Владыки мира. Книга II. Триумф жизни

   Пусть моя любовь не будет зваться идолопоклонством,
   Ни мой возлюбленный как идол не кажется,
   Поскольку все подобные мои песни и похвалы будут
   К одному, об одном, всё ещё такие, и всегда так.
                Уильям Шекспир
               

         Глава I
     Борьба за власть
   
   Александр вошёл в покои, и у меня перехватило дыхание от восхищения. Вздох вырвался из моей груди.
   - О мой Александр... мой бог... - прошептал я. - Ты так прекрасен с этими короткими волосами.
   Александр тряхнул обрезанными кудрями.
   - Твой бог? - переспросил он с лукавым блеском в глазах, подошёл ко мне ближе и обнял за шею. - Что ж, приятно слышать. Хотя... ты, верно, льстишь мне, Гефестион.
   - Нет, тебе я всегда скажу правду, - возразил я. - Перед тобой я чист, словно лист египетского папируса. Но тебя что-то тревожит. Скажи, что же? Может, я сумею тебе помочь.
    Александр нахмурился и отошёл к окну.
   - Всего несколько дней назад я стал царём, а меня уже пытаются свергнуть, - голос его зазвенел. - Проклятый Демосфен и те, кто его поддерживает, называют меня олухом и призывают всех начать со мной войну. Мир, построенный моим отцом, на грани гибели. Но я не позволю ему рухнуть!
   - И что ты собираешься делать? - поинтересовался я.
   - Соберу войско и нанесу удар первым по тем городам, что посмели взбунтоваться! - воскликнул Александр и сжал кулаки. - Чтобы кто-то посмел выступить против меня и остался безнаказанным? Такому никогда не бывать!
   - Тише, успокойся, - негромко произнес я.
   Не мог я не волноваться, ведь Александр для меня всё. Его будущее и моё тоже. Конечно, нашлись и такие, кто чуть ли не в открытую заявлял, будто я себе во благо использую столь тёплое отношение ко мне юного царя. Только я закрывал на это глаза каждый раз. Ничего, кроме любви, мне не нужно  от Александра. За него я жизнь отдам без тени сожаленья. И будь Александр даже сыном илота, моё сердце всецело принадлежало бы ему одному. Увы, во дворце не все верили в искренность моих чувств. Даже Олимпиада, царица-мать, смотрела на меня с некоторым снисхождением и позволяла находиться рядом с её обожаемым сыном, тщетно пытаясь найти ему невесту. Знаю, ей нужен был наследник, живая гарантия того, что их род не угаснет, если с Александром вдруг что-нибудь случится. В то же время, как, наверно, любая мать, она ревновала Александра ко мне и мечтала, чтобы царь был всегда с ней. Такова родительская забота.
   Александр обернулся.
   - Ты со мной? - спросил он, затаив дыхание.
   Я на миг прикрыл глаза, медленно кивнул головой и ответил:
   - Тебе не стоит и спрашивать. Я пойду за тобой на край света, невзирая на опасности и тяготы пути.
   - Скоро, Гефестион, ты так и поступишь, - заверил меня Александр. - Мы отправимся на восток, в Персию. Я хочу отомстить этим дикарям, которые там живут, за причинённые нашему народу обиды. Я не забыл, как эллины долгие годы, слившиеся в десятилетия, воевали с этими собаками. К тому же, поговаривают, именно персы подкупили убийцу моего отца.
   - Это не доказано, - сказал я.
   - Да, знаю, - Александр недовольно поморщился. - Всё же я попытаюсь найти виновного, а для начала утихомирю бунтовщиков. Пусть все видят истинного Александра, способного править Элладой и Македонией и стоять во главе Коринфского союза.
   В покои вошёл двадцатишестилетний Кратер, друг Александра и мой соперник. Из-за борьбы за внимание царя у нас порой случались сильные ссоры, хотя мне не стоило волноваться. Я поджал губы и скрестил на груди руки. Александр покачал головой, как бы говоря тем самым, что сейчас не время выяснять отношения. Кратер, не удостоив меня и взгляда, прошёл мимо и обратился к Александру:
   - Вернулись разведчики, посланные тобой в Афину. Думаю, тебе стоит поговорить с ними.
   - Мне не терпится их выслушать, - сказал Александр и посмотрел на меня. - Идём, Гефестион.
   Кратер вышел. Мы последовали за ним и спустя несколько минут уже были в просторных покоях, где на стенах красовались изображения битв, а в углах стояли небольшие статуэтки богов и героев. Двое мужчин поприветствовали Александра. Мы прошли к одной из стен. Александр сел в похожее на трон кресло, мы с Кратером - рядом с Клитом.
   - Ну, какие ещё лестные прозвища придумал мне Демосфен? - спросил Александр у разведчиков, и в голосе его послышалась насмешка. - Или же у него иссякла фантазия? Наверно, его покинули музы. Бедный Демосфен! Ему теперь и камушки не помогут!
   Клит хмыкнул.
   -  Наоборот, царь, оратора слушают так, словно он какой-то оракул, - возразил один из македонян. - За ним ходит целая толпа и записывает чуть ли не каждое его слово. Тучи сгущаются над нами.
   - Ничего, мы славно повоюем, - сквозь зубы произнёс Александр. - С сегодняшнего дня начнутся приготовления к походу. И, клянусь, я добуду победу!
   - Не разбрасывайся клятвами, Александр, - предупредил Клит. - Помни, их придётся выполнить любой ценой.
   - Я - потомок Ахилла и Геракла, самого Зевса, в конце концов! - гордо сказал Александр и вскинул голову. Тени плясали по его красивому лицу. - Мне ли отступать? Я пойду до конца. Тем более это мой долг как правителя и сына. Никто не посмеет встать у меня на пути.
   - Твоё право на престол не оспаривают, - сказал Клит. - Просто пойми, в союзе считают, ты слишком юн для венца.
   - Они что, забыли мою первую блистательную победу? - Александр рассмеялся. - Мне тогда было шестнадцать. Что ж, коли у них такая короткая память, я им всё напомню... Скажите, они уже готовятся к наступлению?
   - Пока нет, государь, - ответил другой разведчик.
   - Тем лучше для нас, - сказал Александр. - Неожиданность станет нам союзником. Мне сейчас очень важно показать, на что я способен, иначе век моего правления будет кратким.
   Из рассказов разведчиков мы узнали, что союз раскололся на два лагеря. Одни поддерживали Александра и старались помогать ему. Другие, подобно Демосфену, поливали его грязью. Их вражда друг с другом была нам на руку и давала время лучше подготовиться. Я взглянул на Александра. За издёвкой он скрывал истинные чувства: гнев, страх, печаль от потери отца. При жизни Филиппа нельзя было назвать родителем, достойным подражания. И всё же он по-своему любил Александра, сына от одной из семи своих жён, и возлагал на него большие надежды. А Александр не мог и не хотел отступить. Тем более, совсем недавно, когда Филипп был ещё жив, Коринфский союз передал в руки македонского царя большие силы и средства Эллады на войну с Персией. Филипп переправил в Малую Азию десятитысячное войско, но не успел довести дело до конца. Все трудности правления и борьбы с врагами легли на плечи Александра. Мне было жаль моего друга. Он не был готов к столь резкому повороту событий, хотя я и не отрицаю, что он мечтал о власти, несмотря на то, что не был единственным ребёнком в семье.
   Александр отпустил разведчиков.
   - Что скажете? - спросил он после непродолжительного молчания. - Как будем действовать?
   - Ты рвёшься в бой, - заговорил Клит. - Это заметно и похвально. Только для начала предлагаю созвать совет, чтобы узнать мнение всех. То настоящая война, Александр. Ошибки в ней недопустимы.
   Александр кивнул головой.
   - Позовите сюда всех моих военачальников! - приказал он стоявшим возле дверей стражникам.
   Один из мужчин поклонился и вышел. На некоторое время воцарилась тишина. Было слышно лишь потрескивание пламени в светильниках. Я облокотился о стол, подперев голову руками, и погрузился в размышления. В последние недели жизнь в столице, равно как и во всей стране, была сложной. Люди боялись государственного переворота. К этому добавились волнения во дворце. Олимпиада, ненавидевшая последнюю жену Филиппа Клеопатру и её новорождённую дочь, подливала масла в огонь. Представляю, с каким бы удовольствием она отдала приказ убить обеих. Она не скрывала, что убийство Филиппа было ей на руку. По Пелле даже ходили слухи, что это Олимпиада подкупила молодого аристократа Павсания. Но у последнего были личные мотивы для свершения преступления. Однажды на пиру как всегда пьяный Филипп отдал Павсания дяде Клеопатры Атталу. После этого случая Павсаний мечтал отомстить. Олимпиада вполне могла была быть причастна к гибели мужа. Только я не хочу её обвинять. Порой свои мысли лучше держать при себе, если не хочешь лишиться жизни.
   Спустя несколько минут начался совет. Я не стану пересказывать всего, что на нём говорилось. Скажу лишь, что было решено отправиться в поход спустя три дня. Александр стремился как можно скорее подавить мятежи и потом поехать в Персию, где правил совсем недавно пришедший к власти сатрап Кодоман и взявший себе тронное имя Дарий. Я полностью разделял мнение Александра. Иначе и быть не могло, ведь я его правая рука. И я единственный в его окружении человек, который имеет право ему возразить. Мне это всегда льстило. Быть рядом с царём - значит, быть над миром.
   Мы разошлись по делам, а их было немало. До начала похода оставались считанные дни. За такое короткое время необходимо было всё успеть.
   Александр внешне казался спокойным, однако я-то знал, какие бури бушевали в тот момент в его душе.
   - Тебе нужно отдохнуть, - сказал я. - Ты не спал целую ночь. Это может плохо отразиться на твоём самочувствии. А впереди трудная дорога.
   - Я в порядке, - ответил Александр, мотнув головой. - Тебе не стоит обо мне беспокоиться.
   - Ты же знаешь, мои мысли заняты одним тобой, - тихо сказал я.
   Александр остановился и повернулся ко мне лицом, по привычке слегка склонив голову влево. Впервые за два часа, что длился совет, светлая улыбка коснулась чётко очерченных губ царя.
   - Спасибо, - откликнулся Александр. - Приятно знать, что ты кому-то дорог.
   - Ты дорог многим, - проворчал я, на миг сощурив глаза.
   - Ты о Кратере? - рука Александра легла на моё плечо. - Перестань, Гефестион, он просто друг. Ты же знаешь. И не ревнуй. Повода абсолютно нет. К тому же, я не виноват, что боги наделили меня красотой... Ну же, хватит дуться. Хочешь, я что-нибудь сделаю для тебя?
   - Пообещай, что никогда меня не бросишь, - ответил я. - Сейчас, когда битвы не за горами, когда мы можем расстаться навсегда, пообещай мне это!
   Я смотрел на него, словно пытался запомнить каждую чёрточку его лица, хотя они и без того навеки врезались в мою память. Я боялся будущего. Мы, смертные, беззащитны пред богами и мойрами, творящими наши судьбы. Они, увы, неумолимы. И тогда я чуть ли не с отчаянием думал о походе. Из него можно было не вернуться.
   - Я клянусь тебе, мы будем вместе, - сказал Александр. - Если что и посмеет нас разлучить, то будет одна смерть.
   Его слова меня не успокоили. Я не ответил, глубоко вздохнул и зашагал дальше по коридору мегарона. Александр догнал меня.
   - Вернуть бы те дни, когда мы были мальчишками, - с долей печали в голосе произнёс он. - Всё казалось таким... простым и прекрасным. Будь я ребёнком, мне бы не пришлось никуда ехать. А взрослый, независимо от своего положения в обществе, всегда идёт по лезвию меча, и жизнь его полна неожиданностей... как моя...
   - Ты справишься, вот увидишь, - заверил я. - Ты же Александр. Другого такого в мире нет.
   Я как мог подбадривал его и многое бы отдал за то, чтобы изменить действительность. Ещё совсем недавно я мечтал о походах и сражениях, о славе и подвигах, только не представлял, что жизнь окажется не такой, как в юношеских мечтах. Детство кончилось, на смену ему пришла борьба. И мы во что бы то ни стало должны были выйти из неё победителями.
   Впереди нас ждали приключения и неизведанные земли. Мир открылся перед нами во всей красе, и опасности подстерегали за каждым углом. Шагнуть в этот мир было подобно прыжку в темноту с огромной высоты.
   - Запасёмся храбростью и терпением, - сказал Александр. - Они нам не раз пригодятся.


         Глава II
      Признание

   Помимо меня, Кратера и Клита в поход отправились и другие приближённые Александра: тридцатишестилетний Птолемей, сын Лага, жестокий и честолюбивый Кассандр, юный Лисимах, не меньше нас жаждущий приключений. Мы шли очень быстро, потому что от наших действий зависело будущее Македонии, стольких людей, в нас веривших. Горы служили нам единственной защитой от сильного ветра и врагов, с юга и юго-востока доносился свежий солёный запах моря. Казалось, мы всесильны, как боги. От этого чувства порой сердце волнительно сжималось, и глаза начинали блестеть. Учителя говорили, что, если мы захотим, весь мир будет нашим. Разве могли мы, молодые, сильные, полные желания познать неизведанное, отказаться от столь заманчивого предложения? Наверное, так поступил бы лишь глупец.
   Наша страна поделена на округа, и от каждого из них представляется определённое количество воинов. Отправляясь на подавление мятежей, мы были уверены, что наши спины надёжно защищены тысячами храбрецов: гетайрами  с их длинными, доходившими до семи метров длинной сариссами, педзетайрами и псилетами. Филипп преобразовал армию, сделал её сильнее, и это вселяло в нас уверенность в себе.
   Мы двигались по долине, по дороге усмиряя взбунтовавшиеся племена, покорённые ещё Филиппом, и города. Некоторые правители с иронией смотрели на Александра.
   "Что можешь ты нам дать? - говорили они. - Ты, у кого материнское молоко на губах не обсохло? Сказок мы наслушались от Филиппа. Он умел их рассказывать".
   "Свободу, - отвечал Александр. - Если вы со мной, вы свободны и защищены. Если нет, мои люди здесь камня на камне не оставят. Покоритесь мне, и тогда вас никто не посмеет тронуть".
   Люди, испугавшись угрозы, склоняли перед ним головы. Даже при желании они не могли обороняться, страх был слишком велик. А Александр и мы продолжали путь и с каждым оставленным позади поселением словно обретали сильные, способные унести нас на край света крылья. Александр сдерживал обещания и прощал изменников, но тех же, кто продолжал выступать против него, без тени сожаления приказывал уничтожить. Иногда мы смотрели на него и не узнавали знакомого насм с детства Александра.
   Однажды поздним вечером, почти ночью, я и наш общий друг Леоннат сидели в шатре царя и разговаривали. По пологам шатра прыгали тени и отблески факелов, снаружи доносились голоса, ржание лошадей и редкие вскрикивания чаек, белыми пятнами проносившиеся над речной гладью. Мы расположились лагерем возле одного воинственного племени. Утром предстояло начать переговоры.
   - Может, тебе стоит жениться на одной из дочерей вождя? - пошутил Леоннат. - Тогда вопрос о вражде перестанет существовать. Думаю, они захотят породниться с самим царём Македонии.
   - Знаешь, Леоннат, - откликнулся Александр, - если бы все конфликты решались только таким путём, у меня было бы уже несметное количество жён. Я бы их ни за что не прокормил! Они же не овцы, чтобы их можно было выпустить на пастбище, где полно сочной травы.
   Мы рассмеялись, радуясь редкой возможности повеселиться.
   - Александр, почитай нам что-нибудь из твоей любимой "Илиады", - попросил Леоннат.
   - А может, тебе ещё и на лире заодно сыграть? - усмехнулся Александр.
   Леоннат пожал плечами.
   - Было бы неплохо, - сказал он.
   Я прислушивался к окружающим нас звукам. Они стали для нас привычными за время похода. Но что-то в них всё равно было не то. Я не понимал, что именно. Решив разобраться, я встал, направился к выходу и отогнуд полог, как меня остановил вопрос Александра:
   - Куда ты?
   - Сейчас приду, - ответил я. - Мне нужно кое-что проверить.
   Я вышел, распрямил плечи и полной грудью вдохнул свежий прохладный воздух. Конечно, мне не о чем было беспокоиться, возле шатра и вокруг лагеря стояла сильная охрана. Тем не менее мне почему-то было не по себе. И тут неожиданно послышался свист. Я сразу понял, что он предвещает, и выхватил меч. В следующее мгновение один из стражников замертво рухнул на траву. Варвары с криками повыскакивали из темноты. Начался бой.
   - Александр! Леоннат! - закричал я. - На нас напали!
   Мои друзья выскочили из шатра. Александр был в ярости от того, что ему посмели не подчиниться. Я видел это по его глазам.
   - Ну всё, мне надоели бессмысленные игры с дикарями! - прорычал Александр и помчался куда-то в сторону.
   Я последовал за ним. Страха я не ощущал. Нас было намного больше, и я не сомневался в победе, несмотря на неожиданность нападения противника. Мечом я пронзил нескольких полуголых людей и огляделся по сторонам. В суматохе, среди пляшущих теней, я мало что различал. Сражение напоминало мне какой-то древний ритуальный танец.От этого стало не по себе. Краем глаза я заметил движение среди деревьев справа от себя и, повернувшись в ту сторону, увидел двоих наших воинов. Они тащили мужчину. Как я понял, то бы правитель. Его подвели к Александру и заставили опуститься на колени.
   - Ты не долго будешь царём, коли твои действия уже сейчас основаны на жестокости, - сказал вождь на ломаном македонском. - Никому не понравится такой царь, способный на одни убийства.
   - Мне решать, как править, - высокомерно ответил Александр и приказал воинам: - Сжечь поселение, людей перебить. А его оставьте. Пусть любуется на деяние собственных рук. Будь он посговорчивее, его народ бы не погиб.
   Послышались крики и плач. В небо взвилось пламя. Вокруг стало светло, как днём. В ту ночь от поселения не осталось ничего, кроме трупов и обуглившихся домов. Животных мы забрали себе. Звёзды закрыли клубы едкого, беспросветно чёрного дыма, от которого щипало глаза. Местами трава стала скользкой от крови. Александр стоял, скрестив на груди руки, и смотрел на пожар. Одно его слово оборвало жизни стольких людей. Я заметил угрызения совести на его лице.
   - Ты всё правильно сделал, Александр, - сказал я, желая успокоить его. - Эти люди не дали б тебе спокойно жить.
   - Гефестион, а вдруг он прав? - в голосе Александра слышались противоречивые чувства. - Вдруг все склоняются передо мной не потому, что уважают меня, а только из-за страха быть убитыми? Я не хочу казаться тираном в их глазах.
   - Иногда нужно быть жестоким, - сказал я. - Чтобы все видели, что ты способен держать бразды правления в своих руках. И никогда не сомневайся в себе, слышишь? Леонид, Филиск, Менехм, Зевкид... Все твои учителя твердили одно: "Ты самый лучший"! И это так, поверь мне. Не слушай никого. Мало кто на самом деле желает тебе добра.
   - Тогда я совсем запутался, - Александр зажмурился. - Я не знаю, кому верить. Будто весь мир против меня.
   Ту ночь мы провели возле сгоревшего поселения. Несмотря на усталость, многие не смогли заснуть. Потери нашей армии были небольшими, и всё же никому из нас не хотелось терять соратников.

   Из Фессалии, где Александр подобно своему отцу раздавал всевозможные обещания, мы прибыли в Фермопилы. Чтобы избежать участи мёртвых бунтовщиков, Александра признали гегемоном Эллады. Но это не был конец многодневных тревог. Афина, Фивы, Аргос и некоторые другие города не хотели уступать. Тем не менее признание Александра хотя бы несколькими правителями уже многое значило. И даже вечно насмешливый Демосфен, за неделю до гибели Филиппа потерявший дочь, засомневался в неспособности молодого царя править. Наверное, это была самая приятная новость, какую мы только слышали в последнее время.
   В Фермопилах мы думали, что сможем отдохнуть, и ошиблись. Нам предстоял поход в Беотию. К счастью, там всё и закончилось. Когда мы остановились лагерем недалеко от Кадмеи, к Александру прибыли послы из Афины. Александр, скрывая в душе ликование, принял их в своём шатре. Я присутствовал на переговорах. Один из послов внимательно оглядел меня с ног до головы и обратился к Александру:
   - Та тэлами на сас милоси моно.
   - Апо афто то атомо дэн эхо мистика, - улыбнулся Александр, снисходительно смотря на мужчин и чувствуя превосходство над ними. - Милун элеутэра.
   - Липун, ан нэ... - посол пожал плечами. - Атына кэ тис катикус севасмиос сас зитиси сигхорэси йа анипаки кэ тин амфиволья меса су. На мас дикси элеос сас, эхи то элеос му, о васильяс, микра пэдиа кэ гинэкес. Эхумэ оркисти су иони писти кэ на сас инагноризун архон кэ игэмона тис Элладас.
   "Мы бы хотели поговорить с тобой наедине".
   "От этого человека у меня нет тайн. Говорите свободно".
   "Ну, раз так... Афина и её почтенные жители просят у тебя прощения за неповиновение и сомнения в тебе. Прояви к нам свою милость, юный царь, пощади детей и женщин. Мы клянёмся тебе в вечной верности и признаём тебя архонтом и гегемоном Эллады".
   Даже если Александр и удивился услышанному, он не показал виду. Я же смотрел на послов широкро раскрытыми глазами и поверить не мог, что эти гордецы афиняне наконец-то признали поражение и склонили перед Александром головы. А ведь ещё совсем недавно они осыпали его проклятьями и мечтали присоединить Македонию к Элладе. Их планы рухнули в один миг. И я готов был прыгать, как ребёнок, только мне пришлось сдержать радость хотя бы до ухода послов.
   - Эго на дэхто ти сигнами сас, - сказал Александр. - Боритэ на истэ сигупи апо му полемистис дэн влапти сиболитэс сас.
   - Инэ энтаппитико на акуси, - произнёс молчавший до этого второй мужчина.
   "Я принимаю ваши извинения. Я можете быть уверены, ни один мой воин не причинит вреда вашим согражданам".
   "Отрадно слышать".
   Когда послы ушли, я повернулся к Александру и воскликнул:
   - У тебя получилось, Александр! Я так горжусь тобой!
   - Я шёл вперёд ради тебя, - ответил Александр и встал. - Каждый человек хочет, чтобы его поддерживали, вдохновляли на новые подвиги, чтобы рядом был тот, кому он мог посвятить всю жизнь. Когда я вижу восхищение в твоих глазах, я будто в небо взлетаю. Благодаря тебе обо мне станут слагать легенды.
   - Смотри не возгордись, - улыбнулся я. - А то и меня забудешь.
   Александр покачал головой и протянул мне руку. В шатёр заглянул Кассандр и усмехнулся.
   - Эй, я вам не помешал? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Александр, к тебе опять послы приехали. На этот раз из Фив. Ты становишься всё более популярен.
   Мы с Александром переглянулись.
   - Ладно, пусть заходят, - сказал Александр. - Хотя и так ясно, какие речи они произнесут.
   Он оказался прав. Эти люди тоже просили у него прощения и получили его. Александр был благосклонен к побеждённым, которые не продолжали с ним войну, и иногда осыпал их всевозможными почестями, желая тем самым заручиться поддержкой бывших врагов. Мы все вздохнули с облегчением. Признание Александра означало конец первого этапа нашего огромного пути. Впереди было ещё столько всего: встречи с новыми друзьями и недругами, земли, где мы никогда не были, опасности и пьянящее чувство свободы. Тогда никто из нас не догадывался, что у нас особая судьба. А о славе мечтали все.
   - Теперь мы поедем домой? - поинтересовался Леоннат.
   - Нет, в Коринф, - возразил Александр. - Нужно созвать очередной совет. Я должен убедиться в преданности союзников. Вернувшись в Македонию, мы можем получить удар в спину.
   - Мне почему-то кажется, в Македонии не всё спокойно, - сказал Клит, скрестив на груди руки. - У меня плохое предчувствие.
   - Я и сам боялся оставлять страну без хорошего присмотра, - вздохнул Александр. - Аттал наверняка не захочет упустить возможность мне отомстить. Как бы он не посадил на трон моего братца Арридея.
   - Арридей дурак, - напомнил Кассандр.
   - Вот именно! - сказал Александр. - Им легко управлять. Клеопатра - вдова, и её дядя не откажется снова выдать её замуж, на этот раз за сына Филиппа. Аттал меня ненавидит. Взаимно. Я не забуду, как на пиру в день свадьбы отца и Клеопатры он воззвал к богам с просьбой подарить моему отцу истинного наследника, как будто я не был царевичем.
   - Не бойся, Олимпиада позаботилась о твоём благополучии, - сказал Кассандр. - Этим она занималась с самого твоего рождения. И Арридей не поумнеет за время нашего отсутствия.
   - Что ты хочешь этим сказать? - нахмурился Александр. - В твоих словах есть тайный смысл.
   - Ну, есть люди, утверждающие, что твоя мать, Александр, тайком подливает Арридею какое-то зелье в питьё и тем самым не даёт ему стать нормальным человеком, - ответил Кассандр. Глаза Александра сузились. - Хотя... это лишь слухи.
   - Вот и нечего их пересказывать на каждому углу, - проворчал Александр.
   Кассандр пожал плечами.
   - Тебе виднее, - откликнулся он. - И всё же Олимпиада - коварная женщина. Этому её научила жизнь во дворце.
   Ещё бы! Чтобы выжить в царском дворце, в этом клубке ядовитых змей, нужно было иметь мужество и умение на удар ответить ударом. Я родился и вырос в Пелле и знаю, как порой опасно сворачивать в другой коридор, не видя, что тебя там ждёт. Олимпиада, дочь эпирского царя Неоптолема, боролась за свою жизнь и жизни детей, Александра и Клеопатра. От Филиппа она много натерпелась.
   - А ты почему молчишь, Гефестион? - обратился ко мне Кассандр. - Скажи что-нибудь. Или вы с Александром даже думаете одинаково?
   Я усмехнулся, уже привыкнув к подобным шуточкам приятелей, и ответил:
   - Всё покажет время. Скоро мы узнаем, на чьей стороне боги.
   Мы с нетерпением ждали, когда приедем в Коринф и докажем эллинам, что ничем не хуже их. Они называли нас пастухами и дикарями, хотя все богатые мужчины Македонии были образованными людьми. Лично я три года учился в Миезе в Мусейоне у Аристотеля. Такое отношение к нам было оскорбительным. И мириться с ним никто не собирался. Тем более нужно было готовиться к войне с персами, которые совсем почувствовали себя хозяевами. Единственный выход - объединение под началом Александра. По-моему, никто, кроме него, не мог привести эллинов и македонян к долгожданной победе. Знаю, я говорю так потому, что он мне слишком дорог. Может быть, кто-то другой хотел бы сам возглавить поход или поставить на место главнокомандующего более опытного полководца, нежели Александр. В Элладе было очень много людей в два, в три раза старше Александра, прошедших десятки битв и получивших в награду столько шрамов. Но всё же на новом совете в Коринфе выбрали именно Александра. Это ещё больше вселило в моего друга уверенность в себе. Он с нетерпением ждал дня, когда сможет собрать войско и отправиться покорять Персию. А для начала ему нужно было уладить все дела в Македонии. Вернувшись домой, мы узнали, хотя, впрочем, и не особо удивились, что Олимпиада приказала убить Европу, а Клеопатру заставила удалиться. Александр был недоволен, что мать действовала без его согласия. Он чувствовал себя уже не мальчишкой, каким был, когда покидал Пеллу, а царём. Любой важный для государства шаг, не одобренный им, ему не нравился. А ведь Олимпиада старалась ради него.
   - ...Ты что, не понимаешь? - говорила она, думая, что сын похвалит её действия. - Эти люди могли устроить заговор против тебя!
   - Кто? Европа? - насмешливо откликнулся Александр. - Она и ходить-то не умела, не то что заговоры строить.
   Я стоял возле стены со скрещенными на груди руками, прислонившись к ней плечом и опустив голову. Олимпиада посмотрела на меня.
   - Гефестион, выйди, - потребовала она.
   Я не стал спорить. Закрывая за собой дверь, я услышал слова Олимпиады:
   - Ты слишком много времени проводишь с ним. Сейчас тебе следует подумать о более важных делах. Например, как устранить Аттала. Он находится вместе с Парменионом где-то в Малой Азии.
   - Ладно, я разберусь с ним, - ответил Александр.
   И я понял, Атталу не жить. Он мечтал свергнуть Александра и должен был понести за это наказание.


         Глава III
        В Фивах

   Наступили смутные времена. Александр укрепил и хорошо вооружил армию, но денег было очень мало. Филипп оставил сыну в наследство огромные долги. А нам нужно было воевать с Иллирией и племенами трибаллов, которые восстали после гибели Филиппа, решив, что Александр не способен вести за собой. Новому царю Македонии приходилось просить денег у дружественных соседей.
   Многие отговаривали Александра покидать страну и вести войско на север, к Борисфену. Как обычно, Александр поступил по своему, перебрался через эту великую реку и без боя подчинил трибаллов. Теперь наступил черёд Иллирии. Её воины захватили пограничную крепость Пелион и уходить не собирались. Мы резко развернулись на запад и довольно короткий срок добрались до нужного места. Наши соотечественники, защитники крепости, были заперты в горах, их продовольствие кончалось. Тому, что они выжили, они обязаны Александру, однажды ночью поднявшемуся в горы во главе отряда, внезапно напавшему на врагов и окончательно разбившему их. Мы преследовали иллирийцев до их родных мест.
   Александру тогда исполнился всего двадцать один год, и я не сомневался, что его ждёт великое будущее. Я был рядом каждую минуту и во всём поддерживал лучшего друга.
   Мы вернулись домой, гордые, что победили и трибаллов, и иллирийцев, и закатили пиры. Увы, наше веселье не было долгим. Из Эллады пришли горькие вести, заставившие нас позабыть про вино и развлечения. Мы не могли поверить, что Эллада, ещё недавно поддерживающая нас, заключила союз с персами. Впрочем, чему я удивляюсь? Эллада по отношению к нам всегда была двуличной. К тому же в Азии находился Мемнон. Его войска теснили македонян, пока совсем не выгнали их. Фивы и Афина открыто высказывались против Александра. Поговаривали, Демосфен лично подкупал персов. Я в это верю. Даже оратор Ликург стал на сторону Демосфена.
   Фиванцы в это время окружили находившийся в городе македонский гарнизон. События разворачивались с головокружительной скоростью. Гонцы не успевали нам о них докладывать.
   В Элладу отправили послов в надежде, что это поможет избежать конфликта. Жаль, всё было напрасно.
   Мы выступили сразу, как только узнали, несмотря на усталость после двух предыдущих походов. Александр сумел убедить людей, что это необходимо. Армия последовала за ним.
   Вечером, после совета, я зашёл в шатёр к Александру. Юный царь сидел за столом, закрыв лицо руками. Свет одинокого светильника падал на его сильную фигуру и выделял каждый мускул. Я приблизился к Александру и обнял его сзади за шею, очень переживая. Александр взял меня за руку и глубоко вздохнул.
   - Я думал, ты уже спишь, - сказал он.
   - Нет, я не могу заснуть, - ответил я и прикоснулся губами к его волосам. - А вот тебе нужно ложиться. Воины должны видеть тебя полным сил. Ну-ка вставай, хватит печалиться. Я помогу тебе раздеться.
   Я потянулся к золотой фибуле его хитона. Александр остановил меня и прижал к груди. Его частое дыхание долетало до моей шеи.
   - Я прошу тебя, не уходи, останься со мной! - в отчаянии прошептал он. - Ты мне сейчас так нужен.
   - Что же скажет армия? - так же тихо спросил я.
   Мы проводили ночи вместе лишь во дворце и не ложились спать в одной постели с того дня, как покинули Пеллу почти две недели назад. Для нас это была вечность. Конечно, я не мог отказать, желая того же.
   - Плевать! - Александр крепче стиснул меня в объятиях. - Она и так знает.
   - Тебе страшно, да? - спросил я.
   - Не то слово! - Александр дрожал вовсе не от того, что я был рядом, а от волнения. - Скоро мы поедем к Фивам, и... Кто знает, что будет дальше? Но на самом деле я не хочу крови.
   - По-моему, без неё не обойтись, - вздохнул я. - То, что Элладу обманули вестью о твоей "гибели" от рук иллирийцев, не оправдывает её. Мы докажем, кто главнее, и поставим на место Демосфена. Ведь это именно он первый сказал, будто ты умер, и ещё где-то "очевидца" раздобыл.
   Я скривил губы.
   - Деньги делают всё, - пробормотал Александр и отстранился. - Однако ты прав. Отдых необходим.
   - Тебе позвать слуг, - спросил я.
   Александр покачал головой. Я улыбнулся ему, желая приободрить, как делал уже сотни раз и как буду делать до конца своей жизни, снял с его головы золотой венец и положил красивую вещицу на стол. Затем я помог лучшему другу раздеться и, накрыв его, почти засыпающего, покрывалом и сверху коровьей шкурой, сел за стол.
   - А разве ты не собираешься ложиться? - в голосе Александра послышался детский испуг. - Я думал... ты останешься.
   - Я и остаюсь, - успокоил я Александра. - Сначала взгляну на карту. Ты же знаешь, после учёбы у Аристотеля это вошло у меня в привычку.
   Когда Александр заснул, я закутался в хламиду и вышел наружу. Ночь была прохладная, горели костры, возле которых сидели простые воины. Вокруг шатра Александра стояли телохранители, в основном молодые.
   Услышав шуршание травы,я обернулся и увидел приближающегося Птолемея.
   - Бессонница? - мягко спросил он.
   - Можно и так сказать, - я повёл плечом. - Я обычно перед очень важными делами долго уснуть не могу.
   - А Александр уже спит? - поинтересовался Птолемей.
   - Да, причём крепко, - ответил я. - Он боится больше всех, только виду не показывает. Ему необходимо набраться сил, чтобы быть в состоянии вести армию на битву. За последние десять дней он сильно измотался, уж я-то вижу. И не удивительно, ведь мы в день проходим не меньше ста семидесяти стадий... если верить нашим картографам.
   - Александр сильный и справится, - сказал Птолемей.
   - В его силе, равно как и в каком-то другом качестве, я нисколько не сомневаюсь, - откликнулся я. - Просто... ты пойми, Птолемей, я не могу за него не волноваться.
   - У него появились проблемы со здоровьем? - нахмурился Птолемей.
   - К счастью, нет, - ответил я.
   - Тогда не будь таким мрачным, Гефестион, - Птолемей похлопал меня по плечу. - Богов много. Кто-нибудь из них нам да обязательно улыбнётся.
   - Мне б твою уверенность... - пробормотал я.
   - Иди спать, - посоветовал Птолемей. - Утро вечера мудренее. К тому же мы пока не можем что-либо сделать. Придётся подождать хотя бы до утра. Спокойной ночи.
   - Приятных снов, Птолемей, - со вздохом откликнулся я и, вернувшись в шатёр, снял хламиду.
   Александр продолжал спать. Я с минуту смотрел на него, затем сел на край кресла, чтобы развязать крепиды, от которых у меня уже мозоли были на ногах, и задумался. Я, конечно, не знал, что вперели нас ждёт одна из самых кошмарных, если не самая кошмарная, битв. Пердикка назвал её Амо Фивэс, на эллинский манер, что в переводе значит "Кровавые Фивы". Точное сравнение. И жуткое. Тем, кто не участвовал в сражении, очень повезло. Их души остались неискалеченными. Лично я многое бы отдал, лишь бы не ехать в Фивы никогда и не видеть отражение Таната в глазах жителей этого города, полностью уничтоженного нами за неповиновение.

   Два дня спустя, ровно через две недели после начала похода, мы, преодолев расстояние почти в две с половиной тысячи стадий, подошли к городу. Мы двигались быстрее, чем о нас поступали известия. Это было нам только на руку. Неожиданность всегда была нашим союзником.
   К тому времени Афина и ряд других городов сложили оружие, а Беотия, где находились и Фивы, решила отомстить своему дерзкому полису и выполнить долг перед Коринфским союзом. Похоже, Эллада немного успокоилась. Молниеносность наших действий и упорство Александра, не желающего проливать кровь на этот раз, сделали своё дело.
   Мы приблизились к Фивам настолько, что от них нас отделяли приграничные укрепления. Стало ясно, мира ждать не стоит. Мы начали готовиться к битве. Мне, признаться, было страшно до такой степени, что меня чуть не лихорадило, хотя я к своим годам успел пройти через множество боёв и даже получить первую "награду" - шрам на груди, наследство от победы над Херонеей. И та "награда"едва не стоила мне жизни.
   Мы всё ожидали, когда Фивы сдадутся и освободят наших воинов, что не нравилось эллинским союзникам и некоторым щкомандирам мечтавшим вернуться домой разбогатевшими на чужрм имуществе. Несомненно, говорили и о мести за измену, да всё были просто слова.
   Ночь перед битвой я провёл в одиночестве в своём шатре, чтобы морально настроиться, хотя Александр приглашал меня к себе. Утром, встретившись с царём, я с трудом сдерживал дрожь. Александр положил руку мне на плечо и через силу улыбнулся.
   - Не бойся, Гефестион, - сказал он.
   - Александр... - прошептал я.
   - Нет, не говори ничего, - Александр обнял меня, не обращая внимания на копавшегося в шатре слугу. - Я понимаю тебя без слов и чувствую то же самое. И я клянусь, мы победим. Надеюсь, без крови.
   Последнюю фразу он произнёс тихо.
   Неожиданно снаружи послышались крики и конский топот. Мы с Александром переглянулись. На наши немые вопросы ответил ворвавшийся в шатёр молодой телохранитель из царской агемы под командованием Клита:
   - Государь! Государь, командир Пердикка повёл своих людей на Фивы!
   - Что? - воскликнул Александр. - Он начал бой без моей команды? Не может быть! Гефестион, иди облачайся в доспехи как можно скорее. Последуем за Пердиккой.
   - Ты накажешь его? - спросил я.
   - Посмотрим, - ответил Александр. Лицо его было решительно-мрачным. - Не знаю пока.
   - Не наказывай его, Александр, - попросил я, потому что Пердикка один из моих немногих хороших друзей, ведь в окружении царя меня не очень-то любят за слишком близкое положение к Александру и завидуют. - Уверен, он хотел как лучше.
   Я бегом направился к себе. Сердце колотилось и, похоже, не собиралось успокаиваться. На миг остановившись, я повернулся в ту сторону, куда ускакали Пердикка и его всадники, и мысленно пожелал им удачи. В глубине души я не хотел ехать и всё же понимал, что ожидание становится совсем невыносимым.
   Боги улыбались Пердикке лишь поначалу. Его успех, к сожалению, не был долгим. По мере продвижения враги оттеснили отряд на открытое пространство. Александр в это время повёл за собой всадников и всех легковооружённых воинов. Увидев, как фиванцы начали наступать и даже открыли ворота, он бросился на них с благородной яростью, оттеснил к воротам и под боевые кличи македонян и эллинов вошёл в Фивы. Я глядел на него широко раскрытыми глазами. Ветер бил меня по лицу, и от него перехватывало дыхане.
   К Александру подъехал запыхавшийся Пердикка. Александр резко обернулся и воскликнул:
   - Ты сошёл с ума, Пердикка! А если б тебя убили?
   - Прости... - виновато пробормотал друг.
   Александр тряхнул головой.
   - Нет смысла разбираться сейчас, - сказал он и вытянул в сторону руку. - Скачи туда. И, предупреждаю, без глупостей.
   - Хорошо, Александр, - тем же тоном откликнулся Пердикка, взглянув на меня.
   Наши воины, не участвовавшие в преследовании фиванцев, стали подниматься на стены по приставным лестницам. На улицах развернулась жуткая резня. Более ужасного зрелища мне ещё не доводилось наблюдать. На минуту стало плохо от отвращения. Я глубоко вздохнул и ударил пятками по мокрым бокам коня, желая догнать вырвавшегося вперёд Александра. Через несколько секунд я поравнялся с другом.
   Мы убивали всех, кто попадался нам на пути. Больше остальных свирепствовали эллины, не щадя ни женщин, ни детей. Отовсюду слышались крики, плач, хохот мужчин. Если б я мог, то закрыл бы глаза.
   - Гефестион, найди Эригия и помоги ему, - сказал Александр, останавливая Вукефала. - Я слышал, на его отряд напали возле храма. Веди туда гетайров.
   - Как скажешь, - я кивнул головой.
   С двадцати лет я командую всадниками, это честь для меня. Я уже намеревался поскакать к храму, но Александр успел поймать меня за руку и сказал:
   - Не рискуй понапрасну.
   - Ты тоже, Александр, - откликнулся я. - Удачи.
   Мы поехали в разные стороны. Меня догнал Леоннат, входивший в конницу. Он до сих пор не занимал особую должность, несмотря на то, что при Филиппе был телохранителем. Я взглянул на Леонната и улыбнулся краешком губ. Друг ответил тем же.
   Не стану рассказывать, как мы расправились с окружившими Эригия фиванцами. Лучше перейду к тому, что произошло потом. Мы проезжали мимо одного дома в районе ремесленников. Там начался пожар, клубился дым, и доносились призывы о помощи на эллинском языке. Из дома выскочили несколько эллинов. Двое тащили за собой молодую беременную женщину лет тридцати, другие - мальчика, её сына. Один из эллинов с гадкой усмешкой описал свистящую дугу у себя над головой мечом и вонзил его фиванке прямо в живот с таким ругательством, которое у меня рука не поднимется написать. Из горла мальчика вырвался не крик, а настоящий хрип. Ребёнок рванулся к матери. Державший его воин бросил пленника на скользкую от крови дорогу и занёс над ним руку. Я не мог дальше наблюдать за происходящим, бросил поводья Леоннату и, спрыгнув с коня, остановил союзника. Тот уставился на меня, словно я его ударил.
   - Убирайтесь отсюда, - сквозь зубы произнёс я.
   - Ты пожалеешь, парень, - откликнулся эллин. - Ты не имеешь права нам приказывать. У нас есть свой командир.
   - Убирайтесь! - крикнул я.
   Эллины с ворчанием удалились. Я повернулся к мальчику и увидел его глаза, большие и тёмные, поразившие до глубины души. В них дрожали слёзы. Ребёнок бросился к мёртвой матери с безудержными рыданиями и обнял её. Жаль, я не мог ему помочь. Сев обратно на коня и велев забрать мальчика с собой, я глубоко вздохнул, покрепче сжал поводья и повёл конницу к Александру. От усталости у меня сильно кружилась голова.

   Я стоял на холме рядом с Александром и ещё некоторыми командирами и смотрел на уничтоженные Фивы, шесть тысяч жителей коего стали рабами, а остальные были убиты. По моему лицу текли слёзы,  и я не мог их сдержать и объяснить, почему плакал тогда. Наверное, от переутомления. Я был рад, что ветер дул порывисто. Волосы закрывали моё лицо, и никто не видел мокрых щёк.
   Александр наклонился ко мне и прошептал:
   - Ты не сильно устал? Хочу придти к тебе позже.
   - Буду только счастлив, - ответил я.
   - У меня есть подарок для тебя, - сказал Александр. - Он находится в твоём шатре.
   - Женщина? - я слегка нахмурился.
   - Нет! - засмеялся Александр. -Тот мальчик из горящего дома. Теперь он твой слуга. Кажется, его зовут Иоланий. - Он потянул меня в сторону. - Идём в лагерь. Нам нужно отдохнуть.

   Вечером я зашёл в свой шатёр, где горели два светильника в виде баранов, и увидел стоявшего у стола Иолания. В руках он держал мой меч. Несомненно, я сразу подумал, что он собирается меня убить, и это, признаться, было бы справедливо после того, что произошло с его семьёй и родиной. Но слуга просто разглядывал клинок, не замечая моего присутствия. Я сделал к нему шаг.
   - Боритэ на патэ, - сказал я, зная, что мальчик не понимает македонский язык. Иоланий вздрогнул, быстро положил меч на стол и повернул ко мне заплаканное лицо. - Тора эдо эпхэти о васильяс.
   - О васильяс о А... Александрос? - Иоланий вдруг покраснел.
   - Нэ, эси о филос му, - улыбнулся я.
   "Ты можешь идти. Сейчас сюда придёт царь".
   "Царь А... Александр?"
   "Да, он мой друг".
   Я почувствовал симпатию к Иоланию. Ребёнок опустил голову и пробормотал:
   - Сигхоми, о кирьос. Калиныхта.
   "Извини, господин. Спокойной ночи".
   Он бесшумно удалился. Я сел на край кровати, сочувствуя ему, и задумался. В шатёр вошёл Александр, не спеша приблизился к одному из светильников и потушил его. Стало таиственно-сумрачно. Я улыбнулся.
   - Как тебе Иоланий? - спросил Александр, садясь рядом.
   - Ты так спрашиваешь, будто я собираюсь с ним спать, - я повалил его на шкуры на постели. - Или уже переспал.
   - Надеюсь, нет? - Александр перевернул меня на спину.
   - Можешь не сомневаться, - почти шёпотом ответил я. - У меня есть ты. Только давай не будем говорить о битве, ладно? Не хочу вспоминать этот кошмар.
   - Ну, думаю, ты догадался, что я здесь не для обсуждения сражения, - ответил Александр, сжимая мои пальцы.
   - О, как интригующе! - засмеялся я.
   К сожалению, картины недавних событий ещё долго не давали мне покоя. И я, наверное, никогда не забуду гибель матери Иолания.
   После этого я впал в меланхолию. Пропало всякое желание что-либо делать. Сказались бешенные скачки, жуткие битвы и полубессонные ночи, причиной коим, увы, был не Александр, а тревога. Всё тело болело от перенапряжения.
   Наступил ранний вечер после настоящей резни в Фивах. А меня уже клонило в сон. Хотелось пить. Я посмотрел на стоявшего у стола и изучающего карту местности молодого властителя Македонии и облизнул губы:
   - Я посплю, Александр.
   Александр обернулся.
   - Что с тобой, Гефестион? - его не на шутку встревожило моё состояние.
   - Всё хорошо, мой великий царь, - за улыбкой я пытался спрятать тоску.
   Да, игры кончились. Война шла самая настоящая. И жалости, даже к себе, в ней не было места.
   - Твой царь? - Александр подошёл ко мне и обеспокоенно заглянул в лицо.
   - Мой Александр, - я обнял его.
   Друг вздохнул.
   - Отдыхай, - он чуть отстранился и поцеловал меня в щёку.
   Но, несмотря на неимоверную усталость, заснул я не сразу, долго ворочался и, наконец, погрузился в беспокойный сон, часто просыпаясь. Мучала жажда.
   Александр принёс мне воды в своём кубке.
   - Ты не заболел? - он погладил меня по неровным прядям цвета меди.
   - Просто сильно устал, - я сделал пару глотков.
   Александр поставил кубок возле кровати на ковёр на земле, снова поцеловал в щёку и прижался лбом к моему лбу.
   - Я люблю тебя, Гефестион... - прошептал он.
   Мы долго так сидели в сумраке озарённого пламенем в одном треножнике шатра, обнявшись и наслаждаясь затишьем перед грозной бурей. А так хотелось спокойствия...


         Глава IV
       Надежды

   Шли месяцы. Всё это времч Александр наводил порядки дома. Несмотря на то, что Аттала убили, нашлось ещё немало людей, которые с удовольствием посмотрели бы на смерть Александра. Только они терпели неудачи.
   Наконец мы стали готовиться к походу против Кодомана. Нужно было продумать каждый шаг как можно тщательнее.
   - Давай не будем брать с собой Кассандра, - предложил я.
   Александр посмотрел на меня, вздохнул и ответил:
   - Увы, Гефестион, при всём моём желании! Кассандр... Он же... он происходит из знатного и всеми уважаемого рода. Я оскорблю его семью, если велю остаться. И вообще, почему ты тау настроен против него? Он тебя чем-то опять обидел?
   - Да нет, - ответил я. - Просто... он ведь младше нас на два года, а ведёт себя так, словно мы дети. Пусть с Иолаем разговаривает в поучительном тоне, коли желает. И Антипатр мне особо не нравится. Уж больно он власть любит.
   Александр не выдержал и засмеялся.
   - Хочешь, чтобы мы вдвоём поехали?  - спросил он.
   - Почему вдвоём? - ответил я вопросом на вопрос, слегка смутившись. - С теми, кто действительно тебе верен: с Пердиккой, Птолемеем, Клитом. Эти люди проверены на деле.
   - Да, но, прости, Кассандра лучше взять с собой, чтобы он ничего не устроил здесь против меня, - Александр покачал головой. - А Антипатра, может, даже наместником в Пелле сделаю.
   - Тогда они с твоей матерью перегрызут друг друга прежде, чем мы покинем Македонию, - сказал я.
   - Им придётся улыбаться, если они не желают быть сосланными, - откликнулся Александр. - Не хватало мне и их ссоры разбирать. За последние два года мне надоело улаживать конфликты. Уезжая на Восток, я хочу быть уверенным, что страна не рухнет. Скорей бв уж отправиться в поход! Ты не представляешь, как я устал от матери. Каждый день она твердит мне, что я должен жениться.
   - Ну... так исполни её желание, - я через силу улыбнулся. - Ты вырос, а ей хочется с кем-нибудь понянчиться. Помнишь Аду из Карии? Несколько лет назад ты сам хотел на ней жениться, пусть и по политическим соображениям.
   - Как видишь, я этого не сделал, - сказал Александр. - И ты знаешь, почему.
   - Конечно, однако так не может вечно продолжаться, - я вздохнул. Мысль о женитьбе Александра приводила меня в отчаяние. Я не мог даже представить, что буду делить его с кем-то ещё. - Тебе понадобится наследник, который после тебя занял бы трон. На пустое место слетится немало коршунов.
   - Ты пугаешь меня, - сказал Александр. - Не говори о смерти. Я же не завтра умирать собираюсь.
   Я молча отвернулся, стараясь отогнать печальные мысли и не боясь ни боли, ни тысяч врагов. Страшнее всего для меня было бы узнать, что я больше ничего не значу для Александра. А женитьба друга всё равно была неизбежна, хотя мы оба отдаляли этот день как могли, беря от жизни всё, что она нам давала.
   - Да, скорей бы уехать, - прошептал я. - Только что мы найдём в чужих краях?
   - То, о чём мечтали с самого детства, - ответил Александр. - Мы повторим подвиги Ахилла и Патрокла, завоюем Персию и, может, обойдём весь мир.
   - Я бы подарил его тебе, если б мог, - пробормотал я.
   - Не стоит, это сделаю я, и мы поделим его пополам, - заверил Александр. - Мы молоды и многого добьёмся. Нас выбрали боги для свершения великих дел.
   Я верил ему, верил каждый раз и всему. Попроси он меня спрыгнуть со скалы в черноту бездны и скажи, что внизу мы обретём счастье, я бы без раздумий шагнул в пустоту. Кроме матери, не было человека, мне более дорогого, чем Александр. Нет слов, чтобы выразить мои чувства к нему. И никто другой не нужен. Я знаю, так будет всегда, до конца жизни и после. Пусть это, возможно, звучит глупо или странно - не важно, потому что любой имеет право на кусочек счастья. Моё рядом с Александром.
   Я подумал о тех людях, погибших или проданных в рабство по приказу Александра. Несмотря на то, что его признали, мятежи на этом не закончились. Даже Фивы, попросившие у Александра прощения, вновь взбунтовались и жестоко поплатились. Город уничтожили. И тогда я оставался на стороне Александра, лучше прочих понимая, почему друг так поступал. Но одной силой и обещаниями невозможно было удерживать столько тысяч людей. Нужно было действовать, показать, на что мы способны, в то время как Парменион и Антипатр вторили Олимпиаде и уговаривали Александра найти себе жену и произвести на свет сына. Они хотели быть уверенными, что в случае смерти царя на трон взойдёт его наследник. Александр же в ответ мотал головой и зажимал уши руками, не желая ничего слушать. На советах он с ярким блеском в глазах рисовал картины будущих побед. В тот день, после данного мне обещания покорить мир, он продолжил любимую тему разговора. Я смотрел на полководцев и внутренне улыбался. Александр сумел склонить стариков на свою сторону, тем самым доказав, что руководители тоже умеют подчиняться. От природы напористый, он обычно без труда заставлял других делать то, что хочется именно ему, и не всем это было по нраву. Уже в столь молодом возрасте Александр пытался навязать окружающим представление о добре и зле. Тем не менее для меня он продолжал оставаться богом.
   Александр начал раздавать воинам землю и деньги.
   - Александр, а что же ты себе оставляешь? - изумлённо спросил Пердикка.
   - Надежды... - вздохнул Александр.
   - Ну, тогда и мы будем соучастниками в этом безумном и благородном поступке, - сказал Пердикка.
   Александр пожал плечами. Его больше интересовало будущее, нежели настоящее. Отправляясь в поход, он словно был уверен в благоприятном для нас исходе. Может, оракул в Дельфах ещё что-то рассказал ему о войне с Персией? Тем не менее раздача македонских земель и уверенность Александра повлияли на армию. Мы, его приближённые, и особенно простые воины в мечтах рисовали себя богачами и победителями. Но означал ли этот действительно безумный поступок Александра его разрыв с домом, где ему было уже тесно? В какой-то мере да. Македония отходила на задний план.
   - Не думаю я, что Кодоман так просто отдаст нам Персию и своё богатство, - сказал Клит. - Персы - люди хитрые. Уверен, Кодоман расставит нам не одну ловушку.
   - Его право, - откликнулся Александр и сделал по двору несколько шагов. - Мы тоже не промах. Тем более, наша армия преобразовалась, ею командуют опытные военачальники. Я обязан победить. Не могу же я посрамить всю Македонию и отца! Что тогда скажут обо мне другие правители? Они и без того сплетничают обо мне дни напролёт.
   - А ты их не слушай, Александр, - сказал Птолемей. - И привыкай к тому, что твоя жизнь на виду. Кстати, ты назначил день выступления? По-моему, мы готовы дать персам отпор.
   Александр улыбнулся, обрадованный боевым настроем друга, и кивнул головой.
   - Да, ждать осталось недолго, - ответил он. - Только сначала мне нужно закончить дела здесь, в Македонии. Не хочу уезжать с чувством невыполненного долга. Антипатр, - он повернулсяк старому аристократу, - прими честь стать моим наместником в Пелле.
   Антипатр посмотрел на Кассандра, и по лицам обоих легко было понять, как они довольны. Алчные, они давно мечтали услышать предложение Александра.
   - Конечно, Александр, в память о твоём отце я заменю тебя, - сказал Антипатр. - Ты можешь ни о чём не беспокоиться, я сохраню мир в стране.
   - Великолепно! - Александр улыбнулся. - Теперь я могу покинуть Пеллу хоть завтра же с лёгким сердцем.
   Он взглянул на меня, словно и на этот раз ждал одобрения, а я уже высказал ему своё мнение несколько часов назад и повторять его не собирался. Коли Александр желал видеть у власти Антипатра, то было его решение. Александр, видя, что я буду молчать и дальше, едва заметно усмехнулся, тряхнул кудрями и произнёс с благородным гневом в голосе:
   - Войска, переправленные в Малую Азию ещё моим отцом, терпели поражение за поражением. Мемнон восстановил персидское господство. С этим пора покончить!
   Друзья поддержали его воинственными возгласами. Мы все одинаково рвались в бой и мечтали о власти и богатстве Кодомана-Дария, которое разделим между собой. Несомненно, нам было страшно. Персия была серьёзным противником, и мы не имели права проиграть. За нами была не только Македония, но и вся Эллада.
   - Жаль, Филипп рано ушёл, - сказал Парменион. - Он так готовился к этому походу!
   - Я не опозорю его память, - пообещал Александр. - Пусть он и не был замечательным отцом, зато многие уважали и боялись его.
   По двору гулял Вукефал. Александр свистнул, подзывая коня, и, когда тот подбежал, погладил его по сильной чёрной шелковистой шее. Его взгляд стал мягче. Александр обожал Вукефала и в редкие свободные минуты катался на нём по холмистым просторам. Наверное, Вукефал был единственным в мире живым существом, к которому я не ревновал моего Александра. Животное тихо фыркнуло, обрадованное лаской хозяина.
   - О чём ты думаешь? - Птолемей первым нарушил молчание. - Ты знаешь, что нас ждёт?
   Александр неопределённо пожал плечами.
   - Ладно, я поставлю вопрос иначе, - предложил Птолемей. - Ты разговаривал в Дельфах с пифией, хотя время тогда было неподходящее. Уверен, перед тобой она приоткрыла тёмную завесу будущего. Что она сказала тебе, Александр?
   - То, что я ждал услышать, - Александр снова уклонился от прямого ответа. - Прости, друг, я не могу передать разговор с пифией. Это тайна.
   - И ты её никому не открыл? - поинтересовался Кассандр, бросив на меня быстрый взгляд.
   - Никому, - ответил Александр.
   Он не солгал. Даже я не знал, что же сообщила такого ему пифия в храме, раз он вышел оттуда гордый. Впрочем, что бы там ни было, нам уже некогда было рассуждать об этом и гадать, каков будет исход войны. Я оглядел соратников. Они были полны решимости и мужества, и всё же доля страха присутствовала в каждом из нас. Кто-то мог не вернуться домой никогда. От этой мысли я невольно поёжился. Конечно, было здорово мечтать о подвигах, только жизнь не была похожа на поэмы Гомера, где герои побеждали врагов одного за другим. Я хотел бы не думать о плохом, да могущество персов пугало и злило.
   - Давайте прогуляемся, - предложил Александр, ухватился за гриву Вукефала и вскочил ему на спину. - Неизвестно, когда мы вернёмся... Ну, кто со мной?
   Кассандр, Птолемей, Пердикка и я тоже оседлали коней, и мы все вместе покинули дворец. Вскоре мы скакали по долине, наслаждаясь ударами тёплого ветра по лицу. Я вырвался вперёд. Кассандр догнал меня и поехал рядом.
   - Ты одобряешь то, что Александр раздал свои деньги? - спросил он.
   - А что? - ответил я вопросом на вопрос.
   Пусть я покажусь подозрительным, но слова Кассандра навели меня на мысль, что он, будь его воля, распорядился бы казной иначе, в пользу своей семьи.
   - Да так... - пробормотал Кассандр.
   - Ты что же, не доверяешь Александру? - удивился я.
   - Не знаю, - честно признался Кассандр. - У битвы бывает лишь два конца: либо поражение, либо победа. Это как жребий, может выпасть любая кость. И не факт, что победим именно мы.
   Он был прав, и я не мог с ним не согласиться в данном вопросе. Я обернулся и посмотрел на разговаривающего о чём-то с Птолемеем и Пердиккой Александра. Кассандр проследил за моим взглядом и с улыбкой сказал:
   - Похоже, ты за ним готов хоть на край света отправиться. Ты предан ему во много раз больше, чем мы вместе взятые. Вы так похожи на Ахилла и Патрокла.
   И нас, видимо, ждёт та же печальная участь. Любовь всегда приносит не одно великое блаженство, с ней рядом ходят боль, слёзы, разочарования в чём-то или в ком-то. И каждый день ты боишься потерять эту любовь, держишься за неё обеими руками так, будто она твоё единственное спасение в мире. Для тебя словно остановилось время, и всё вокруг стало иным, наверное, не таким интересным, как раньше, когда твоё сердце никому не принадлежало. Только рано или поздно маска спадёт. Тогда ты увидишь мир во всём его уродстве, страшная пустота заполнит душу, и расхочется жить, потому что того, ради кого ты шёл вперёд, больше не будет рядом. Смерть неизменно забирает у нас тех, кто нам дороже.
   - Надежды... - прошептал я, забыв о Кассандре.
   - Что? - не понял Кассандр.
   Я взглянул на него и вздохнул.
   - У нас остались одни надежды... и молитвы, - пояснил я. - Молись, Кассандр, чтобы удача была на нашей стороне.
   Мне хотелось и в то же время совсем не хотелось уезжать. Я уже знал, что такое война, видел, как гибли люди, проливал собственную кровь. Разум спорил с молодостью, и эти битвы заканчивались ничьей. Но я мечтал увидеть мир, унестись навстречу неизведанному. Ни с чем не сравнимое чувство свободы звало меня за горизонт.


         Глава V
          Троя

   Мы покинули Македонию весной и в день проходили довольно большое расстояние, что позволило нам, переправившись через Геллеспонт, вскоре высадиться на берег вражеской страны. Александр первым соскочил на берег и скомандовал:
   - Эй, сариссу мне!
   Никто не понял, зачем ему понадобилось оружие. Один из эллинских воинов кинул ему свою сариссу. Александр поймал копьё на лету и воткнул его в песок.
   - Вот, это наша земля! - сказал он. - Нужно принести жертву богам.
   - Очередную? - усмехнулся Клит, спускаясь к нему. - Мы уже приносили жертву Посейдону и его дочерям и троянскому герою Протесилаю.
   - Ты напомнил мнк моего учителя Леонида, - улыбнулся Александр. - Однажды он упрекнул меня за то, что я бросил на алтарь две лишние горсти благовоний. Но поверь, друг мой Клит, не стоит скупиться. Тогда и боги возблагодарят тебя за щедрость. - Он огляделся по сторонам. - Я хочу увидеть Трою. Давайте отправимся к ней.
   - Твои задумки, Александр, становятся всё более фантастическими, - сказал Клит. - Похоже, ты решил посетить все развалины мира.
   - Лишь те, что имеют отношение к Трое, - возразил Александр. - Не забывай, Ахилл мой предок, величайший герой. Может, и я стану таким же.
   - Обязательно, если до этого нас не подстрелит какой-нибудь вонючий перс, - проворчал Парменион, подозрительно оглядываясь по сторонам. - Здесь чего угодно ожидать стоит. Родные земли остались позади. Неизвестно, когда мы вернёмся туда.
   - Сначала на Трою посмотрим, - настаивал Александр.
   С ним невозможно было спорить, он мог уговорить кого угодно, пользуясь своим положением. И в тот день никто не посмел ему перечить. Многие тоже хотели побывать на месте легендарных сражений.  Поэтому мы поехали к виднеющимся у самого горизонта руинам. Уже тогда они вселяли уважение и восторг. Приблизившись к ним, мы так и застыли на месте. Ничего более величественного я не видел. Сердце подпрыгнуло в груди и забилось чаще. Я поверить не мог, что не сплю.
   - Вот это да! - выдохнул стоявший рядом Леоннат.
   Александр, обожавший сказания о Трое, запрыгнул на некогда бывший колонной камень и окинул развалины восхищённым взором.
   - Ради этого стоило проделать трудный путь, - пробормотал изумлённый Парменион.
   Александр кивнул головой.
   - Ну, я же говорил, а вы ещё не хотели сюда ехать, - сказал он, гордый, что сумел доказать неправоту старика. - То ведь святыня, её нельзя обойти стороной. А когда мы завоюем Персию, она будет принадлежать нам. Любой человек сможет приезжать к ней без страха быть убитым врагом.
   - Твои стремления благородны, Александр, - сказал Парменион. - Надеюсь, мы достигнем цели.
   - Не стоит сомневаться, - Александр улыбнулся своей обворожительной улыбкой, от которой у меня всегда перехватывало дыхание, и поднял голову. - Ясное небо сулит нам победы.
   Он спрыгнул с камня и побежал по мощёной плитами уцелевшей площадке в сторону развалин городской стены. Его алый плащ развевался на ветру. Царь походил на мальчишку, впрочем, как и большинство присутствующих. Мы разбрелись. От руин веяло вековой прохладой, тени причудливо переплетались. Зрелище было непередаваемым. Понять, что мы чувствовали, мог лишь тот, кто сам там присутствовал.
   - Город был построен хорошо, - сказал Птолемей. - Вот почему его осаждали столько лет!
   Александр решил на некоторое время остаться здесь и долго ещё бродил средь развалин с блестящими от переполнявших его чувств глазами. Затем ему в голову пришла бредовая идея отыскать могилу Ахилла. Его желание было просто невыполнимо. Сражение происходило столетия назад, и никто не знал, где могли похоронить героя древности. Тем не менее Александр сдаваться не собирался. Он был упрямым, порой слишком, и потому лично начал поиски. Не желая думать, что его старания могут не увенчаться успехом никогда, он отыскал какой-то большой камень и объявил, что то и есть могила Ахилла. Разочарование проскальзывало в его голосе.
   - Принесём жертвы и двинемся в путь? - спросил Антигон, храбрый мужчина сорока восьми лет, многое повидавший в жизни. Александр покачал головой. - Нет? Чем же мы займёмся? Останемся сторожить павший город?
   - Устроим соревнования, - возразил Александр, чем несказанно всех удивил. - Пусть Ахилл видит, что мы его помним.
   Мне нравятся игры. В них можно было принять участие самому и посмотреть, как соревнуются другие. Охватывающий азарт заставляет сердце стучать в бешеном ритме, и мир замирает. Ты видишь только соперника.
   Я подошёл к Александру и сказал:
   - Я хочу поучаствовать в соревновании.
   Александр слегка нахмурился и вскинул голову.
   - Зачем тебе это? - спросил он. - На играх будет много людей, и все они сильные, ловкие. Оставайся рядом со мной.
   Я сразу догадался, в чём дело, и засмеялся. Не могу отрицать, реакция Александра доставила мне удовольствие.
   - Да ты ревнуешь! - вокликнул я. - Причём, без причины.
   - Вовсе нет, - буркнул Александр и, покраснев, отвернулся. Оставаясь со мной наедине, он становился другим человеком. - Тебе показалось.
   - Ну конечно! - я усмехеулся. - Как будто я тебя не знаю. Меня ты обмануть не сможешь, Александр. Посмотри на меня, - я взял его за плечи и развернул лицом к себе, - и скажи, в силах ли я тебя предать?
   - Нет, но... - Александр на миг умолк, - ты красивый. На соревнованиях будут смотреть и на тебя.
   - Не вижу в этом ничего дурного, - сказал я.
   Всё-таки я участвовал в играх, чтобы позлить Александра. Они состоялись после жертвоприношений Приаму и Афине Илионской и возложения на камень, наречённой могилой Ахилла, золотого венца. Правда, перед этим мы, скинув с себя доспехи и одежду, по традиции обежали камень. После того можно было быть спокойными и уверенными в благосклонности богов.
   На играх я смог избавиться от напряжения, а потом и отдохнуть в компании друзей. Мы обсуждали соревнования и строили планы на будущее. Руины вокруг словно стали для нас щитом. Мы почти и не думали о войне, хотя забывать о ней не следовало. Находясь на земле врагов, мы каждую минуту подвергались опасности.
   - Узнать бы, чем сейчас занимается Кодоман, - сказал Леоннат. - Небось, сидит на сокровищах, боясь, как бы их не стащили.
   - Он правит уже третий год, - добавил Лисимах, - и ничего умного ещё не сделал. Не понимаю, зачем он вообще к власти пришёл? Сидел бы в своей сатрапии подальше отсюда и нам бы хлопот не доставлял.
   - Ну как же, Лисимах, правителями все мечтают быть, - усмехнулся Александр. - Кодоман был никем, пока не умер Ох. Ему просто повезло.
   Их слова сливались для меня в один плохо разборчивый гул, а глаза закрывались сами собой от усталости и выпитого вина. Я уде не прислушивался к разговору друзей и чувствовал, что готов провалиться в сон в любой миг. Картины прошлых битв с эллинами и племенами вставали перед моим мысленным взором. То были неприятные воспоминания. Увы, от них невозможно было избавиться. Жаль, люди не запоминают лишь приятные воспоминания.
   Я не стал противиться сну и погрузился в темноту. Не знаю, сколько я спал. Открыв глаза, я приподнялся на локте и огляделся. В шатре остались Александр и Птолемей и разговаривали. Свет двух факелов прыгал по пологам. Снаружи чернели фигуры стражников. Я понял, что наступила ночь, сел и провёл руками по волосам, приводя их в порядок.
   - Я думал, все разошлись, а вы ещё болтаете, - сказал я.
   - Нам есть о чём поговорить, - ответил Александр. - Битва не за горами. Ты спи, мы мешать не будем и уйдём сейчас.
   Он встал.
   - Оставайтесь, - сказал я, покачав головой. - К тому же, это твой шатёр, Александр. Царь не должен бродить ночью по незнакомым местам.
   - Возможно, - откликнулся Александр и, вновь сев на ложе, повернулся к Птолемею. - В Арисбе мы присоединимся к армии. Считаю, после ждать останется недолго. Жаль, эллинские города Малой Азии нас не поддерживают. Мы можем рассчитывать только на Приап. Остальные ждут непонятно чего.
   - Они хотят посмотреть, кто победит, чтоб потом встать на его сторону, - проворчал Птолемей. - Мы не раз убеждались в лживости слов других правителей. Вспомнить хотя бы Фивы.
   - Не надо, не говори мне больше о них, - Александр поморщился. - Мне жаль тех людей, но они сами вынудили меня пойти на столь жестокий шаг.
   - Позволь дать тебе один совет, мой друг, - сказал Птолемей. - Порой ты бываешь высокомерным не в меру. Это понятно, ты же стоишь во главе государства. Только возможность возвышаться над остальными - не самое главное. Небеса выбрали тебя для свершения великих дел. Неси свет и добро. Тогда и любовь народов придёт сама собой.
   Я внимательно посмотрел на Александра, ожидая его реакции. Александр улыбнулся и похлопал Птолемея по плечу.
   - Спасибо за заботу, - сказал он. - Я запомню твои слова.
   Птолемей поднялся на ноги, пожелал нам доброй ночи и удалился. Мы остались вдвоём. Я положил под голову руки и стал смотреть на Александра. Он сидел, подперев рукой подбородок и погрузившись в размышления. Я догадывался, о чём он думал в тот момент.
   - Тебе понравились игры? - я первым нарушил тишину.
   - Несомненно, - ответил Александр, возвращаясь в действительность. - Правда... твой поступок был подобен вызову.
   - Нам хоть иногда стоит не быть вместе, - сказал я. - Про нас и так много говорят... будто я хожу за тобой, как тень. Это неправда.  И мне такие разговоры не по душе.
   - Забудь о сплетниках, Гефестион, - сказал Александр. - Мир состоит из них. Если мы будем прислушиваться к каждому их слову, то сойдём с ума. К тому же, нам сейчас не до них. Как я ни стараюсь отогнать прочь мысли о предстоящем бое, они неизменно ко мне возвращаются. Где же взять столько храбрости, чтобы выстоять, не сломиться?
   - Тебе её не занимать, - я улыбнулся. - И не бойся, я с тобой. Я всегда буду с тобой.
   - Я уверен в этом, - ответил Александр. - Лишь в тебе я могу не сомневаться. Иногда я думаю, что, возможно, было бы лучше, если б ты остался дома и не подвергалсчя смертельному риску. Ты знаешь, как я люблю тебя.
   - Не бойся за меня, - сказал я. - Пока я умирать не собираюсь.
   И сердце моё снова дрогнуло, кгда я подумал о сражении. К сожалению, должен признать, персы превосходили нас в военной подготовке. У нас был один шанс на тысячи выйти живыми. А ведь одной битвой война не закончится, это понимали все. Нам предстояло прожить немало страшных дней, прежде чем мы вернёмся домой. Но тогда мы ещё не знали, что наше путешествие растянется на долгие годы, потому что Александр, воодушевлённый словами Птолемея, захочет изменить мир до неузнаваемости и приобщить варваров к высокой культуре Эллады.
   - Пора спать, - сказал я, вставая. - Завтра нам продолжать путь. Нужно набраться сил. Мы должны дать врагам достойный отпор. Для этого нужно быть в отличной форме.
   - Да, ты прав, - согласился Александр.
   - Ты не волнуйся, всё будет хорошо, - я подошёл к нему ближе. - Мы обязательно заставим Кодомана отдать нам наши города.
   - У меня есть и другая цель, - загадочно произнёс Александр. - Хотя... скорее, это мечта.
   Он обнял меня и поцеловал в губы на прощание, и я вышел. Идя к своему шатру, я думал над последними словами Александра и смутно догадывался, что царь имел в виду. Я остановился и огляделся по сторонам. Полуразрушенные колонны походили в темноте ночи на великанов. Мне не хотелось уезжать, возле руин я чувствовал себя спокойно. Таинственность и величие древних построек переплелись вместе и создали неповторимый образ. Звёзды над развалинами ярко сияли, ветер шелестел листвой и травой. Прислушиваясь к нему, можно было забыть обо всём и подумать, что то сами герои разговаривают друг с другом.
   Впечатление от увиденного у нас было непередаваемым. Мы прикоснулись к истории и ужасно гордились этим. Особенно Александр. Он взял в поход и племянника Аристотеля Каллисфена, жившего с нами в Миезе, и тот всё записывал, что обеспечило нам вечную жизнь в сказаниях.
   Впереди я заметил Леонната и приблизился к нему.
   - Красивая ночь, - тихо произнёс друг, смотря на звёзды. - Долго ещё нам не удастся по достоинству это оценить.
   - Зато потом мы сможем вспоминать о войне как о кошмарном сне, - сказал я, прекрасно чувствуя его тревогу.
   - Ага, в царстве мёртвых, - невесело усмехнулся Леоннат. - Туда мы скоро и отправимся, и ничто нас не спасёт. Наверное, зря мы связались с Кодоманом. Его нам не одолеть.
   - Леоннат, уже назад не повернуть в любом случае, - сказал я. - Как бы трудно ни было, придётся идти дальше. Поверь, мне не легче, чем тебе. Ведь и у меня в Македонии остались родные. Я волнуюсь за них. - Я скрестил на груди руки. - Нельзя отступать. Мы почти у цели.
   - Или дальше от неё... - пробормотал Леоннат. - Если о нас и споют песню, то только плачевную.
   Я промолчал, мысленно пытаясь представить себе первую, а может, и мою единственную битву с персами и подкупленными Дарием эллинами. Хотел бы я избежать столкновения с врагами? В какой-то степени да. Я был молод, стремился вперёд, гнался за иллюзиями. Это сейчас, спустя много лет, повзрослев и взглянув на мир иными глазами, я могу сказать, что рисковал всем и не задумывался над данными вещами. Юношеский максимализм застилал мне глаза подобно туману.
   - Александр верит в победу, и мы должны в неё верить, - сказал я после молчания. - К тому же, мы увидели Трою. Теперь нам ничего не страшно.
   Леоннат улыбнулся краешком губ, и мы вдвоём направились прочь по шуршащей под ногами траве.


         Глава VI
      Река Граник

   Вся наша армия, не превышавшая числом пятьдесят тысяч человек, была поделена на отряды, и каждый из приближённых Александра командовал каким-нибудь из них: македонянами, союзниками и наёмниками - Парменион, полуторатысячами воинов - его старший сын Филота, фракийцами и пэонами - Кассандр. К сожалению, союзные эллинские города прислали очень мало воинов, словно хотели посмеяться над нами, а ведь война с персами была объявлена от их лица. Иногда казалось, что эллины нарочно не хотят участвовать в сражениях и желали нам смерти. В случае поражения Македония досталась бы им. Всё было настолько запутанным, что голова шла кругом, когда мы пытались понять, чего ждать от так называемых друзей.
   Покинув развалины города, от которых веяло величием и мудростью давно ушедших времён, мы посетили храм Афины и совершили очередное жертвоприношение. Я знал причину, почему Александр делал такие частые дары богам, - отчаяние. Боясь проиграть, он страстно молил о победе и в этом видел последнюю надежду. Да, тогда нам могли помочь только боги. Шпионы Александра уже давно сообщили нам численность войска Кодомана. Своим количеством мы уж точно не могли одержать над персами верх.
   Наконец мы добрались до реки Граник, впадающую в Пропонтиду, и увидели располагавшиеся на крутом берегу вражеские войска. Услышав вздох Леонната, я взглянул на него. Он сидел верхом на лошади справа от меня и сжимал в руках поводья. По его глазам я без труда догадался, как ему страшно, обернулся и окинул взором нашу армию. Неужели эти люди, стоявшие за нами, напрасно покинули свои дома и проделали большой путь? Неужели сегодняшний рассвет будет последним в нашей жизни? Я не хотел верить в столь бесславный конец путешествия, закрыл глаза и мысленно приказал себе успокоиться. Не помогло. Я был не в силах заставить сердце биться медленнее.
   - Прощай, Македония, - я открыл глаза и горько усмехнулся. - Я встречу смерть достойно.
   - Подожди, рано ещё умирать! - сказал Парменион с мрачной решимостью в голосе. - Мы сегодня славно повоюем. Верно?
   Он повернулся лицом к армии.
   - Да! - закричали воины.
   Александр улыбнулся, довольный их отвагой, больше основанной на животном ужасе, нежели на желании воевать и отомстить персам за разрушенные эллинские святыни. Я внимательно вгляделся в войско Дария. Впереди, на самом берегу, стояла конница, чуть поодаль - наёмники из Эллады. Было ясно, враги не позволят нам переправиться через Граник. А Александр рвался в бой.
   - Мы должны подождать с атакой, - сазал Парменион царю. - Ты сам понимаешь, как только мы приблизимся к берегу, лучники не дадут нам возможности выбраться живыми. Если же кто и заберётся на берег, конница затопчет его.
   - Да знаю я! - нетерпеливо ответил Александр. - Но мы переплыли Геллеспонт, а Граник стал для нас непреодолимой преградой? Ну, уж нет! Над нами же все смеяться потом будут.
   - И что тогда ты предлагаешь? - спросил Парменион. - Немедленно ринуться в воду? В тебе говорит юность, Александр, не здравый смысл. Прислушайся к моим словам, я тебе дурного не посоветую. Да и твой отец, будь он жив, не одобрил бы столь рискованный план.
   - Его тут нет... - пробурчал Александр.
   В душе его шла внутренняя борьба . Александр прекрасно понимал, что Парменион прав, и всё же хотел поступить по своему, доказать полклводцу, что он, несмотря на юный возраст, умеет сам принимать верные решения. Александру был двадцать один год на тот момент, и он мысли не допускал кому бы то ни было подчиняться. Я посмотрел на Пармениона. Старик уже не первый раз пытался склонить Александра на свою сторону, будто мечтал руководить им, только и на этот раз потерпел поражение. Александр отдал приказ начать переправу и поручил командование левым флангом Пармениону, в то время как правый взял на себя.
   - Ты просто мальчишка, поддающийся мимолётным чувствам! - крикнул Парменион вслед уезжающему Александру. - Этому тебя учил Филипп? Рисковать тысячами жизней ради минуты славы? Опомнись, Александр, пока не стало слишкоъм поздно.
   Александр резко натянул поводья, отчего Вукефал зафыркал, и обернулся. Тон Пармениона не понравился ему. Александр хотел было ответить, как я остановил его:
   - Нет, не надо.
   Александр стиснул зубы, ударил Вукефала пятками по бокам и поскакал прочь. В последнее время они с Парменионом нередко спорили и походили на напыщенных индюков.
   Персы с интересом следили за оживлением в нашей армии. Не знаю, поняли они или нет, что стали свидетелями ссоры между царём и одним из его военначальников, только подготовка к переправе совсем не пришлась им по душе. Некий высокий бородатый мужчина что-то непонятное закричал другому, и тот кивнул головой. Мне все персы напоминали большую семью, потому что походили друг на друга.
   Июньское солнце припекало, над головами кричали чайки. В доспехах было невыносимо, а ладони стали мокрыми от волнения и жары. От этого поводья скользили в руках. Я облизнул пересохшие губы. Вблизи реки хотелрсь пить.
   Медлить было нельзя, поэтому пэоны под предводительством Кассандра, конное войско и часть пехоты бросились в воду. Следом за ними Александр повёл остальных. Рёв труб, призывы к Аресу, ржание лошадей и множество других звуков слились в один шум. Невозможно было услышать собственное имя в двух шагах от себя. Близился вечер, и мы спешили поскорее переправиться на другой берег. Мы заметили, что персидская армия была построена,можно сказать, неправильно и не позволяла в случае необходимости маневрировать коннице. Да и Кодоман не присутствовал на битве.
   Если мы надеялись, что переправа будет лёгкой, то глубоко заблуждались. Река была глубокой, а берег крутым. Пока мы взбирались на него, нас, как и предупреждал Парменион, атаковали лучники. Сражение в смертельном бешеном танце завертелось вокруг Александра и окружавших его воинов. У Александра сломалось копьё, и он огляделся по сторонам в поисках нового. Его одежда была залита кровью.
   - Сариссу! Сариссу! - закричал Александр, боясь потерять драгоценное время. - Немедленно!
   Один из воинов протянул ему копьё. Александр схватил оружие и помчался в сторону. Его очередным противником стал зять Кодомана Митридат, которого он копьём сбросил на землю. Азарт боя охватил его.
   Филота сражался сразу с двумя персами. Вены вздулись на его шее и руках. Я спешился, подбежал к одному из мужчин и вонзил свой меч ему в спину. Перс с хрипом рухнул к моим ногам. Второго врага убил Филота и кивнул мне головой.
   - Спасибо, - кратко поблагодарил он.
   Я не ответил и распрямил плечи. Бой шёл не так уж и долго, только казалось, что часы. У меня от напряжения дрожали руки, но нужно было драться. А мне хотелось оказаться подальше от реки, там,  где не умирали люди. Я не знал, когда смогу отдохнуть, не сразу заметил льющуюся по руке кровь и в следующее мгновение почувствовал сильную боль, словно с меня содрали кожу или облили кипятком. Нет, наверное, и это было бы не так больно. Рана оказалась не глубокой и и вполне обычной и оставила мне на память маленький шрам, однако я в тот момент мечтал остаться совсем один. Любой шум меня раздражал.
   Ко мне подошёл Филота.
   - Драться сможешь? - спросил он.
   - Смеёшься? - я скривил губы в невесёлой усмешке. - Я обязан. К тому же, от таких царапин не умирают. От неё завтра и следа-то не останется.
   - Главное, чтоб мышцы не были задеты, - сказал Филота. - В противном случае ты не сможешь пошевелить рукой.
   Меня его слова не утешили. Я отыскал глазами среди сражающихся Леонната и Лисимаха и поспешил к ним. Александра я не видел и лишь потом узнал, что после того, как он скинул с коня Митридата, на него сзади напал перс по имени Ройсак и ударил кинжалом по голове, пробив шлем. Александр не растерялся и насквозь пронзил врага и без того окровавленным копьём. Ещё один противник замахнулся на него и закричал от адской боли, смотря, как из раны хлещет кровь. Подоспевший Клит отрубил персу руку с оружием.
   - Будь осторожен, Александр! - сказал он. - От тебя зависит наше будущее.
   - Постараюсь... - пробормотал Александр.
   Клит ускакал искать новых противников, хотя вокруг их были десятки. Александр крепко ухватился обеими рукамиза поводья, удивляясь, почему мир вокруг закружился. Удар по голове сделал своё дело, и Александр упал с Вукефала в траву. В разгар битвы никто этого и не заметил.

   Шло время, унося с собой жизни людей. Минуты слились в настоящую вечность. От усталости тело плохо слушалось, удары наносились по привычке. Неизвестно, сколько бы ещё длился бой, если бы наша пехота не стала теснить персов. Уцелевшие враги постепенно переставали сопротивляться и обращались в бегство, давя своих же соплеменников. Мы не щадили их и особенно эллинских наёмников. Когда персы были уже далеко, мы наконец-то смогли перевести дух. Я опёрся о копьё и оглядел поле битвы, покрытое телами мёртвых воинов и лошадей. На них было жутко смотреть. Лица людей навеки застыли, изображая ужас, боль, ярость.
   Мы не осознавали, что победили, до тех пор, пока над рекой, испугав чаек, не пронёсся чей-то крик:
   - Хвала богам! Победа!
   Кто-то засмеялся, кто-то заплакал от радости и облегчения. Все поздравляли друг друга и обнимались. Суровые мужчины превратились в мальчишек. Даже Парменион, забыв о ссоре с Александром, улыбался и хлопал Клита по плечу. Я встретился взглядом с Александром и тоже улыбнулся, гордясь им. Впрочем, как всегда. И лишь тогда мы все ощутили, как сильно устали, быстро разбили лагерь и разошлись по шатрам восстанавливать силы.
   Я лежал в постели с перевязанным правым предплечьем, чувствуя, как сильно и неприятно пульсирует под повязкой кровь и впервые за долгое время наслаждаясь тишиной. Наступившая ночь подарила долгожданный покой. Я аытался расслабиться. Несмотря на то, что сражение уже закончилось, у меня дрожала каждая мышца.
   В моём шатре горел светильник. Сквозь закрытые веки я видел его блики. Раздалось шуршание отодвигаемого полога и тихие шаги, которые нельзя было не узнать. Александр сел на край ложа и сжал мои исцарапанные о колючие кусты на берегу Граника пальцы.
   - Как ты? - с заботой спросил он.
   - Всё в порядке, жить буду, - пошутил я, открывая глаза. - Мне не привыкать к подобным наградам. Хотя... эти синяки не сравнятся с теми, что мы получали на учебных боях.
   Я замолчал, погрузившись в воспоминания. Годы, проведённые мной в Миезе вместе с Леоннатом, братом Филотой Никанором, Марсием и Александром, мне запомнились на всю жизнь. Ими я горжусь. Обучение у Аристотеля мне понравилось и пошло на пользу.
   - Жаль, Кодоман не удосужился приехать, - сказал Александр. - Я бы его не отпустил.
   - Уверен, мы с ним ещё встретимся, - сказал я.
   - Конечно! - воскликнул Александр с огнём мести в глазах. - Я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Мы поедем дальше на восток. Боги даровали нам победу сегодня, не отвернутся от нас и завтра.
   - Ты что, действительно считаешь, что наш успех обеспечили жертвоприношения? - спросил я. Александр кивнул головой. - Ну... не знаю...
   - И знать тут нечего, - сказал Александр. - Нужно верить.
   Я рассмеялся, сел и крепко обнял его.
   - Рад, что ты рядом и не пострадал серьёзно, - сказал я. - А ведь всё могло закончиться иначе... не в нашу пользу. Персов было так много! Ты не представляешь, как мне было страшно! Я боялся умереть.
   - Но мы живы, первое сражение позади, - тихо произнёс Александр. - Победа за нами... благодаря пехоте. Пока больше нечего бояться. Завтра мы похороним павших прямо здесь, на поле битвы, и продолжим путь. Нужно вернуть эллинские города. Без борьбы сделать это не удастся. Впрочем, иного я и не жду. Уверен, следующие битвы будут пострашнее сегодняшней.
   В том я не сомневался. Кодоман хоть и не присутствовал на сражении, всё же проиграл его и обязательно отомстит, пошлёт новую армию. Никто из нас не мог гарантировать, что победим снова мы. Тем не менее каждый из нас уже тогда,.воодушевлённый благосклонностью богов, мечтал о подвигах. Мы желали доказать персам своё превосодствл над ними. Трясина под названием эгоизм и жажда власти начала нас постепенно затягивать.
   - У тебя до сих пор сердце сильно колотится, - сказал Александр, разжимая объятья.
   - Ещё бы! - я усмехнулся. - Пережить такое! Я поначалу было подумал, что попал в Тартар, и мысленно попрощался с родными и друзьями, с тобой. Мы почти герои.
   - Мы станем ими, Гефестион, когда окончательно победим Дария, - сказал Александр.
   Я недовольно поморщился и, встав, сделал по шатру несколько шагов. Пламя сразу заколыхалось, тени заплясали. Александр заметил моё мрачное лицо, и в его взгляде промелькнуло удивление. Мне не понравилось, что он, с тех пор как зашёл, говорил о Кодомане, в то время как я хотел просто побыть с ним наедине и забыть о сражении.
   - Давай сменим тему разговора, - предложил я. - Мне надоело слышать имя Кодомана. Я устал. У меня нет желания разговаривать об этом проклятом псе.
   - Прости, - Александр провёл пальцем по моим губам. - Конечно, я больше ни слова не скажу о нём. Мне самому необходимо отвлечься от мыслей о битве хотя бы до утра. Мы сегодня многого натерпелись и заслужили отдых.
   На самом деле не думать о сражении оказалось не так уж и просто, как мы считали. Перед  глазами вставали ужасные картины смертей. Иногда мы вздрагивали в тишине, оба уверенные, что нам ещё не одну ночь будут сниться кошмары. Мы убивали. Такое не забывается. Жаль, невозможно помнить лишь те воспоминания, что нам дороже всего.
   Я потушил пламя, и в шатре наступила темнота. Несмотря на неимоверную усталость, заснуть я никак не мог и прислушивался к шёпоту ветра, редким крикам каких-то ночных птиц и тихому дыханию Александра, долетавшему до моего лица. Я лёг удобнее в объятиях Александра. Боль не утихла полностью, но я внушал себе, что нужно поспать. Ко всему прочему голова была забита мыслями о бое, ставшем для нас очень важным.
   Победа дала нам возможность начать утверждаться в Азии. Элладе должно было быть стыдно, что она отправила нас рисковать жизнями и послала на борьбу с персами так мало воинов. Впрочем, с того дня она нас стала мало заботить. Война Эллады постепенно превращаться в войну Александра. И тогда-то я понял до конца смысл сказанных Александром в его шатре возле Трои слов. Он мечтал захватить Персию. После победы при Гранике его желание стало ещё сильнее,  а надежла в собственные силы укрепилась. Тогда всем казалось возможным покорить мир. Преодолев немалре расстояние от Македонии до Граника, мы не зотели возвращаться. Было бы глупо упустить возможность не посмотреть на другие страны и не попытаться их покорить.
   Впереди было немало сражений. Неизвестность поселяла в душе волнительное чувство и заставляла строить дерзкие планы.


         Глава VII
      Дальше на восток

   Проснувшись утром следующего дня, я не обнаружил Александра в своём шатре, зато услышал множество голосов, доносившихся снаружи. Мне совсем не хотелось вставать. Но, вспомнив, что нужно ехать дальше, я поднялся на ноги, оделся и вышел. Люди разговаривали между собой, все были в приподнятом настроении, будто вчера ничего и не произошло. О случившемся напоминали на траве кровь и трупы, которые ночью у нас не было сил убрать.
   Погибших воинов нашей армии и эллинских наёмников, служивших Кодоману, ложили рядом. Не всем это было по душе, потому что наёмники были предателями. Однако Александр убедил своих людей, что к мёртвым нужно проявить уважение. Пока строились погребальные костры, он разговаривал с ранеными, и каждый хвастался вчерашними подвигами.
   Я подошёл к Птолемею и Кассандру, сидевшим возле костра, и опустился рядом, по-прежнему чувствуя усталость и не отказавшись бы поспать ещё.
   - Немало я вчера персов зарезал! - зловещая ухмылка скользнула по губам Кассандра. - Жаль, они разбежались. Надо было нам в погоню броситься и уничтожить всех до единого.
   - Как ты себе это представляешь? - Птолемей взглянул на него. - Уставшие, хоть и воодушевлённые победой воины несутся в темноте за врагами? Персы могли расставить нам ловушку, а мы - попасть в нёё. Нет, Кассандр, мы правильно поступили, что остановились. Не забывай, самое главное умение воина не точно наносить удар, а вовремя отступить. И научиться этому сложнее всего. Опыт приходит с годами.
   Кассандр закусил губу и скрестил на груди руки, совсем как мальчишка, которому не дали то, что он хотел. Я поднял на него глаза и усмехнулся.
   - Знаешь, Кассандр, ты мне напоминаешь горячего, недавно появившегося на свет жеребца, - сказал я. - Он ещё плохо бегает, зато уже мечтает всюду побывать.
   - Что ты имеешь в виду? - воскликнул покрасневший Кассандр, обидевшись.
   Я рассмеялся, откинулся назад и, положив под голову руки, устремил взгляд в высокое небо.
   - Мы все стремимся к чему-то большему, чем имеем, - пояснил я. - И Птолемей прав. Если не хочешь потерять приобретённое, пыл иногда нужно сдерживать.
   - Про Александра этого не скажешь, - Кассандр покачал головой. - Его пыла на всех нас с лихвой хватит. Кстати, он тебе говорил что-нибудь о своих планах? Ты же у нас всегда о них первым узнаёшь.
   Я пропустил его слова мимо ушей и ответил:
   - Сегодня он созовёт совет и расскажет вам всё сам. Хотя... я-то знаю, что он вам предложит, - поход в Сарды, в один из важнейших здешних городов.
   - В Сарды? - удивлённо переспросил Птолемей. - Путь неблизкий. У меня уже и так все ноги в мозолях. Скоро их ещё больше станет.
   - А что ты хотел? - я улыбнулся. - Мы в походе, тут некогда расслабляться, как бы трудно ни было. Всегда нужно помнить о тех, ради кого мы рискуем жизнью. В Македонии остались близкие нам люди. Если мы проиграем, они попадут в зависимость к эллинам...
   Я замолчал, потому что на меня упала чья-то тень, обернулся и поднял голову. Рядом с нами стоял Кратер. Солнце светило прямо за его спиной, и мы плохо видели его лицо. Тем не менее я чувстовал его неприязнь и без этого. Лично мне до него дела не было. Я был уверен, что моё место рядом с Александром он никогда не займёт.
   - Александр зовёт вас в свой шатёр, - сообщил Кратер. - Сейчас начнётся совет.
   - Ладно, ребята, идём, - сказал Птолемей, вставая. - Не будем заставлять нашего дорогого царя ждать.
   Мы с Кассандром тоже поднялись с травы и вместе с Птолемеем направились к шатру. Неожиданно Кратер остановил меня и отвёл в сторону. Я не понимал, чего он хочет от меня, и всё же сопротивляться не стал.
   - Мне необходимо поговорить с тобой.об Александре, - заговорил Кратер.
   - Опять? - воскликнул я. - Не надоело ещё? По-моему, мы давно уже всё обсудили. Ты знаешь ответы на вопросы. Так что нет смысла начинать старый разговор заново. И запомни, ты всегда будешь позади меня.
   Кратер не мог не уловить в моём голосе издёвки. А издеваться я очень даже умею при желании. Но в тот момент у меня его не было.
   - Найди себе кого-нибудь другого, - сказал я после минутного молчания и сделал шаг в сторону. Пальцы Кратера сжали моё запястье, и я резко обернулся. - Отпусти.
   - Иначе что? - сквозь зубы птоизнёс Кратер и сильнее стиснул руку. - Закричишь, как девчонка? Или, может, посмеешь ударить?
   Я старался сохранять спокойствие и с превеликим удовольствием стукнул бы его пару раз, если бы рядом никого не было. На нас и без того многие смотрели. Мне такое внимание не было приятно. Я вырвал руку и ответил:
   - Во-первых, ты сделал мне больно. Во-вторых, я не собираюсь ни спорить, ни ссориться с тобой. Это глупо.
   - Что, считаешь меня ничтожным червяком? - воскликнул Кратер. - Я недостоин твоего ответа? Ах, ну да, ты же Гефестион, возлюбленный Александра. Тебе можно всё. Прости, я и забыл, перед кем стою.
   - Да отстань ты от меня наконец! - я дал волю злости.
   Я хотел было ударить его и в последнюю секунду передумал. Мне не нужны были новые сплетни. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, и проглотив обиду, я поспешил на совет. Кратер последовал за мной. Мы вошли вместе. Говоривший Антигон замолчал, и все посмотрели в нашу сторону. Александр пытался по моему пылающему лицу понять, поссорились ли мы с Кратером или просто задержались. От его взгляда не ускользнули красные следы от пальцев Кратера на моей руке.
   - Продолжай, Антигон, - он повернулся к мужчине.
   - Я предлагаю вернуться в Македонию, собрать новую армию, в которую вошли бы ещё и воины сдавшихся тебе городов, запастись деньгами и провизией и тогда уж пойти, - сказал Антигон. - В погоне за персами мы рискуем потерять всё.
   - Я тоже так считаю, - поддержал его Клит. - Да и пленных надо увести. Их-то немало.
   - А ты что скажешь, Неарх? - спросил царь.
   - Александр, решать тебе, - ответил  Неарх. - Мы твои друзья и соратники и можем лишь советовать. Последнее слово всегда за тобой. Ну, коли ты меня спросил, я скажу, что согласен с тобой. Вернувшись домой, мы дадим не только себе, персам тоже возможность залечить раны. И ведь неизвестно, каким в следующий раз будет войско Дария по численности.
   - Тогда решено, - Александр встал. - Сегодня же мы продолжим путь и поедем на юг. Нужно утверждаться в здешних местах. Пленников я отправлю в Македонию с небольшим отрядом. Основные силы необходимы нам.
   - Когда выступаем? - спросил Леоннат.
   - Прямо сейчас, - ответил Александр. - Медлить не стоит. Раненых, что не могут идти сами, пусть положат в повозки.
   После того, как кожаные сумки наполнились водой из Граника, вчера обагрившегося кровью, мы продолжили путь. Возражать Александру не стали. Воины, почувствовавшие вкус победы, горели желанием отомстить персам. Лживые и в то же время до безумия храбрые, враги кого угодно могло вывести из себя.
   Я оглянулся на реку. Солнечные блики скользили по волнам, колючие кусты покачивали ветками. По-прежнему что-то кричали чайки. Наверное, именно шелест листвы и плеск волн помогли мне ночью заснуть. Природа не была виновата в жестокости людей. Тем не менее я не жалел, что уехал. Битва при Гранике осталась для меня дурным воспоминанием и ещё одним ночным кошмаром. Иногда, просыпаясь в темноте от очередного ужасного сна, я молил богов подарить мне вечное забвение. Я устал быть убийцев, но продолжаю дышать ради Александра.
   - Эй, Гефестион, будь осторожен, - улыбнулся Марсий. - Ты чуть было не наехал на меня.
   - Прости, задумался, - я натянул поводья.
   - Да я уж вижу, - сказал Марсий. - И какая мысль тебя посетила? О прошлом или о будущем?
   - О прошлом... совсем недавнем, - ответил я. - Не могу не думать о сражении. Оно так и стоит у меня перед глазами. Куда ни взгляну, всюду трупы вижу.
   - Тебе отвлечься надо, - к нам подъехал Леоннат.
   - Каким образом? - я улыбнулся. - Мы не дома, в театр не сходишь. Не буду же я сам себе небылицы рассказывать!
   - Тебе виднее, - лукаво сказал Леоннат.
   Я толкнул его локтём в бок и ответил:
   - Перестань, Леоннат. К тому же, нам сейчас, увы, не до развлечений. Но как бы хотелось хотя бы на один день забыть о войне и просто насладиться жизнью и юностью!
   - Ты-то о ней забудешь, а она о тебе нет, - сказал Леоннат. - У войны, равно как у времени, отменная память.
   Я кивнул головой, соглашаясь с ним, и невольно посмотрел на ехавшего чуть впереди Кратера. Я его не ненавидел, наверное, даже жалел. Ему давно пора было смириться со своей ролью друга. Конечно, и я бы на его месте вёл себя так же... или нет. Зная себя, я бы ужасно злился и старался не вмешиваться в чужие дела, не теряя надежды и уж тем более никому не объявляя войну. Но мы сами выбираем дорогу, по котором нам идти. В своих неудачах следует винить не богов, не кого-то ещё, а себя.
   - Интересно, что нас ждёт впереди? - вслух размышлял Марсий. - Прославимся ли мы как герои древности или сгинем в неведомых краях?
   - В любом случае о нас сложат песни, - сказал Леоннат без особого веселья в голосе.
   - Ты так считаешь? - спросил Марсий. Леоннат кивнул головой. - Почему?
   - Потому что мы сделали то, о чём другие только мечтали, - дали персам отпор, - ответил Леоннат. - Уж не знаю, куда нас заведёт судьба, однако о нас будут помнить, я уверен. - Он вдруг широко улыбнулся. - Люди любят храбрецов, таких безумных, как мы.
   Да уж, насчёт безумия он верно подметил, его нам было не занимать. Марсий огляделся по сторонам, вытер со лба пот и похлопал своего коня по шее. Ни ему, ни нам не нравилось, что мы едем довольно медленно из-за обременявших нас раненых. Но ни прибавить шагу, ни остановиться, ни тем более вырваться вперёд и оставить повозки без защиты мы не могли. Так что приходилось то и дело сдерживать горячих скакунов.
   Мы с нетерпением ждали, когда приедем в Сарды, и надеялись там немного отдохнуть. Никто из нас не знал, что может случиться. Мы старались верить в лучшее. Иногда это давалось с трудом, несмотря на победы, крупные, как признание Александра Элладой и ночное бегство персов, и не очень. Для нас они были важны все до единой. Несомненно, были и промахи, о которых мы старались не жалеть и не думать. Война есть война. На ней вечно кто-то был выше противника, на два шага впереди.
   Много лет назад, будучи мальчишкой, я иначе представлял себе взрослую жизнь. Тогда я ещё не был знаком с Александром и подумать не мог, что в двадцать лет моя жизнь изменится до неузнаваемости, что я отправлюсь в опаснейшее и увлекательное путешествие. Сражения многому научили меня, хотя и оставили неизгладимые следы в памяти и на теле.
   В армии и раньше, бывало, говорили, что Александра благословил сам Арес. После победы на берегу Граника разговоры об этом только участились. Люли готовы были пойти за царём и в Сарды, и в египетский Парайтоний, и дальше, на край света. Те, кто видел в нём самоуверенного юнца, переменили мнение и стали уважать Александра, ведь благодаря ему они могли добиться небывалых высот. Александр поощрял самоотверженность и порой был чересчур щедрым, даря побеждённым помимо жизни и всякие почести. Потом это станет злить его некогда верных друзей, посеет вражду в наших рядах. До этого было ещё далеко. Пока мы продолжали путь навстречу новым боям.
   Стоны тяжело раненых, глухой стук копыт лошадей и лязг доспехов напоминал нам о важности и опасности похода. Мы гнались за мечтами, часть из которых оказалась простыми иллюзиями, и с ними тяжело было расставаться, как с любимой игрушкой. Каждое разочарование забирало с собой частицу нас.


         Глава VIII
      Новые порядки

   Всё, что нас  окружало, было незнакомо и интересно. Мы изучали глазами деревья, небо, траву, будто в Македонии они были совсем другими. Нам так и казалось. Те дни, что мы провели в дороге, позволили набраться сил. Мы больше не мчались за горизонт и впервые за долгое время позволили себе размеренную езду. Всё же мы понимали, что не стоило забывать о персах, готовивших ответный удар.
   Разведчики из Сард давно заметили наше приближение и предупредили горожан. Только никто не взялся за оружие. В нас видели спасителей.
   Из города нам навстречу вышла толпа людей. Мы остановились, ожидая, что будет дальше.
   - Надеюсь, у них благие намерения, - сказал Птолемей. - У меня, если честно, нет желания с ними сражаться.
   - Нет, нам кровопролития ни к чему, - Александр покачал головой. - Мы этих людей не тронем, ведь они на нас не нападают. Они собираются поговорить. Их нужно выслушать.
   Он спешился. Следом за ним на траву соскочили двое его телохранителей. Но Александр обернулся и остановил их жестом руки. И всё же это было опасно - одному встречаться с незнакомцами. Александр хотел показать, что ничего не боится и доверяет жителям города. От толпы тоже отделился один человек, видимо, пользовавшийся большим уважением, и приблизился к Александру. На какое-то мгновение удивление промелькнуло на его лице. Наверное, он пытался понять, как такой молодой человек, как Александр, смог покорить не один город и победить персов.
   - Глубокочтимый царь, - обратился мужчина к Александру на своём языке. Его звали Митрин. - Мы рады приветствовать тебя под стенами Сард и с удовольствием предлагаем тебе войти в него. Будь здесь как дома.
   Толмач сказал то же самое по-македонски.
   - Спасибо, - поблагодарил Александр, довольно улыбнувшись.
   - Сарды теперь твои, - продолжил Митрин. - И позволь попросить тебя о милости. Защити нас от поганых персов.
   - Не сомневайся, я и мои люди сумеем противостоять врагам, - заверил возглавлявшего гарнизон Митрина Александр. - Поворачивать назад мы не намерены. Так что... какое-то время проведём здесь. Я хочу, чтобы в Сардах построили храм Зевса, а выбор места займёт не один день.
   Люди зашептались и стали переглядываться. Митрин, понимая, что Александру лучше не перечить, указал рукой на ворота в приглашении войти. Александр вскочил обратно на спину Вукефала и во главе армии въехал в город, жители которого приветствовали нас криками. Александр гордо улыбался, снова выйдя победителем без боя. Мы расположились во дворце, безумно радостные возможности отдохнуть, нормально поесть и выспаться. А вот Александр, похоже, о покое и не думал и собрал старейшин в одном зале.
   - Вы можете жить по своим древним законам, это ваше право, - объявил он. - Я не желаю вас заставлять принимаю наши. И всё же без преобразований не обойтись, сами понимаете. Я оставлю здесь своего наместника, сына одного из военачальников Филоты Асандра. Сбор налогов больше не будет входить в ведомство сатрапа, им станет заниматься другой человек. Также я оставлю в Сардах часть войска.
   Он по-прежнему общался с помощью переводчика.
   - Означает ли всё это, что мы теряем многие наши права в собственном городе? - спросил самый старший из мужчин. - Нам остаётся лишь свобода, и так принадледащая нам по праву рождения?
   Александр замялся, не зная, что ответить. На самом деле старейшины были правы. Свободные горожане попадали в зависимость чужаков, нас. Формально они могли делать что хотяти заниматься привычными делами. Но они были жителями уже иных Сард, входивших в состав нового царства Александра.
   - Вы находитесь под моей защитой, - наконец сказал Александр. - Именно это вам сейчас и нужно. Я хочу создать правильное государство, где все были бы счастливы, поэтому и устраиваю новые порядки.
   Аристотель всё время надеялся, что Александр, благодаря которому несколько лет назад Филипп добился власти в Элладе, прислушается к его словам и установит повсюду политию, а в городах господствовали бы средние слои общества. У Александра были свои идеи, расходящиеся с идеалами философа. Выслушивая чьи-либо наставления, скорее из вежливости, нежели из желания им следовать, он потом придерживался собственных планов, опасных и дерзких. И в Сардах он не намерен был отступать от них.
   - А что, если удача отвернётся от тебя, Александр? - спросил другой старейшина. - Персы растерзают нас. Они уже готовят ответный удар. В Эфесе эллинские наёмники захватили две триеры. Как же ты поступишь, Александр?
   Царь задумался. Ему одновременно хотелось и добить персов, и остаться в Сардах. Разные, противоречивые чувства отразились в его глазах.
   - Я пока не могу уехать, - вздохнул Александр с сожалением. - Мне и моим людям нужна передышка. Зато через несколько дней мы обязательно отправимся в Эфес и отомстим предателям.
   Филота, узнав, что его сын объявлен наместником Сард, обрадовался и горячо поблагодарил Александра. Последний на его слова ответил кивком головы. Александр не очень-то уважал Филоту и Пармениона, состоявших в родстве с погибшим Атталом. Когда Александр принял неприятное для нас с ним обоих и в то же время необходимое решение жениться на Аде из Карии, именно Филота рассказал обо всём Филиппу и тем самым предал Александра. Весть настолько разозлила Филиппа, что тот выгнал Птолемея, Неарха и некоторых друзей Александра из Македонии. С этого и началась вражда отца и сына.
   Александр оставил Асандра в Лидии не просто так, а с целью отдалить от себя семью Пармениона. Он рисковал, поступая подобным образом, ведь Асандр мог в любой момент взбунтоваться и пойти против царя.

   За ужином, по традиции гораздо более плотным, чем завтрак и обед, мы слушали игру кифареда и почти не разговаривали. Мы надеялись по-настоящему отдохнуть, только враги смешали наши планы. Нам снова предстояло трогаться в путь.
   - Сколько времени мы пробудем в городе? - поинтересовался Птолемей.
   - Дня два, - ответил Александр.
   - Мало, - вздохнул Лисимах. - Я-то думал, мы посетим театр, посмотрим на соревнования на колесницах. На это просто времени нет! Мы можем лишь провести парочку тренировок, чттбы поддержать форму.