Чувство было странным. Как будто "лепесток огня", замерзая, превращался в холодную ледышку и одновременно таял в руках.
* * *
- Собралась? - поигрывая ключами от новенького "Патруль", Сергей подпирал косяк.
- Да. Секундочку, - Лариса прыгала на одной ножке, зашнуровывая кроссовок. - Всё. Теперь точно готова.
- Ну, в путь.
Лариса, подхватив модняцкую сумочку, выпорхнула на площадку и нажала вызов лифта.
- Ох, и лентяюга ты всё-таки. Тут всего-то три этажа вниз.
- Ага. Этажа три, зато пролётов целых шесть, - одной ногой стоя в лифте, поманила Сергея. - Скорее, а то без тебя уеду.
Дверцы стали со скрипом сходиться, но Сергей успел протиснуться в тесноту пассажирского лифта. Как только створки, громко хлопнув, сошлись, Лариса без предупреждения обхватила его за шею, страстно впиваясь в губы.
Сергей что-то пытался промычать, от неожиданности рухнув на стенку кабины, одной рукой придерживая Ларису, а второй шарил по пластику в поисках кнопки.
Старчески скрипя, лифт распахнулся на первом этаже.
- Кхм-кхм, - баба Глаша с шестого этажа немного нервно переминалась с ноги на ногу. - Молодые люди.
- Ой, простите, - Лариса, вспыхивая румянцем, одёргивая блузку, первая выскочила и прошмыгнула мимо.
- Мда, - Сергей не совсем уверенно шагнул из лифта. - Простите. Прошу Вас, - с лёгким поклоном жестом пригласил бабу Глашу пройти в лифт.
- Ой, мОлодиж, мОлодиж. И не стыдно вам тискаться, где люди ходЮть,- раздраженно вдавливая нужную кнопку, да так, что даже показалось - кабина лифта качнулась. - И не стыдно, а? Ну прям нету стыдобушки. Хоть из хаты не выходи. Везде тискаются.
Сергей стоял напротив лифта, улыбался и "делал тёте ручкой":
- Пока-пока.
Дверцы закрылись, и путь наверх обозначился поскрипыванием с повизгиванием металла о металл.
- А нам НРА-ВИТ-СЯ!!! - Сергей, прижавшись к закрытой шахте, вкрадчиво вещал вслед удаляющемуся бубонению. - Просто мы ЛЮ-БИМ!
* * *
- Ты где застрял? - Лариса, примостив сумочку на крыше "русского джипа", слегка нахмурившись, проворно одним ногтем набирала номер. - Застрял, спрашиваю, где? Я тут вся изведённая, заждавшаяся.
- Да так. Бабе Глаше прояснял ситуацию, - открыв водительскую дверцу, перегнулся через кресло, распахивая перед Ларисой салон. - Милости, как говориться.
- Ну и как, поняла? Аллё, Малая, алле! - прикрывая одно ухо ладонью, крутила головой, как будто от этого связь могла улучшиться. - Малая! Ты где?! Я тебя практически не слышу! ПЕ-РЕ-ЗВО-НИ!!! Слышишь?! Я жду!
- Глючит? - Сергей спросил просто так, в пространство, вертя головой и лавируя между плотно натыканными по узкой дороге автомобилями.
- Ага. Чо-то последнее время связь вообще никакущая. Осторожнее, заденешь.
- Не боись. Протиснемся, - правое зеркало медленно сближалось с боком "Лексуса".
Лариса по мере сближения, инстинктивно отодвигалась от окна, как завороженная, ожидая скрипа. И напрасно.
- Фух. Аж, взмокла, - Лариса "расплылась" по спинке сидения.
Где-то в салоне замяукал котёнок, и Сергей от неожиданности дернулся, закрутив головой.
- Аллё! Малая? Ну слава богу, - прикрыв микрофон, повернулась к Сергею. - Это я себе вчера реалтон такой поставила - котёнок мяукает.
- Предупреждать нужно.
- Извини. Аллё. Малая. Ну вы как, едете или нет? Нет? Почему? Угу. Угу. Ну, понятно, - Лариса открыла бардачок и копалась там, что-то выискивая. - Где зажигалка? Нет. Это я не тебе. Ну да. В машине у Серёги. Едем уже. Хотели к вам завернуть. Но раз так, то очень жаль. Если что, есть ещё минут двадцать на передумать. Ну, всё. Целую, обнимаю! Цёмки, котёнок, - и захлопнула ракушку.
- У них малой заболел. Они не поедут.
- Угу, - Сергей лишь головой кивнул, мол, понял. Движение было нешуточным и ему очень не хотелось в кого-нибудь впилиться. - Я так и понял. Ну, может оно и к лучшему. Вдвоём побудем, - переложив руку с рычага скоростей Ларисе на колено и не отрывая взгляда от плотного потока, нежно погладил, демонстративно облизываясь.
- Я тебя люблю, Сергунчик, - Лариса придвинулась поближе, опершись на плечо, и в ответ гладила Сергея, поднимаясь всё выше.
- Ой! Ой-ой!!! Осторожнее. Я же за рулём.
- А ты не отвлекайся, - Лариса, прикусив нижнюю губу, с наслаждением наблюдала, как Сергей подкатывает глаза, приоткрывает рот, учащая дыхание, маленькими порциями выдыхая воздух из ставшей тесной груди. - Я аккуратно и нежно.
- Я не сомневаюсь, - Сергей ещё раз ойкнул, весь напрягаясь, когда Ларисина рука добралась до самого верха. - Но может потом. Когда доедем, пожалуйста. Я ведь не железный.
- Ну, как хочешь, - Лариса слегка придавила губами мочку уха. - Но я своё получу. Так и знай, - и, отстранившись, открыла телефон и запустила какую-то шумную игру.
* * *
Запылённый "Патруль", скрипнув тормозами, уткнулся в небольшой стожок.
- Ну, всё, - Сергей выбрался из-за руля и обходя машину, на ходу стягивал рубашку, прямо так, не расстёгивая, через голову, направляясь к пассажирской дверце. - Ну, вот и всё. Ты попалась. Ой что я с тобой сейчас сделаю!
Лариса, выбравшись из салона, заложив руки за голову, потянулась стройной фигурой, натягивая на груди тонкую ткань:
- Ну я надеюсь, что да, - два маленьких бесёнка игриво прятались в глубине её зелёных глаз.
Сергей не заставил себя упрашивать. Подхватив на руки, понёс Ларису к стогу, целуя и урча.
* * *
- Хорошо-то как, господи, - ничуть не стесняясь наготы, Лариса, раскинув руки, лежала на свежем сене. - ХО-РО-ШО!
Эхо подхватило и разнесло по просекам и вернуло приглушенное, но полное радости.
- Сереженька, ты - прелесть, - Лариса, повернувшись на бок, травинкой щекотала грудь Сергея. - Ты просто супер. Супер-супер!!! Вот. Ты меня любишь? Ну, скажи. Любишь или нет?
- Конечно, люблю, Маленький. Очень люблю. Никогда и никого так не любил, как тебя, - умостив левую руку себе под голову, смотрел на Ларису, устраивающуюся на плече. - А Ты. Любишь ?
- Конечно.
- Что конечно? Любишь? Я правильно понял? - Лариса так удачно лежала, чем и пользовался, нежно кончиками пальцев касаясь кожи, жмурясь от удовольствия и прибавления сил.
Ему нравилось смотреть, как от ласки грудь на глазах наливается, соски, набухая прилившей кровью, морщатся, превращаясь в спелые горошинки. Манящие и такие вкусные.
- Мммм… - Сергей мотнул головой, мыча от удовольствия.
- Ты чего? - не поворачивая головы, закрыв глаза, наслаждалась лаской, чувствуя, как волна желания так и не спав, снова начинает подниматься. - Чего ты, Серёжа?
- Я тебя... - высвободив руку, теперь уже ласкал двумя, сильно и нежно. - …люблю! Только ты молчишь в ответ.
Лариса на грани реальности, приоткрыв рот, дышала часто и прерывисто.
- Ну скажи хоть что-нибудь!
- Не сейчас. Только не сейчас. Сейчас я хочу тебя. Просто хочу и всё, - Ларисе нравилось чувствовать вес Сергея. - Ты мне нужен. Здесь, сейчас. И точка.
Обхватив за шею, притянула к себе, страстно, с жадностью впиваясь в припухшие губы.
* * *
- У тебя вся спина...
-... белая... - Лариса сидела на сене, отрешенно жуя травинку, смотрела куда-то вдаль.
- Нет. В точечку и царапинку, - Сергей чуть привстал, стряхнул соринку и нежно поцеловал в самую большую царапину.
- Ну, так сено же. Колючее, - Лариса не поворачиваясь, провела рукой по плечу Сергея. - На сене всегда так после секса, вся спина исколота и поцарапана. Это ведь не киношная лирика и красивость. Проза сенокоса.
Что-то в её голосе настораживало, царапало, как срезы травинок спину, но глубже и сильнее.
- А в машине ...
- ...было бы намного жарче и пошлее. Где там моя блузка. Подай, пожалуйста.
- Что случилось? - Сергей вдруг всей шкурой почувствовал холод и угрозу.
- Да ничего собственно. Особенного. Устала. И...
- И?
- Ты вот всё, "любишь - не любишь", - Лариса посмотрела на испуганного Сергея. - Не пугайся ты так. Я не залетела. Не бойся, - и погладила по щеке. Погладила не нежно, с любовью, а ободряюще, успокаивающе, "свысока".
- Тогда что?
- Я тебя не люблю. - Лариса криво усмехнулась. - Это ответ.
Сергей просто оторопело схватился за голову и, с силой сдавливая, провёл напряженными ладонями от висков до затылка и там с силой сцепил побелевшие пальцы.
- Не люблю, - теперь Лариса просто улыбалась. Кажется, даже наслаждаясь произведённым эффектом. - Только давай обойдёмся без скандалов и прочих всяких разборок. Ладно. Милый, - и снова, "по-отечески" потрепала по щеке, изобразив при этом поцелуй.
Сергей сглотнул, молча сполз с сена. Попрыгал на одной ноге, стараясь попасть в перекрученную штанину. Хрустнул молнией, накинул рубашку и направился к машине, на ходу застёгиваясь и заталкивая полы в джинсы.
Лариса молча наблюдала за тем, как Сергей, забравшись на водительское место, вцепился в руль и замер, уставившись сузившимися в щелки глазами, прямо перед собой. Такое поведение означало только одно: Поехали уже! сколько можно тебя ждать!
* * *
До города добрались быстро и молча.
Сергей затормозил у первой же станции метро, всем своим видом показывая: ТЧК!
- Мне было с тобой хорошо, - Лариса потянулась чмокнуть в щеку.
Сергей молча отстранился.
- Ну не злись. Это жизнь. Понимаешь, просто жизнь. Просто секс. Очень хороший секс. Правда, - снова потянулась, и снова отстранился.
- Так и расстанемся?
Сергей кивнул. Кивнул, не поворачивая головы.
- Ну, правда. Ну, перестань. Ну, чего ты, в самом деле?
- Гадко.
- Что? Что гадко? Слава богу, заговорил.
- Гадко на душе. Чувство - попользовали и ...
- И что "И"? Что? Тебе было плохо?
- Хорошо. Но чувство пользованности... - Сергей скривился, как от зубной боли.
- Ой, какие мы нежные, - Лариса почувствовала прилив злобы. Особенно её злила нескандальность разлуки. Не привычно как-то. Угрожающе. - Вот уж никогда бы не подумала, что тебя это заденет.
- Заденет. Да я люблю, любил тебя! Не понятно?! - кожаный чехол скрипнул жалобно, когда Сергей с силой попытался провернуть его вокруг пластика руля.
- Любил?
- Да.
- Теперь нет?
- Теперь нет. Теперь мне гадко. Гадко знать, что просто пользовала и всё.
- С тобой это впервые? - Ларисе вдруг стало страшно. Страшно и... и стыдно. Даже пунцовыми пятнами пошла. - Впервые?! О господи!
Сергей ничего не ответил, только отвернулся и, кажется, всхлипнул.
- Извини, - Лариса сгорала от стыда. До неё начало доходить всё, что она совершила. - Прости.
Сергей мотнул головой, так и не повернувшись, дрожа всем телом, мелкой дрожью.
Лариса прикоснулась кончиками пальцев к его плечу и тут же отдернула, как будто током ударило: почувствовала всю ту боль, которая сжигала внутри Сергея всё, что там было.
Ещё раз сказать "прости" не смогла. Она сама была шокирована ситуацией не меньше Сергея. Шокирована тем, что и сама, впервые в жизни, задумалась о том, что остаётся в душе "пользованных". Какие горы пепла появляются на пожарищах весенних садов. Какой холод сковывает души брошенных. Какая глубина отчаяния ждёт их впереди, и никто не знает, как быстро снова смогут зацвести сады, и как долго темнота отчаяния будет удерживать в своих неласковых объятьях.
* * *
Утро было солнечно мрачным.
У Ларисы дико болела голова. Она почти не помнила, как вчера вечером рассталась с Сергеем.
Кажется это было возле метро.
Как в тумане: хлопок дверцы, визг прокручивающихся шин, жуткое желание напиться. Напиться, чтобы забыться, залить жжение в груди, смыть что-то гадостно липкое, покрывающее, казалось, всё тело, и внутри, и снаружи.
Кажется, ей это всё-таки удалось в каком-то ближайшем кафе.
Лариса тёрла виски, шлёпая в ванную, обходя разбросанные на полу от прихожей до спальни вещи, следы вчерашнего возвращения домой.
В зеркале отразилось что-то мало похожее на привычное. Что-то мрачное, с чернушно-синюшными мешками под глазами, с потёками туши и всего лишь одной накладной ресницей. Губная помада была размазана почти до уха, от чего улыбка была довольно жуткая. На верхней губе были к тому же помадные усы. В общем, кошмар сплошной.
Усмехнулась, тяжело, безрадостно. Несколько раз намылила ладони и тщательно тёрла лицо, иногда пошкрёбывая ногтями, даже не вспомнив о специальных кремах, мазях и прочих хитрых баночках-тюбиках. Это было почему-то так неважно, что кожа на лице может стать не такой холёно-персиково-привлекательной. Совсем неважно.
Полотенце то же использовала не как обычно: промокнуть - не тереть. Просто уткнулась в махровую ткань и тёрла, тёрла, тёрла. До жжения.
Закончив экзекуцию в ванной, вышла на кухню и включила чайник: очень захотелось крепучего кофе.
В голове что-то клубилось, роилось, вертелось. Какой-то комок. И снег. Вокруг комка - снег. И не ясно ничего. Не понятно. И нет ориентиров - что делать и куда идти.
Первый же глоток, как рывок ветра - снег куда-то полетел. Стало проясняться.
После первой кружки налила вторую. Подумал, и плеснула коньяка.
Почти совсем прояснилось. Хотя, наверное, лучше бы не прояснялось.
"Что же я наделала. Вот же дура, - тонкая сигарета "танцевала" в дрожащих пальцах, кофе обжигал, растапливал замороженную вину и выплёскивал в мозг, в кровь, в сердце, в самую душу. - Какая же я дура! Вешать таких надо. Часто и густо. Белыми нитками - любит. Дура. Дура. Дура. Дура. Дура."
Выбросив недокуренную сигарету в форточку, поставила кружку на стол и, выйдя в прихожую, стала искать мобильник. Не нашла и, усевшись прямо на половичке, вдруг неожиданно даже для самой себя разрыдалась. Разрыдалась, подвывая, задрав голову к потолку, глотая слёзы.
* * *
Когда плачешь, время тянется долго-долго.
Когда рыдаешь, время останавливается. Совсем. Время, наверное, внимательнее и чувственнее многих людей. Время понимает, что рыдание должно быть и всё. Рыдание пройдёт само. Это такую защиту придумала нам Мать Природа. Уминая и мудрая, как любая Мама.
Время не трогало Ларису, давая ей отрыдать её боль, её злость на себя, её несправедливость к другим.
Тронул телефон, обычный, стационарный, так не вовремя раззвонившийся на столике под зеркалом в прихожей.
Лариса вскочила. На коленях подползла к столику:
- Дура! Набитая ДУРА!!! - схватив трубку, нажала отбой и тут же набрала номер своего мобильного.
- Вот ты где! - отшвырнув уже ненужную трубку, распласталась по полу и шарила в пыльной темноте под вешалкой, пытаясь поймать ускользающий, мяукающий мобильник.
Пальцы сами быстро-быстро набрали номер.
- Серёжа! Серёженька!!! - хотела, но не смогла закричать. Но так хотелось. - Серёженька! Прости! - и снова зарыдала, беззвучно, как заклинание повторяя одними губами "ПРОСТИ".
* * *
И снова рыдание. И мягкие объятия Времени, сидящего тут же на половичке в прихожей и покачивающегося в такт.
И руки. Сильные и нежные.
Подняли. Поставили на подгибающиеся ноги.
Руки, обнявшие за талию и заботливо поддерживающие ослеплённую слезами, ведут на кухню и усаживают на мягкий диван.
Руки, ставящие чайник, заваривающие кофе:
- Осторожно. Горячий.
- Прости! - одними губами.
- У тебя дверь была открыта. Так и спала, с открытой дверью?
Дрожала, прихлёбывая очередную дозу кофе, кивала.
- Нельзя так.
- Прости.
- Прощу. Наверное, - Сергей прижал к груди голову Ларисы, гладил по влажным на висках волосам и взмокшему, взъерошенному затылку, по скользким щекам, касаясь ненароком искусанных губ. - Наверное.
- Прости.
- Всё. Проехали. Это было вчера.
- Это было всегда, - Лариса снова почувствовала волну рыдания. - Я дура и сволочь. Прости.
- Я говорю - проехали. Понимаешь. Проехали. Мне всё равно: всегда это было или вчера только. Это было и, главное, что было.
- Ты меня ещё любишь?
- Я не знаю. - Сергей хмыкнул. - Это то же было ещё вчера.
- Ты меня простишь, если я не скажу, что люблю тебя? - Лариса отстранилась и, крепко обхватив запястья Сергея, смотрела в его глаза.- Простишь?!
- Сегодня прощу. Уже простил.
- Ещё вчера я не смогла бы сказать, что люблю тебя, - всхлипы ещё проскакивали, но всё реже и реже. - Я и сегодня не могу так сказать.
- Я знаю. Но ведь впереди есть время.
- Есть, - Лариса кивнула. - Конечно, есть. Только...
- ... я не могу сказать, что полюблю тебя. Ты это хотела, хочешь сказать.
- ... - просто кивнула.
- Вот теперь, точно простил, - Сергей улыбнулся. - Потому что поняла и не стала врать.
- ... - просто кивнула.
- А ведь ещё вчера ты была совсем другая.
- Другая. Ещё вчера.
30 мая 2006 11:28