ловили их на пару шинигами с Джо.
В этом же поезде ехал вампир Дзиро с маленьким братом, прячась за коробками – на периферии противостояние между вампирами и людьми стало уж совсем непереносимым.
Анакин помимо кооператива и семейных обязанностей ещё успевал встречаться с Пэйшенс; та была примерно вдвое старше, но ещё вопрос, кто у кого учился каверзам.
Тидзуру Аой заканчивала рискованный эксперимент, осознавая, что нарушает все мыслимые законы мироздания, а потом собираясь нарушить ещё один: встретиться за территорией спецчасти с подозрительным иностранцем в очках и белом костюме; впрочем, Кроуфорду секретная информация была решительно ни к чему.
Ирка сидела в инвалидном кресле и грустно смотрела в чёрный немой экран новенького компьютера: спонсорский подарок из-за океана не желал подключаться к отечественным розеткам; а ещё из их семьи делали «жертв режима», и бабушка из-за этого плакала, потому что знала, кто подстроил ту автокатастрофу, и даже собиралась швырять подарки в лицо и дойти до депутата Мотмы…
Утена по дороге из школы ввязалась в драку – заступилась за слабого, а потом встретила одобрительный взгляд потрясающего, явно нездешнего парня – и тут же задумалась, не обидеться ли на сквозящее в этом взгляде превосходство, но долго думать ей не дали – парень улыбнулся и сказал: «меня зовут Дин, а тебя?»
Мимико готовила дом к приёму беженцев из регионов; на ещё не знала, что в судьбе одного из них и его маленького брата она скоро примет самое живое участие.
Шульдиху казалось, что теперь можно будет хулиганить и в чужой столице – очень хотелось охмурить одного мальчика, которого Кроуфорд как-то показал ему в видениях, правда, он же честно и предупредил, что это палка о двух концах; а то, что у него на родине сломали стену, Шульдиху всё равно не нравилось – правда, саму стену он не жаловал, зато ясно видел, какая разруха по обе стороны у людей в головах, и ужас что теперь начнётся!..
Юки Эйри заканчивал новую книгу – по сравнению с первой она должна была получиться более захватывающей, потому что и сама жизнь становилась всё больше похожей на авантюрный роман; впрочем, Рэй-кун его писанина понравится в любом случае.
Джек Воробей упаковывал сумку с контрабандой: кофе, сигареты, колготки, косметика, почти эротические видеокассеты – и гадал, что из этого вернее растопит ледяное сердце Рицуко.
Юки Кросс выслушивала сетования приёмного отца: «Ну ты же понимаешь, что комсомол и пионерия отжили свой век, не может же вся организация держаться на учителях и активистах вроде тебя!» – и краснела от одной мысли о том, что ректор помянёт ещё и «шефа» Канаме…
Лорд Джедайт сидел в тридцать втором ряду на концерте и собирал энергию фанатов – ему было плевать на всех этих людишек, лишь бы хоть немного приблизить к выздоровлению девочку в инвалидном кресле…
Июнь 2009, Луговая