- Пусть он только не дышит на врача, - доверительно нагнулась к стойке тетенька с биркой на лацкане пиджака.
Это как? – подумала я, но вслух ей ничего не сказала. Сказала дружку: – «Иди в кабинет 206 и возьми справку». - Дружок закатил глаза. - Чего это? – и упрямо мотнул головой. Он явно не хотел никуда идти. Хотел сразу плюхнуться в бассейн, тем более, что сумма, заплаченная за возможность побарахтаться в воде, превышала всякие мыслимые пределы, а тут еще какая-то справка.
- Куда идти-то? - и недовольно скривился.
- На второй этаж, это недалеко, - приободрила администраторша и подкупающе улыбнулась, – пять минут и готово.
Дружок вошел в сияющий чистотой 206ой кабинет как был: в шлепанцах, сомнительных дачных штанах и желтой майке без рукавов. В руке он держал пакетик с разноцветными конфетами.
- Фру-фру, - возвестил дружок и помахал пакетиком.
- Здравствуйте, - удивилась врачиха. Потом поморщилась. - И что ж это вы все такие пьяные…
- Раздеваться как, - до пояса, или ниже? – можно было подумать, что дружок куражится, на самом деле, он просто хотел понять, - как себя вести. В смысле – что делать.
- Покажите ноги, - приказала врачиха и опустила глаза вниз. Уставилась на шлепанцы дружка. – Да…
- А что, собственно? – дружок сделал лицо и недовольно взмахнул пакетиком.
- Ладно, - врачиха склонилась над листком, стала писать. – Ноги вымоете в душе.
- Это все трава, - пожаловался дружок. - Вот косишь траву бензокосилкой, косишь, а она, знаете ли…
- Ладно, - врачиха протянула готовую справку, – только не дышите на администратора.
Взглянув на справку, администраторша кивнула головой - нормально. Проходите в раздевалку и, помявшись, добавила: только не дышите на инструктора. Дружок втянул воздух, раздулся как водолаз и, задержав дыхание, на цыпочках двинулся по проходу.
По правде говоря – нам не стоило самим ехать в бассейн, после выпитого виски. Сегодня уж точно. Или надо было вызвать такси. Как раз утром, дружок и приехал на «такси».
Чуть свет за воротами раздался тревожный гудок, громкий как пароходная сирена. И кого несет? Полусонная вышла во двор, распахнула створки и потерла глаза. В трех метрах от ворот стоял автобус. Ворчал двигатель, из-за стекол выглядывали какие-то бабки в темных платках, у одной, видимо на коленях, сидел гусь. Гусь тоже выглядывал. Наверное катафалк, - мелькнула мысль. Хоронят кого-то. Сейчас попрут по капусте, ну как же, - сбрендили от горя. Я замахала руками – нельзя, нельзя!
Двигатель ворчнул и затих, Со вздохом открылась дверь. На траву сполз дружок, - весь в белом и с бутылкой виски в руке. Он встал в позу, поймал меня глазами и вскинув руку, громко запел в благородной итальянской манере: « О, соля, миоооо…» Бабки молчали. Гусь, вдруг, выгнул шею и мелко застучал клювом по стеклу, как будто собирал ряску. Наверное перепутал стекло с водой: подумал, что какие-то дурни перевернули воду и поставили перед ним вертикально. А может быть, так он аплодировал. Кто знает.
- Кончай балаган, - я окончательно проснулась. – А где твоя машина?
Дружок осекся на полуфразе, недовольно поставил бутылку, сунул руки в карманы и выдернул пустые мешочки. Мешочки свисились по бокам, как уши зайца из мультфильма, в момент, когда его поймал волк. Вздохнул. Полез развязывать шнурки на ботинках.
- Ты ничего не понимаешь. Как прекрасно ступить из автобуса прямо на землю! Дружок сунул бутылку в карман, подхватил ботинки и пошел по траве к дому. - Отпусти автобус, - бросил на ходу.
Что значит отпусти, – подумала я. Как будто это такси… Вгляделась в бабкины лица. Господи, это же рейсовый автобус! И все эти люди куда-то ехали. Оглянулась. Дружок шел не торопясь. Шел под моим взглядом, красуясь особой походкой узаконенного разгильдяя. Махнула рукой водителю, тот кивнул, завел двигатель и стал задом выруливать на дорогу.
Когда-то, еще в юности, цыганка нагадала мне мужа – полковника и троих детей.
Вместо полковника на веранде сидел дружок, и одобрительно щурился на восходящее светило. Созерцал этот мир спокойно и отрешенно Боже мой, сколько же лет я его терплю. «А ведь могла выйти за капитана в синей майке и варить ему фасоль.» Капитан, со временем, превратился бы в полковника, пошли бы дети. Как знать, может быть, их было бы трое. Дружок вздохнул. Я тоже вздохнула. Стало себя жаль, но не очень. Хоть такой, но приехал. Главное – живой.
- А не найдется ли в нашем доме такая презренная вещь, как еда? - Дружок откупорил бутылку и поискал глазами во что налить. Я молча придвинула вазочку с клубникой и стаканы с широким горлом и толстым дном. - Терпеть не могу эти ягоды, - оборонил дружок презрительным тоном патриция. - Клянусь дьяволом, плутовка, ты могла бы приготовить для своего господина что-нибудь повкуснее, побольше.
Опять пошли цитаты. Дружок - ходячий цитатник, и постоянно шпарит цитатами. Только бы не начал свою историю о том, как он поступал в литературный институт, поступил, а потом его с треском вышибли. Разумеется, за такую же белиберду.
- Может быть хватит пить?
- Никогда. – И вылупил глаза. Он явно не понимал, как это можно не хотеть выпить, когда есть что.
- Будешь?
- Ладно. Чуть-чуть. Так, где машина?
- Я посеял права. Пусть земля им будет пухом, - и приподнял стакан.
- Не богохульствуй. - Дружок отхлебнул из стакана.
- Ну и как я пою?
- Ужасно.
- Разве? А мне казалось, что на этом поприще, я смогу кое чего добиться. – Надулся и посмотрел себе под ноги.
- Трава, вон, поперла, скоро выше колен будет. Скосил бы. Поприще…
В который раз, я удивилась своей способности к устойчивому чувству, именуемому «верность»
И все же, к вечеру, мы собрались ехать в бассейн, но в последний момент, оказалось, что наш общий друг-сосед занялся жаркой котлет. Нашел же время! А ведь именно он, не более как час назад, обещал нас отвезти. И вот, нате вам. Дружок завел мою Тойоту и подрулил к воротам соседа. Покорно пересел на сиденье пассажира и посигналил. Но тщетно. Запах жаренных котлет затмил собой все. И отменил желание нашего соседа куда-то ехать. У ворот принялись слоняться вечно голодные собаки, крупные птицы собрались на крыше и стали беспокойно кричать. Вероятно, они оспаривали друг у друга предполагаемые отбросы. Хотя, какие могут быть отбросы от котлет? Смешно. И тогда, не в силах изменить наши планы, мы поехали сами.
- Я провезу тебя старой индейской дорогой, - улыбался чему-то своему дружок. Вот опять какие-то басни. При чем тут индейцы?
Жутко и весело. Однако, дружок вел машину хорошо. Никаких виляний. Сначала мы пылили по каким-то проселкам, потом выехали к главной дороге. Подъехали к воротам пансионата. До бассейна топать с километр и в гору. На обочине притулилась парочка Лексусов и один длинный Мерседес. Владельцы скучливо поглядывали из-за тонированных стекол, видимо дожидались своих крутых хозяев.
Только не дыши на охранника, сказала я и подсунула купюру в руку дружка.
- Мы в бассейн, - радостно объявил дружок, - и гордо вскинул руку с зажатой купюрой. Выглядело как – « Идущие на смерть приветствуют тебя!» Раньше так делали гладиаторы на арене.
- Неужели! - обрадовался охранник, мгновенно проснулся, подскочил, слизнул купюру и нажал кнопку. Взметнулся шлагбаум. Под плотоядный блеск охранниковых глаз мы лихо рванули и понеслись по дорожке прямо к зданию. Мордочки за тонированными стеклами вытянулись, а дружок поднял вверх два пальца. Указательный и средний. Получилось наподобие «V».
- Что это? - тревожно спросила я.
- Виктория, - самодовольно улыбнулся дружок и пояснил: победа.
- Не кажи гоп, пока не переедешь Чоп, - осторожно заметила я, вспомнив эмигрантскую байку.
- Хочешь, я тебе скажу? - Дружок смотрел перед собой, но сам о чем-то думал.
- Ну?
- В эпоху массового накопления капитала, деньги решают все, что в наших условиях, означает бесконечный процесс. - Почесал нос. - Но, мы ничего не можем сделать – у нас нет власти. Надо расслабиться и получать удовольствие.
- Наверняка, опять цитата.
Разошлись по раздевалкам. Помывшись в душе, я очутилась в бассейне. Вода - кристальная. Никакой хлорки, только кислород. Восемь дорожек, тумбочки для прыжков. По дну - синие стрелы, по бокам - цветы, яркий свет. Красота. Вдоль бортика ходил ухоженный инструктор в спортивных штанах и в белой майке. Мышцастый и строгий. Значительный. На вид лет сорок. Дружок вылез откуда-то сбоку и, прошлепав мимо инструктора, сразу же с бортика, как мешок, свалился в воду, подняв при этом тучу брызг. Инструктор поморщился. То ли от брызг, то ли от шлейфа, который тянулся за дружком. Но, мы уже в воде.
О вода! Много воды. Может ли быть что-либо лучше? Вы парите над твердью земной, простираете руки, разгребая перед собой эту чудесную субстанцию, легко и радостно, как будто пребывая в невесомости. Так мы и парили, как птицы, оглашая воздух восторженными кликами. Дружок тоже парил и оглашал, оглашал до тех пор, пока не въехал головой во что-то твердое. Оказалось, что в лоб какого-то дядьки. Оба они вынырнули и очумело уставились друг на друга.
- Простите, - отфыркнулся дядька.
- Извините, - подхватил дружок.
- Я вас не ушиб? – участливо осведомился дядька?
- Что вы, что вы, можно еще раз, - разрешил дружок и, нагнув голову как бычок, приблизил ее к дядькиной. Дядька отшатнулся.
Удивительно, до чего же, подчас, дружок бывает глуп. И несет всякую ахинею.
Потом они вместе поплыли к месту, где расположено отверстие, откуда вырывается мощная струя воды и крупные пузыри образуют бурун. Дядька взялся за поручень и, извиваясь, подставлял мощной струе различные части тела - великолепный массаж. Дружок смотрел заворожено, не уплывал, ждал своей очереди. Потом они менялись. После плавали рядом, а дядька все отворачивался. По бортику бегали какие-то мужики и все пытались сунуть дядьке телефон. Дядька отмахивался. Из парной они вышли красные, как раки. Прозвучал зуммер – сеанс окончился.
- Классный дядька, - объявил дружок, когда мы вновь сошлись у стойки администраторши. – Наверное, сантехник. Зовут Саша. Такой простой. Всю дорогу объяснял разницу между керамикой и еще какой-то хренью. Забыл как называется. И все к нему лезут. Но, службу знает туго. Самоделкин такой. Молодец.
- С чего ты решил, что он сантехник - зевнула я. Ужас как спать хочется. Вода совершенно расслабила. Сейчас бы в кровать…
- Он так увлеченно рассказывал про смесители, даже стало интересно. Представляешь, оказывается керамические – не самые лучшие. А я-то думал…
- Вот и пусть переставит наш, – рассудила я. - Все хоть какая-то польза от твоих дурацких знакомств, - и подула на дружочкин лоб, - болит?
- Берите - администраторша дежурно выдала паспорта и мою дамскую сумочку. Взглянув через головы, изменилась в лице. Сладко запела:
- Приходите еще, Александр Петрович, - и подобострастно протянула кому-то документ в обложке из дорогой кожи, по виду крокодиловой, затем наручные часы: строгий корпус, гладкая матовая сталь, никакого мишурного блеска. С виду ничего особенного. Но такими и бывают настоящие вещи. – Приходите, - и улыбнулась по-особенному.
- Мы оглянулись. Рядом стоял дядька. Тот самый.
- А он кто? - одними губами спросил дружок.
- Академик - тихо прогудела администраторша на одной ноте и повернула лицо, - телевизор, что ли не смотрите? - Дружок открыл рот и посмотрел на телевизор. На экране летали пивные бутылки. Дядька не уходил, стоял рядом и спокойно прилаживал застежку.
- Не дыши на академика, - прошипела я.
- Поздно, - буркнул дружок. - Поздно, - и обогнув академика, нетвердой походкой направился к стойке бара, туда, где мельтешил телевизор. Мрачно обернулся.
- Кофе будешь?
- Со сливками, - уточнила я. - Маленькую чашечку. Без сахара.