А вот еще у меня был случай…
Застиг меня Выброс на Кордоне. Ну и пришлось идти в лагерь клана Одиночек, пережидать. Не люблю я Кордон – ни тебе отдохнуть нормально, ни пройти по территории. Но выбора у меня не было. Сижу, значит, себе, примус починяю. И подваливает ко мне кекс один, с двумя кружками пива.
– Привет тебе, сталкер! – поприветствовал он меня и протянул одну из кружек. – Разговор у меня есть до тебя. Можно?
«Можно Машку на возу!», – так и хотелось мне ответить, но я не стал нарываться, ведь камрад не виноват в том, что Хозяева Зоны мне прописали временную регистрацию в этом клоповнике.
– Садись, раз пришел, – я сделал вид, что он мне интересен, - ты не с Молдаванки часом?
– Нет! А с чего ты взял?
– Проехали, что там у тебя до меня? – выделил я голосом жаргонизм моего вынужденного собеседника.
– Ах, вот оно что! – понимающе улыбнулся он. – Меня зовут Хумулин, в миру Сергей. А дело мое, простецкое – проведи меня на Военные Склады. Дело у меня до Ашота.
После моей памятной встречи с двумя Контролерами на Военных Складах, мне пришлось очень долго доказывать «Свободе», что я там был только для того, чтобы Выброс пережить. Вобщем, отделался я тогда на удивление просто. Хотя мне до сих пор некоторые свободовцы не могут простить смерти их любимого Боржча. Тогда, чтобы загладить свою вину, пришлось почти неделю ходить туда, не знаю куда и носить то, не знаю что.
Но были и приятные, лично для меня, моменты. В заварушке был убит барыга клана. И на его место пришел Ашот. Поговаривали про него и то, что он был из ученых, но, видимо, гены взяли свое. И он занялся привычным для своего народа делом – перепродажей всего с дикими накрутками. И, так как на меня наложили епитимью за убийство повара, я стал его первым клиентом. За что получил не только его расположение, но и отличные условия. Короче, как и все нормальные сталкеры, я не брезговал носить кое-какой хабар и на Военные склады и даже на Янтарь.
– Ну что же, мне примерно в те края, так что дойдем. Как я понимаю, барыши мне потом трясти с Ашота? – а что еще меня должно было волновать?
– Я заплачу, – как-то безразлично сказал мой визави, – но и с Ашота можешь снять. Хорошо, что предупредил.
– Тогда завтра, прямо с утра и выходим, только выспимся. Сбор тут, в семь тридцать. Полчаса на позавтракать и в путь-дорожку! – сказал я, решив про себя, что трясти двойную плату я не стану. Расположение Ашота важнее.
И мы разошлись на ночлег по своим комнатам…
Это был мой сон. Мой единственный сон в Зоне. Он же был и моей самой хорошей приметой…
В тот вечер, в конце апреля, я с отцом должен был пойти на пруд-охладитель Станции ловить рыбу. Но у меня разболелся живот, и я остался дома. И потому, когда отец прибежал домой, я уже спал. Отец долго кричал, чтобы мы прямо сейчас уезжали к родственникам в Киев. Мать бегала, собирая чемоданы, отец помогал ей, собирая документы и деньги, а мы с сестрой плакали, сидя на своей двухъярусной кровати – она сверху, а я внизу. И мы уехали. А отец остался. Он выжил, как и многие ликвидаторы, кто с умом подходил к вопросу собственной радиационной безопасности. С приходом войск РХБЗ их отправили вслед за автобусами с беженцами, и он к нам присоединился.
Прошли годы, после того страшного эксперимента на АЭС. Отгремели скандалы на арене ООН, шпионские страсти. И даже Советы развалились. Украина стала незалежной, как теперь принято говорить. Время шло. Прошла вторая волна скандалов вокруг Чернобыля – строительство Славутича, ликвидация последствий ликвидации, засекреченная работа на Станции. Я рос, окончил военное училище РХБЗ и поступил на службу. И я стал сталкером. Мы ходили в зону отчуждения за замерами, прокладывали безопасные маршруты, составляли карты. А потом появились они. Иностранные ученые с Натовской военизированной охраной. А мы стали водить иностранных туристов к станции, попутно следили за внешним тридцати километровым периметром зоны отчуждения.
Ходили слухи, что ученые проводят эксперименты. Основная база находилась на озере Янтарном, но свои эксперименты они ставили ближе к Саркофагу. Поговаривали, что это какие-то опыты с пространственно-временным континуумом. Так продолжалось вплоть 2006 года. Грянул первый Выброс.
Мы находились в казармах недалеко от Чистогаловки. Я стоял на посту засечки РХБЗ, когда все приборы сошли с ума. Датчики радиации, сейсмические, акустические и электрохимические. Боевая тревога. Подразделение на БРДМы. Связь отсутствует. Эпицентр, по расчетам, получился в самом Саркофаге. И тут началось самое страшное. Небо покраснело, мрачные тучи, невесть откуда взявшиеся, стали двигаться с огромной скоростью, появился странный звук. Командир отдал приказ караульному об укрытии личного состава в радиационном убежище.
Вакханалия продолжалась не долго – полчаса, минут сорок. Недоуменное молчание практически ста человек, помноженное на сознание что как минимум двадцать товарищей мы оставили снаружи, давило сильнее любого психотропного оружия. Вскоре внешние датчики перестали фиксировать буйство энергий, и камеры наблюдения дали картинку. Мы вышли. Приборы молчали, только индивидуальные дозиметры отщелкивали немного повышенный фон. И тут мы увидели бредущего сержанта второй роты. Походка была очень странной, как-будто его ноги не сгибаются в коленях, руки его болтались безвольными плетьми, но при этом крепко сжимали автомат. Один из бойцов его роты кинулся к нему, на ходу срывая индивидуальный медицинский комплект. Но в следующий момент сержант поднял голову и автомат. Длинная очередь от бедра скосила рядового и далее ушла в небо, до сухого щелчка. А мы стояли, разинув рты.
– Ложись! – кто-то нашел в себе силы и сориентировался в обстановке. Что характерно, подчинились все, включая нашего пузатого майора. – Петро, ты что творишь?
Клацанье затворов и рожков объяснило, что он делает куда эффективнее. Майор лежал на пузе, мордой своей красной в луже. Поза его не прибавила ему человеколюбия. Тут справа, куда ушла группа под руководством капитана, раздались выстрелы. Точно так же длинной очередью. Мне даже показалось, что я услышал сухой щелчок бойка в пустоту. И тут наши карманные рации ожили.
– Нас обстрелял один из оставшихся вне бункера. Чего это с пацанами? Они какие то странные, руки как веревки, походка непонятная, глаза пустые. И главное не дают нам высунуться – стреляют, – услышал каждый боец.
– Сидите пока, мы сейчас подойдем. – скомандовал майор в рацию, а нам уже, – Огонь! На поражение!
Двенадцать пуль из шести стволов разорвали тело сержанта. После чего по команде к трупу была отправлена тройка бойцов. Мы расслабились и ждали. Каково же было наше удивление, когда в рации мы услышали о том, что он еще жив. Но очередь с такого расстояния в голову не оставила никаких сомнений, что он уже точно мертв.
Короткими перебежками мы, рассредоточившись, побежали на подмогу застрявшей группе. Судя по датчику движения, который я купил себе в очередной командировке в Киев, с третьей стороны к нам спешил еще один отряд. С трех сторон мы расстреляли «оставшихся» за несколько минут. Все немного расслабились, кто-то даже закурил. Но никто не расходился, так как никто не знал, что делать. И каково же было наше удивление, когда половина убитых зашевелилась. Один даже успел встать, прежде чем мы их опять расстреляли. От каждой из групп отделилось по три человека и под прикрытием они двинулись добивать. Двадцать коротких очередей.
– Всем занять места согласно боевому расписанию! Рацию на связь! – майор командовал так, будто ему уже доводилось отдавать приказ на расстрел двадцати своих товарищей.
Вот так мы и пережили первый Выброс. Но мы еще тогда не знали, обо всех сюрпризах, что нам приготовила Зона, рожденная в этот момент. Аномалии, мутанты, монстры и зомби. Вот в последних и превратились наши товарищи. Их не убило Выбросом только по тому, что мы были на самом краю новорожденной Зоны. Но все это мы узнали потом, опытным путем. Потом и кровью своих товарищей…
Утром я вышел в общий зал и, к моему удивлению, Хумулин уже ждал меня. Нервно расхаживал по комнате. Судя по реакции окружающих, уже более десяти минут.
– О! Наконец-то! – обрадовался Сергей. – А то я уже хотел тебя идти будить.
– Ты откуда такое нервный взялся? – мне хотелось его подначить. – Зона не любит нервных, а мы с тобой еще о цене не договорились.
– Да что тут договариваться – стандартная цена проводника.
Я аж спиной почувствовал, как в меня вперились взгляды проводников клана. Нужно было что-то предпринимать, чтобы не огрести, за отобранный хлеб. Дружба с Ашотом, если конечно так можно назвать наши взаимовыгодные отношения, не пострадает от моего отказа. А вот дружба с проводниками – вполне.
– Стандартная – это тебе за тот столик. – Махнул рукой в сторону проводников. – A у меня такса – в полтора раза выше будет.
– Это же грабеж! Мы же договорились вчера!
Я, конечно, немного обнаглел. Но другого способа не поссорится с проводниками, услугами которых и я не пренебрегал, не было. Я сидел с отрешенным взглядом, попивая чай и думаю о том, что если бы Сергей не вышел в общий зал, то я мог бы его провести. А мой гипотетический наниматель все чаще смотрел в указанную мной сторону. А потом встал и прошел за столик в углу.
Но я, ни о чем не жалел. Идти мне предстояло через Свалку, а там бандосы распоясались в последнее время. Произошло это после того, как кто-то из наемников по наводке клана «Чистое Небо» сунулся в депо на Свалке. Как уж у него так получилось, но он в одиночку перестрелял всю охрану и забил ногами до смерти главаря шайки. Все радовались, клан «Одиночек» занял депо. По Зоне объявили, что проход стал свободен, для честных сталкеров. Но, свято место пусто не бывает, как известно. Добро, победив зло, само стало распадаться на еще более белое и немного более темное. Потом серое стало черным. Короче, на место всем привычных бандосов из клана «Ренегаты», пришли просто отморозки. Ни самоназвания, ни четкой структуры, или как стало модно говорить – вертикали власти, ни желания вести переговоры, выставив условия за проход. Они просто стреляли. А потом снимали с трупа все, оставляя голое тело на растерзание мутантов.
И оно мине надо, непроверенного вести через Свалку?..