Наш век хоть и именуют веком науки, техники и прогресса, но не могут отрицать, что старого в нем сохранилось немало. Особенно это чувствуется у деревенских жителей. В деревнях уже во многих домах стоят микроволновые печи и электрические плиты, но много где остались старые глиняные печки и до сих пор нет водопровода.
В таких деревеньках все еще, соблюдая все традиции, празднуют масленицу, пасху, исправно посещают церковные службы и гадают на Ивана Купала.
Лето – любимое время деревенских детей. Да и не только детей. Летом тепло, можно безвылазно в речке купаться, и печку не каждый день топить нужно. Летом меньше забот по дому. Разве что в огороде работы больше…
В деревушке N лето в этом году выдалось жаркое. Дожди были редкие. Сильные, правда, но редкие.
Жили в этой деревне две подружки – Ирка и Зинка. Зимой исполнилось обеим по семнадцать лет, и начали девчонки строить планы на будущее. Планы грандиозные, почти наполеоновские! В большой город уехать, в институт хороший поступить и (что было обязательным условием) замуж выйти хорошо. Чтобы по любви да потом жить в достатке. Мечтали громко, чуть ли не песни об этом пели на всю деревню. Услышала их баба Нюра. Говорят, самая старая в деревне. Еще дядя Игорь только приехал сюда жить, ее лачуга уже на отрубе стояла. А ведь он, как никак, шестьдесят лет в N прожил. Помер недавно от старости. И вот вышла баба Нюра к девочкам, те и замерли в почтении. Старуха была древняя, наверное, больше ста лет уже живет: рот весь морщинистый, зубов не видать совсем, глаза щурятся от солнечного света, из-под старого платка редкие пряди волос, похожие на паутину, выглядывают. Смотрела бабка на девочек, да вдруг поманила их к себе пальцем. Не смогли Ира с Зиной старому человеку отказать: воспитанные были.
- Вы, внучки, подойдите, не бойтесь, - говорит. Да будто не говорит, а шепчет.
- Здравствуйте, баба Нюра, - хором отвечают девочки.
- О будущем мечтаете? – спрашивает, - мужа думаете хорошего найти?
Отвечать было нечего, но почему-то очень стыдно стало. Долго стояли молча, а старуха все ответа ждала. В конце концов, Ира осмелилась.
- Так ведь… лето, бабушка! Помечтать хочется, желание загадать…
Старуха одобрительно кивнула, а показалось, что головой потрясла. Совсем старая, думают подруги, переглядываясь. Наверное, гораздо больше ста лет ей. А та опять принялась шептать.
- Нечего время зря на желания тратить в такой день! Лучше пойдите, найдите старые сараи, поставьте туда большое зеркало, да возьмите платки. Побольше, чтоб на все зеркало хватило. Свечу найдите, лучше церковную и поставьте рядом с зеркалом. Ночью, когда часы будут бить полночь, каждая должна одна пойти в старый сарай, перед этим вымывшись дочиста. Ничего, кроме ночной сорочки, надето быть не должно. Зажжете свечу и только после этого в зеркало смотрите. Там увидите, кто вашим суженным будет. Только если в глаза ему посмотрите, сразу платок на зеркало кидайте! Или не миновать беды!
Нагнала страху и удалилась в свою лачугу. Девочки замерли, как вкопанные и не знают, что дальше делать. Ночью, одним, в старый сарай со свечкой и зеркалом? Страшновато как-то, думают.
- Не знаю я, Зинка, - говорит Ира, - слишком уж страшно мне одной будет ночью в сарае сидеть.
- Брось! Ладно бы там совсем темно было! Можно же свечку зажечь. Да церковная свечка полкомнаты осветит сразу.
- Все равно страшно.
- А я вот погадаю! Сегодня же ночь на Ивана Купала! Нужно суженного своего посмотреть. Неужели не интересно?
- Интересно! – насупилась Ирка, - но больше все-таки страшно. Не буду я гадать. Но тебя около сарая подожду. Хочешь?
На том и порешили и побежали готовиться к гаданию. И свечу, и зеркало, и платок чистый нашли. Время уже к вечеру шло, пошли девочки мыться и умываться. Зина насухо вытерлась, волосы свои длинные расчесала и в одной сорочке пошла к старому сараю. Там ее ждала Ирка.
- Время почти полночь. Не передумала?
- Нет, - уверенно говорит Зинка, - хочу своего суженного увидеть.
Сказало эти слова и зашла в сарай. Доски были криво прибиты, и ветер в сарай задувал часто. Как бы свечу мне не задул, а то ведь видно ничего не будет, подумала Зинка. Зажгла свечу, и давай в зеркало смотреть. Долго смотрела, не мигая, аж глаза слезиться начали. И вдруг резкий порыв ветра задул церковную свечку. Девочка вздрогнула и вгляделась в зеркало еще пристальнее. Она уже отчаялась без свечки что-то увидеть, как вдруг поняла, что зеркало отражает не ее одну. Сзади нее, у самой двери сидит мужчина. Довольно молодой, красивый статный, только бледный, как снег! Замерла Зинка и смотрит.
А красавец глаза на нее переводит и смотрит через зеркало. Дрожит Зинка, повернуться боится, а тот – вставать удумал! Поднимается, выпрямляется и идет к ней медленно. А шагов не слышно!
Нету его здесь, думает Зинка, он только в зеркале отражается. Платок! Хочет на зеркало платок накинуть. Глядит, а нет платка, исчез! Тот все идет, идет. Зинка и кричать хочет от страха, да не может. Сковал ее ледяной ужас и держит, не дает шевельнуться.
Зинка про себя молитву читать начала, прощения просить за то, что дух злой впустила. А прекрасный мужчина уже к шее ее наклонился, прямо в глаза через зеркало смотрит, и девочка чувствует его ледяное дыхание.
Все, думает Зина, смерть моя пришла! А тот вдруг замер, да на шаг отошел. А потом еще и еще. А потом и вовсе растворился в воздухе. Зина в одну точку смотрит, в себя придти не может. Крестик на шее нагрелся, даже кожу обжигает. Неужели крестика испугался?
Вышла Зина быстро из сарая к подруге, обняла ее и задрожала пуще прежнего.
- Ты чего? – спрашивает Ирка.
- Не суженный это, Ира, а демон злой! Хорошо, крестик со мной был бабушкин. Он меня от неминуемой смерти спас! А так убил бы! Убил бы да в темноту с собой утащил!
Так и простояли они у старого сарая до самого утра. Ирка несколько раз Зинкин рассказ слушала про то, как у нее свеча погасла, да как к ней прекрасный демон пришел. А сама так и не решилась рассказать, что пока часы били полночь, Ирке показалось, что она все это время видела в отдалении фигуру, похожую на бабку Нюру. Она стояла к ней спиной и смотрела на Луну. А как только полночь пробили, увидела Ирка совершенно ясно две фигуры в средневековых одеждах. Одна – девушки прекрасной, а другая – бледного красивого юноши. И растворились они в лунном свете так же неожиданно, как и появились. Вот тебе и ночь на Ивана Купала.
И что девочки такое увидели, никто так и не знает. Спросить бы у бабы Нюры, да нельзя. Умерла, говорят, от старости, в ночь с шестого на седьмое. Ни родни у нее, ни друзей, ни документов. И никто не знает, сколько лет ей было. Как будто никогда не жила. Или, наоборот, так давно, что никто и не помнит…
Ночь с 6 на 7 июля. 2009 год.